Тесс Герритсен - Химера

— Возможно.

Джек посмотрел на расширенный левый зрачок Эммы. Страшное воспоминание мелькнуло у него в мозгу: Дебби Ханинг, лежащая без сознании на каталке. Он не смог помочь Дебби. Он слишком долго ждал, и из-за собственной нерешительности он потерял ее.

«Но тебя я не потеряю».

— Тодд. У нее расширен левый зрачок, — сообщил Джек. — Ей нужно сделать трепанацию.

— Что? Ты же работаешь вслепую. Без рентгена…

— Это единственная возможность! Мне нужна дрель. Скажи, где хранятся инструменты!

— Оставайся на связи. — Секунду спустя снова раздался голос Тодда. — Мы не знаем наверняка, где русские хранят инструменты. Но инструменты НАСА в Ноде-1, на стеллаже. Посмотри этикетки на номексовых мешках.[46] Там перечислено содержимое.

Джек выскочил из служебного модуля и неуклюже помчался в Нод-1, снова налетая на стены и люки. Когда он открывал складской стеллаж, его руки тряслись. Джеку пришлось вытащить три мешка, прежде чем он нашел нужный, на котором значилось: «Механические дрели, буры, переходники». Прихватив еще один мешок, в котором лежали отвертка и молоток, он бросился обратно в служебный модуль. Джек отсутствовал недолго, но страх, что, вернувшись, он увидит труп Эммы, заставлял его что было сил мчаться в рабочий модуль через «Зарю». Она еще дышала. Она была жива.

Он прицепил мешки к столу и вытащил инструмент. Он был предназначен для строительства и ремонта космической станции, а не для нейрохирургии. Теперь, когда в руках была дрель и Джек обдумывал свои действия, он вдруг ужасно испугался. Ему придется оперировать в нестерильных условиях, инструментом, который предназначен для стали, а не для человеческих тканей и костей. Джек посмотрел на Эмму, безвольно лежавшую на столе, и подумал о том, что находится под сводом ее черепа, о сером веществе, где хранятся воспоминания, мечты и эмоции, собранные в течение всей жизни. Все, что отличало ее от других, делало ее Эммой. И все это теперь умирало.

Потянувшись к комплекту медицинских инструментов, он достал ножницы и бритву. Захватив пригоршню ее волос, Джек начал отрезать их, затем сбрил остатки, обнажая место для разреза на левой височной кости. «Твои прекрасные волосы. Я всегда любил их. Я всегда любил тебя».

Оставшиеся волосы он связал узлом и отложил в сторону, чтобы они не мешали операции. Полоской скотча он прикрепил ее голову к кушетке. Затем Джек быстро приготовил инструменты. Дренажный катетер. Скальпель. Марлю. Он промыл буры дрели дезинфицирующим раствором, а затем протер спиртом.

Потом Джек надел стерильные перчатки и взял скальпель.

Когда он делал надрез, его пальцы под латексными перчатками покрылись влагой. Кровь потекла из раны в коже головы, образуя в воздухе постепенно увеличивавшийся пузырь. Он промокнул ее марлей и сделал более глубокий надрез, чтобы скальпель не уткнулся в кость.

Сделать отверстие в черепе — значит обнажить мозг для микробов-захватчиков. Но человеческий организм сдается не сразу, он может вынести очень серьезные повреждения. Джек напоминал себе об этом, делая насечку на височной кости, направляя кончик бура. Древние египтяне и инки успешно проводили трепанацию черепа, проделывая отверстия самыми грубыми инструментами, и даже не задумывались о стерильности. Это возможно.

Сосредоточенно, недрогнувшей рукой он высверлил отверстие в кости. Еще несколько миллиметров — и он бы повредил мозг. Тысячи драгоценных воспоминаний были бы уничтожены в одну секунду. А если бы он задел среднюю менингеальную артерию, кровь хлынула бы фонтаном, и ее не удалось бы остановить. Время от времени Джек делал перерывы, чтобы перевести дух и прощупать глубину отверстия. «Не торопись. Не торопись».

Вдруг он почувствовал, что кость подалась и бур прошел внутрь черепа. Сердце готово было выскочить у него из груди; Джек осторожно вынул бур.

Тут же из отверстия, образуя шар, начала медленно выходить кровь. Она была темно-красной, венозной. Джек с облегчением вздохнул. Не артериальная. Теперь давление на мозг Эммы медленно ослабевает — кровь выходит из отверстия. Он устранил пузырь, затем приложил марлю, чтобы она сдерживала кровотечение, пока он сверлил еще одно отверстие, затем сделал еще и еще, образуя кольцо диаметром два с половиной сантиметра. Когда последняя дыра была просверлена, руки уже не слушались Джека, а на лице выступил пот. У него не было времени на отдых — каждая секунда была на счету.

