Джонатан Келлерман - Дьявольский вальс
Ничего похожего на территорию университета, которую я только что покинул. В первую очередь колледж заявлял о себе громадной, почти пустой автостоянкой. За ней расположились однотипные сборные бунгало и трейлеры, беспорядочно разбросанные на десяти акрах лоскутного одеяла из бетона и земли. Планировка участка была предварительной и местами явно безуспешной. Небольшие группки студентов бродили по асфальтированным дорожкам.
Я вышел из машины и направился к ближайшему трейлеру. Долина блестела, как фольга, под лучами полуденного солнца, и мне приходилось щурить глаза. Большинство студентов гуляли в одиночку. Сквозь марево просачивались отдельные разговоры.
После нескольких неудачных попыток мне удалось отыскать того, кто смог объяснить мне, где находится отделение социологии. Бунгало от «три-А» до «три-F».
Канцелярия отделения располагалась в бунгало «три-А». Секретарша, худая блондинка, была похожа на недавнюю выпускницу средней школы. Казалось, она почувствовала себя обманутой, когда я спросил, где находится кабинет профессора Джонса, но все-таки ответила:
– Через два здания, в «три-С».
Между бунгало голая, в рытвинах земля растрескалась от жары. Такая твердая и сухая, что на ней не видно ни единого следа ног. Да, далеко до «Лиги Плюща».
Кабинет Чипа Джонса располагался в маленьком здании, оштукатуренном в розовый цвет и состоящем из шести комнат. Дверь закрыта на ключ, карточка, на которой обычно пишут часы работы, гласила:
ВСЕГДА ПРИШЕДШИЙ ПЕРВЫМ БУДЕТ И ОБСЛУЖЕН ПЕРВЫМ
Все другие кабинеты тоже были заперты. Я отправился обратно к секретарше и поинтересовался, находится ли профессор Джонс на территории колледжа. Она взглянула на расписание и сказала:
– Ах да. У него занятие по социологии. Группа сто два, здание «пять-J».
– Когда закончится занятие?
– Через час – это двухчасовой семинар. Идет с двенадцати до двух.
– А перерыв есть?
– Не знаю.
Она отвернулась. Я проговорил:
– Извините, – и ухитрился заставить ее рассказать мне, где находится здание «пять-J», потом отправился туда.
Здание оказалось трейлером, одним из трех на западном конце территории, с видом на неглубокий овраг.
Несмотря на жару, Чип Джонс проводил занятие на свежем воздухе, на небольшом клочке травы, в жидкой тени молодого дуба, сидя лицом к десятку студентов, вернее, студенток – там было лишь двое молодых людей. Они сидели сзади, а девушки расположились поближе к коленям Чипа.
Я остановился в сотне футов от них.
Чип сидел вполоборота ко мне. Его руки беспрестанно двигались. На нем была белая рубашка-поло и джинсы. Несмотря на позу, он был в состоянии вложить много чувства и смысла в свои слова. По мере того как он поворачивался из стороны в сторону, головы студентов следовали за ним, и много длинных женских волос колебалось в такт этим поворотам.
Я понял, что мне нечего сказать ему, – у меня нет оснований, чтобы находиться там, – и повернулся, чтобы уйти.
В этот момент я услышал возглас, повернул голову и увидел, что Чип машет мне.
Он что-то сказал группе, вскочил на ноги и побежал ко мне. Я подождал его. Когда Чип приблизился, он выглядел испуганным.
– Я так и подумал, что это вы. Все в порядке?
– Все прекрасно, – ответил я. – Не хотел пугать вас. Просто подумал заехать вначале сюда, а уж потом отправиться к вам на дом.
– О, конечно. – Он с облегчением вздохнул. – Ну, это успокаивает. Я просто хотел бы, чтобы вы предупредили меня о своем приезде, тогда я спланировал бы свои занятия так, чтобы мы смогли поговорить. Но сейчас у меня двухчасовой семинар, он продлится до двух. Я буду рад, если вы посидите на нем, но не могу себе представить, чтобы вас заинтересовала беседа о структуре организаций. А после занятия, до трех, будет факультетское собрание, потом еще одно занятие.
– Да, похоже, сегодня у вас трудный день.
Он улыбнулся:
– День как день. Обычный. – Улыбка исчезла. – Но на самом деле у кого тяжелая работа, так это у Синди. Я могу найти отдушину. – Он пригладил бороду. В сегодняшней серьге был крошечный сапфир. Голые руки Чипа были загорелыми, безволосыми и жилистыми. – Вы хотели поговорить о чем-то конкретном? – спросил он. – Я могу устроить перерыв на несколько минут.
– Нет, ничего особенного.
Я оглядел пустую территорию колледжа.
