Ричард Хайнс - Хамелеон
— Мисс, на данном этапе нам известно лишь то, что мы, похоже, обнаружили машину жертвы. Она была взята напрокат. Он, судя по всему, не местный. Прошу меня извинить.
Полицейский ушел, унося с собой остатки доски, а Пенни задумалась над тем, какие выводы можно будет сделать, если погибший окажется Джеймсом Ремини. У нее снова ничего не получалось. Ей казалось, что усталость и оторванность от привычной среды только усиливали сомнения в правдоподобности той теории, которую она пыталась доказать. Пенни ощущала себя совершенно одинокой и чужой.
Журналистка побрела назад к шоссе и встретила двух парней в «мокрых» гидрокостюмах, направляющихся к воде. Оба принесли с собой доски, положили их на песок и начали натирать парафином. Зеваки не расходились. Они лениво переговаривались между собой и наблюдали за тем, как полицейский заполнял какие-то бумаги, используя капот своего джипа в качестве письменного стола.
Пенни увидела, как парни подхватили доски и вошли в воду. Она не могла поверить собственным глазам.
— Подождите! — окликнула журналистка. — Не заходите в воду!
Парни, уже по щиколотку в воде, обернулись и недоуменно уставились на Пенни.
— Нельзя заходить в воду! — продолжала она. — Акула только что убила здесь человека.
— Да, — заговорил один серфер. — Но если судить по тому, что осталось от бедолаги, то она теперь едва ли голодна. — Парень ухмыльнулся.
— Пожалуйста, не заходите в воду! — взмолилась Пенни.
Ее охватила какая-то необъяснимая тревога. Она чувствовала своим долгом, по крайней мере, попытаться предотвратить новую трагедию.
— Это опасно.
«О чем только они думают?» — мелькнуло у нее в голове.
— Может быть, эта куколка права, но в пивную мы всегда успеем. — Серфер закрепил на щиколотке страховочную веревку.
— Возвращаться домой опасно. Мы слишком перенервничали, проторчав здесь впустую полдня, — заметил его приятель.
Первый серфер с умным видом кивнул.
— Верно подмечено. — Он помолчал, делая вид, будто размышляет. — В таком случае, может быть, наркотики?..
— Хорошо бы, но у нас с собой ничего нет. — Серфер оглянулся на Пенни.
— Спасибо за предупреждение, но мы все-таки рискнем.
С этими словами парни развернулись и пошли дальше в воду, навстречу прибою. Пенни осталась стоять на месте, не в силах вымолвить ни слова.
Эти парни оказались типичными австралийцами, как и Джон. Пенни подумала, что ее ошибка, скорее всего, заключалась в том, что она всегда пыталась понять его, размышляя как англичанка.
Глава 32
Вай-Ривер, штат Виктория, Австралия
Наконец полиция открыла движение по шоссе, и длинная вереница машин тронулась к прибрежным поселкам, расположенным вдоль Великой Океанской дороги. Джон, теперь уже никуда не торопясь, включил передачу и влился в поток транспорта.
Он оставил свой джип на стоянке перед гостиницей и зашел внутрь, чтобы забрать вещи и расплатиться. Когда Филлипс с сумками выходил на улицу, ему показалось, что он увидел знакомую фигуру. Он застыл в нерешительности, но прежде чем успел что-либо придумать, понял, что его тоже заметили, и направился навстречу.
— Пенни? — сказал он, стараясь скрыть за изумлением нешуточную тревогу. — Ты самый последний человек на земле, кого я ожидал увидеть здесь. Что привело тебя на западное побережье?
— Ты! — торжествующе ответила Пенни.
— Каким же таким образом? — Джон отчаянно хотел узнать правду, но изобразил лишь вежливое любопытство.
— Так, дай-ка вспомнить. У меня получается, что с двумя твоими дружками произошли самые невероятные несчастные случаи.
Пенни помолчала в надежде на то, что Джон как-то отреагирует на ее слова.
Убедившись в том, что этого не будет, она продолжала:
— Я журналистка, поэтому постоянно нахожусь в поиске громкой сенсации, верно? Кажется, я как раз сегодня успела застать еще одно странное происшествие из тех, которые как-то сами собой случаются, когда ты рядом. Еще удивительнее то, что подобные несчастья происходят только с теми людьми, которые каким-то образом связаны с тобой. Вот я и подумала, что у меня может получиться неплохой репортаж. Ты со мной не согласен?
— Нет, не согласен, — ответил Джон резче, чем собирался. — Послушай, Пенни, попытка связать вместе несколько несчастных случаев, не имеющих никакого отношения друг к другу, — это нелегкая задача даже для самого опытного журналиста. Не так-то просто слепить что-нибудь дельное из нескольких происшествий, не связанных между собой.