Он потянулся за отверткой и шаровым молотком.

«Только бы это помогло. Только бы это спасло ее».

Используя отвертку вместо долота, он аккуратно вставил кончик в череп. Затем, сжав зубы, словно рычагом поднял отверткой высверленный костный круг.

Через образовавшееся большое отверстие хлынула кровь.

А вместе с ней кое-что еще. «Яйца». Сгусток яиц выплыл из отверстия и, дрожа, заскользил в воздухе. Джек поймал их дренажным катетером и поместил в вакуумный сосуд. На протяжении всей истории человечества самыми опасными врагами людей оставались малые биологические формы. Вирусы, бактерии, паразиты.

«А теперь и ты, — подумал Джек, глядя в сосуд. — Но мы тебя победили».

Кровотечение из отверстия почти прекратилось. Давление на мозг Эммы ослабло.

Он взглянул в левый глаз жены. Зрачок был расширен. Но, когда Джек посветил в него фонариком, он заметил — или все-таки ему показалось? — что края зрачка слегка подрагивают, словно круги на черной воде.

«Ты будешь жить», — подумал он.

Джек обработал рану марлей и поставил еще одну капельницу со стероидами и фенобарбиталом, чтобы на время усилить кому и защитить мозг от дальнейшего повреждения. Джек подсоединил к ее груди электроды ЭКГ. Только после этого он затянул жгут на своей руке и ввел себе дозу ранавируса. Это или убьет их обоих, или спасет. Очень скоро он все узнает.

На мониторе электрокардиографа данные о работе сердца Эммы демонстрировали устойчивый синусовый ритм. Он взял ее руку в свою и стал ждать.

Гордон Оби вошел в зал специальных полетов и обвел взглядом помещение, где за пультами трудились мужчины и женщины. На переднем экране отображалась карта мира, на которой по своей синусоиде двигалась космическая станция. В этот момент она находилась над алжирской пустыней, и сельские жители, случайно бросившие взгляд в ночное небо, удивились бы, заметив странную скользящую в вышине звезду, яркую, как Венера. Это особенная звезда — созданная не могущественным божеством, не природой, а хрупкими человеческими руками. И в этом зале, расположенном так далеко от алжирской пустыни, находились хранители этой звезды.

Руководитель полета Вуди Эллис, обернувшись, кивком поздоровался с Гордоном.

— Молчат. На станции тишина.

— Когда состоялся последний сеанс связи?

— Джек замолчал пять часов назад — собирался немного поспать. Отдохнуть впервые за три дня. Мы стараемся не беспокоить его.

Прошло три дня, а перемен в состоянии Эммы не наступало. Гордон вздохнул и направился к пульту врача. Тодд Катлер, небритый и осунувшийся, следил за биотелеметрией Эммы на своем мониторе. «А когда Тодд последний раз спал?» — подумал Гордон. Все выглядели очень усталыми, но никто не желал признавать поражение.

— Она держится, — тихо сообщил Тодд — Мы перестали давать фенобарбитал.

— Но она не вышла из комы?

— Нет. — Тодд вздохнул, откинулся на спинку кресла и ухватился за кожу на переносице. — Я не знаю, что еще можно сделать. Я никогда с таким не сталкивался. Нейрохирургия в космосе.

Эту фразу многие не раз произносили за последние несколько недель. «Я никогда не сталкивался с этим прежде. Это в первый раз. Мы никогда раньше этого не видели». Но ведь в этом и состоит суть изучения. В том, что сложности нельзя предсказать, что любая новая проблема требует нового решения. И ради любой победы надо чем-то пожертвовать.

И победы действительно были, хоть и во время трагедии. «Апогей II» благополучно приземлился в аризонской пустыне, и Каспер Малхолланд уже вел переговоры по поводу первого контракта с Военно-воздушными силами. После трех дней пребывания на МКС Джек был по-прежнему здоров, значит, ранавирус оказался и лечением, и профилактикой против Химеры. А сам факт, что Эмма осталась жива, тоже можно считать победой.

Правда, лишь временной.

Наблюдая за ЭКГ на экране, Гордон испытывал глубокую грусть. «Как долго может биться сердце, если мозг умер? — думал он. — Долго ли организм может находиться в коме?» Наблюдать медленное угасание когда-то невероятно живой женщины было еще больнее, чем стать свидетелем ее внезапной и ужасной смерти.

Вдруг он выпрямился, его взгляд прирос к монитору.

— Тодд! — позвал он. — Что с ней происходит?

— Что?

— С ее сердцем что-то не то.