– Не совсем Йель, – согласился Чип, будто угадав мои мысли. – Я постоянно твержу, что несколько деревьев значительно улучшат вид. Но мне нравится присутствовать в самом начале действия, создавать что-то с нуля. Все окружающее пространство – это быстро растущий район бассейна Лос-Анджелеса. Приезжайте сюда через несколько лет, и жизнь здесь будет бить ключом.
– Несмотря на экономический кризис?
Он нахмурился, подергал себя за бороду и сказал:
– Да, думаю, да. Население может двигаться только в одном направлении. – Вновь улыбка. – По крайней мере, так говорят мои друзья-демографы. – Он повернулся к студентам, которые пристально смотрели в нашу сторону, и протянул руку: – Вы знаете, как отсюда добраться до нашего дома?
– Приблизительно.
– Давайте расскажу поточнее. Выбирайтесь обратно на шоссе номер 118, сворачивайте с него на седьмом съезде. Потом не заблудитесь.
– Прекрасно, не буду вас задерживать.
Он посмотрел на меня, но, казалось, мысли его были далеко.
– Спасибо, – проговорил он. Еще раз оглянулся. – Это то, что удерживает меня от сумасшествия, что дает мне иллюзию свободы. Уверен, что вы меня понимаете.
– Абсолютно.
– Ну что ж, – сказал он, – пожалуй, мне пора обратно. Привет моим дамам.
27
Поездка до дома Джонсов займет не более четверти часа, а до двух тридцати – времени визита к Кэсси – еще сорок пять минут.
Вспомнив странное нежелание Синди, чтобы я приехал раньше, я решил направиться к ним прямо сейчас. Для разнообразия поступить так, как нахожу нужным я.
Минуя очередной съезд со 118-го шоссе, я все больше углублялся в уединение коричневых гор, которые обезлесели в результате пятилетней засухи. Седьмой съезд назывался Уэствью, он вывел меня на плавно загибающуюся дорогу из красной глины, затененную громадой горы. Через несколько минут езды глиняная дорога сменилась двумя полосами недавно положенного асфальта, через каждые пятьдесят футов стали появляться красные флажки на высоких металлических столбах. На повороте стоял желтый экскаватор. Никаких других машин видно не было. Вокруг – только спекшиеся от жары склоны холмов и синее небо. Столбы с флажками мелькали как тюремные решетки.
Асфальтированная дорога вышла на замощенную кирпичом площадку размером сто квадратных футов, обсаженную оливковыми деревьями. Высокие металлические ворота были широко раскрыты. На большой деревянной вывеске слева от ворот выведено красными печатными буквами: «УЧАСТКИ УЭСТВЬЮ». Ниже художник в пастельных тонах изобразил раскинувшееся между двумя чересчур зелеными горными вершинами жилищное строительство.
Я подъехал достаточно близко к вывеске, чтобы прочесть ее. Под рисунком были расписаны шесть фаз строительства, каждая из которых включала обустройство «от двадцати до ста участков по выбору, площадью от 0,5 до 5 акров». Судя по указанным датам, три фазы уже должны были быть закончены. Заглянув в ворота, я увидел крыши нескольких домов и обилие коричневого цвета. Замечание Чипа по поводу роста населения казалось просто принятием желаемого за действительное.
Я проехал мимо неухоженной сторожки, на окнах которой все еще были наклеены перекрещенные бумажные полоски, и оказался на совершенно пустой автостоянке, по краям которой росла желтая газания. Вглубь от стоянки шла широкая пустынная улица, называющаяся Секвойя-лейн. Тротуары были такими новыми, что казались побеленными известкой. Левая сторона улицы представляла собой заросший плющом склон, через полквартала с правой стороны расположились первые дома – четыре больших ярких строения с окнами различной формы, несомненное подражание различным стилям.
Псевдостиль Тюдоров, псевдогасиенда, псевдо-Регентство, псевдо-Пондероза. Ранчо, перед которым были разбиты газоны из дерна, пересекаемые грядками суккулентов и той же самой газании. За строением в стиле Тюдор виднелось брезентовое покрытие теннисного корта; голубая, переливающаяся оттенками, как хвост павлина, вода бассейна сверкала на заднем плане открытых участков других домов. Таблички на дверях всех четырех зданий гласили: «ОБРАЗЕЦ». Часы работы были вывешены на небольшой доске объявлений, стоящей на газоне строения в стиле Регентства, здесь же был указан номер телефона агентства в Агуре по продаже земельных участков. Опять красные флажки на столбах. Все четыре двери закрыты, окна затемнены.
Я направился дальше, разыскивая Данбар-корт. Боковые улицы все назывались «кортами» – уходящие на восток от Секвойя-лейн широкие, расплющенные полосы, заканчивающиеся тупиками. Вдоль бровки и на подъездных дорогах стояло очень мало машин. Я заметил велосипед, лежащий на боку посреди полумертвого газона, свернутый поливочный шланг, будто дремлющая змея. Но я так и не увидел ни одного человека.