— Тут ты абсолютно прав. Но что, если мне удалось связать их самим фактом твоего присутствия во всех этих случаях?
— Для этого тебе сначала придется доказать, что я действительно там находился. Увы, на самом деле этого не было, так что у тебя ничего не получится, — как можно небрежнее произнес Джон. — Но вряд ли твоих доказательств оказалось бы достаточно, даже если бы ты смогла их найти.
— Знаешь, возможно, ты и прав. Но как тебе понравится, если мне удастся получить убедительные показания от человека, косвенно замешанного в одном, а то и во всех случаях? — спросила Пенни.
Ее уверенность начинала пугать Джона.
— Тогда я скажу, что ты несколько приблизишься к написанию своей статьи, но все по-прежнему будет зависеть от надежности свидетелей и достоверности показаний.
— Как ты думаешь, можно ли считать достаточно надежным свидетелем капитана яхты, на которой произошел один из несчастных случаев?
Пенни готова была позволить себе некоторую вольность в обращении с правдой, лишь бы вывести Джона из себя.
— Это может стать отправной точкой. Но факт присутствия — это одно, а доказательство причастности или вины — уже совершенно другое. Я по-прежнему не вижу тут никакой сенсации.
Пенни пропустила его ответ мимо ушей и продолжила:
— Послушай, Джон, речь идет о смерти Роберта Болдуина и твоего брата Дэвида. Мне кажется, что я смогу повесить на тебя еще Джорджи Макуильямса, Джонстона и Пожарнова.
Она замолчала, и у нее на лице отобразилась озабоченность.
— Меня беспокоит только одно. Единственное слабое место во всем сценарии — это то, что я никак не могу найти мотив. Положа руку на сердце, ты не производишь на меня впечатление серийного убийцы, но я уверена в том, что ты имеешь к этому какое-то отношение. Может, ты причастен не ко всем так называемым несчастным случаям, но на тебе лежит ответственность по крайней мере за некоторые из них.
Пенни задумалась и усмехнулась.
— Самое смешное в этом то, что если бы ты не стал интересоваться Британской торговой компанией, то я бы ни за что на свете не связала воедино эти происшествия, с виду совершенно разобщенные.
Джону не нужно было напоминать об этом.
— Пенни, я восхищаюсь силой твоего воображения. Мне отрадно слышать, что я не являюсь серийным убийцей, но ты слишком далеко зашла, чересчур дала волю своему воображению. Этот разговор начинает походить на оскорбление.
— Если я слишком далеко зашла, то теперь, заручившись помощью полицейского управления Нью-Йорка, смогу вернуться на путь истинный, — солгала Пенни.
Джон постарался не показать, как его встревожило это известие.
— Какое отношение имеет нью-йоркская полиция к этой твоей бредовой выдумке?
Пенни вошла в раж. Ей не хотелось останавливаться и говорить правду. Она видела, что ей наконец удалось задеть Джона за живое.
— Насколько мне известно, копы заново открывают дело о смерти Макуильямса, хотя ты, вероятно, сейчас скажешь, что понятия не имеешь, о ком я говорю. Мне стало известно, что у полиции есть пряди волос от парика. Поэтому они и хотят раскрутить новое расследование. Думаю, что вскоре будут снова открыты дела и о других несчастных случаях. Конечно же, не надо забывать и о веревке.
— Что еще за веревка? — проглотил наживку Джон.
— Ну как же! Та самая, которая была перерезана. Она затянулась на шее твоего бывшего босса Джонстона, — снова солгала Пенни. — К тому же Виктория обмолвилась о том, что и в смерти Пожарнова есть какая-то тайна. Полиция сейчас как раз занимается этим.
Теперь журналистка уже щедро разбрасывала намеки.
— Сейчас дело идет и без моего участия. Знаешь, какая-то часть моего рассудка надеется на то, что я ошибаюсь, но другая уверена в том, что я права.
Беспокойство Джона уже бросалось в глаза. Он не мог определить, что из сказанного журналисткой является всего лишь предположением. Но даже если речь шла только о догадках, то Пенни слишком уж приблизилась к правде.
— Послушай, давай чисто гипотетически предположим, что ты во всем права. Что хорошего в том, если все это будет предано огласке? Ты просто причинишь боль людям, которые хотят поскорее оставить все в прошлом. Кстати, почему ты так решительно настроена сделать из меня злодея? Разве мы тогда, в гостинице, не забыли все былые обиды?
