Роберт Стоун - Перейти грань

— Неужели? — спросила она. — Я думала, что тебе нравится это занятие.

— Полагаю, с меня хватит. Наверное, я теряю выдержку, а может быть, и старею.

Памела изучающе посмотрела на него.

— Ты выглядишь старым.

— Премного благодарен.

— Но счастливым, — добавила она. — Ты выглядишь более счастливым в последнее время.

— О чем ты говоришь?

— Я не знаю. Видно, что ты в приподнятом настроении. Куда тебе надо идти? — спросила она.

— На работу. В Коннектикут.

— К Браунам?

— Ты угадала.

Она искоса посмотрела на него.

— Ты спишь с ней? Бьюсь об заклад, что спишь.

— Не твое дело.

— Но, милый, — заревела она, — а как же мы? Неужели это конец? — На секунду ему показалось, что это у нее серьезно, но в следующий момент последовал взрыв ее истерического хохота.

Она подскочила к доске информации, где у него было пришпилено несколько дюжин фотографий Брауна и его семьи.

— Давайте-ка посмотрим сюда, — затянула она, имитируя манерную речь сутенеров. — Взглянем-ка еще разок на нее. — Она держала фотографию Энн на расстоянии вытянутой руки и разглядывала ее под светом одного из софитов. — Да она просто милашка, Стрикланд. Она старовата, но не подает вида. Она никогда не будет выглядеть старухой.

— Ей нет сорока, — уточнил Стрикланд.

— Ей должно быть стыдно за себя, — продолжала Памела. — В ее-то возрасте. Имея прелестную маленькую дочурку. И по-настоящему великолепного мужа. Трахаться с таким презренным типом с улицы, как ты.

— Я не презренный тип с улицы. Верни фотографию на место.

— Боишься, что я запачкаю ее? Своими грязными лапами?

Стрикланд отвернулся и посмотрел на улицу. Утро было серым и дождливым.

— Мальчик, я ни за что не стала бы трахаться с тобой, если бы у меня был такой муж, как Оуэн.

Это развеселило Стрикланда, и он повернулся к ней.

— Не стала бы?

— Ни за какие коврижки, — подтвердила Памела. — Я бы хранила верность.

— Похоже, он действительно нравится женщинам, этот Браун, — заметил Стрикланд.

— Ты чертовски прав. — Голос Памелы потеплел. — Он настоящий.

— Тогда я, наверное, чего-то не понимаю.

— Это точно. Потому что ты шут из карнавального балагана, а он из высшего сословия. А она, по-моему, думает совершенно не тем местом.

— Мне кажется, она бесит тебя.

— Ты не знаешь, что такое любовь, Стрикланд.

— Все так говорят.

— Ты совратитель. Ты начинаешь делать свое дело, когда они еще не успели хлопнуться на спину.

— Значит, в этом есть необходимость, Памела. Иногда людям необходимо знать, что они такое.

— Ты — просто горстка горячих фисташковых орешков, — объявила Памела. — Именно так я представляю тебя себе.

— Угомонись, — посоветовал ей Стрикланд. — Повесь фотографию на место. Ты принимаешь слишком много наркотинов. И слишком долго валялась на дне жизни.

Она пошла назад к стене и запела, обращаясь к Энн на фотографии:

Скажи моей сестренке-крошке,Чтобы не делала, как я…

В фильме Стрикланда «Изнанка жизни» был сюжет, в котором Памела громко распевала несколько фривольных строк из «Дома восходящего солнца».

— Так что же ты будешь делать, Рон? Сбежишь с ней? — Она аккуратно приколола фото к доске. — Что?

— Я не знаю, — признался Стрикланд.

— Захотелось любви, — не успокаивалась Памела. — Кто бы мог подумать такое.

Покончив с овощным соком, она принялась за красное вино. Стрикланд присоединился к ней.

— Знаешь, — начал он, — существует такой уровень, на который она никогда не поднималась.

— И если кто-то способен поднять ее туда, — подхватила Памела, — так это только ты.

— Мне бы хотелось этого, — тихо проговорил он. Памела посмотрела на него и содрогнулась.

— Что это с тобой? Да ты маньяк.

Стрикланд вздохнул.

— Моя дорогая Памела… Кто подобрал тебя? Кто заставил просвещенную публику полюбить тебя? Кто смог понять тебя?

— Ты.

— Вот именно.

Она повернулась к нему с ухмылкой, чуть показывая зубы.

— Маньяк. Из карнавального балагана. Ты — аттракцион, притягивающий к себе людей. Такой же, как твоя мать.

— Ну что же, — сказал Стрикланд, помолчав немного, — мамаша была непростой штучкой.

Памела ушла, а он провел остаток дня в работе за монитором. Около четырех ему ответил Фэй. Они говорили о яхтах и о том, станет ли Фэй сниматься в фильме Стрикланда.

— Нет, сэр, — как-то по-военному ответил Фэй. — Я бы предпочел не делать этого.

— Ладно, тогда скажите мне вот что, — отступил Стрикланд. — Какие претензии у финнов? Оуэн получил их яхту или нет?

— Я могу высказать лишь свои предположения.

— Да?

— Ну что же, я считаю, что Мэтти, вероятно, собирался участвовать в гонке на их яхте и запустить эту конструкцию в серийное производство на Востоке. Но он не смог рассчитаться с финнами. Отказываться от участия в гонке он не хотел. Поэтому конструкцию скопировали в Корее, или на Тайване, или где-то еще, и он взял первую сошедшую с конвейера яхту.

— Чтобы идти на ней вместо построенной финнами?

— Совершенно верно, — подтвердил Фэй. — Это скоростная конструкция, и он мог бы победить на ней. Обеспечив ей такую рекламу, он потом запустил бы ее в массовое производство. Это как раз то, что надеется сделать Браун. Теперь, когда Мэтти, скажем так, отсутствует.

— Что представляет собой эта яхта?

— Я уверен, что сконструирована она хорошо. Другой вопрос, как она построена. Иногда это делается наспех и спустя рукава.

— Брауну она очень нравится.

— Браун просто осел. Извините, — спохватился Фэй, — я не то хотел сказать. Он всего лишь торговец.

— Вы думаете, она ненадежна?

— Скорее, неудобна. Дешевая лодка способна свести с ума.

— Если бы она была небезопасна, Браун знал бы об этом? И не пошел бы в море?

— При условии, что он не настолько торговец, как я о нем думаю.

— А как насчет Торна?

— Гарри знает о яхтах не более того, что ему рассказал Оуэн Браун. Сейчас Оуэн Браун его любимец и баловень. Его забота.

Стрикланду удалось поработать еще какое-то время над монтажом эпизодов с Брауном. Новости на волне нью-йоркской радиовещательной компании в тот вечер были ужасными. В уютных и благополучных городах Европы одна за другой взрывались бомбы, унося человеческие жизни и вызывая перебои в подаче электроэнергии. Это была годовщина чего-то.

На следующий день у Стрикланда была назначена встреча в Бостоне с людьми из государственной радиовещательной корпорации, и он уговаривал Энн поехать с ним. Она отказывалась, потому что Бостон находился слишком близко от того места, где училась Мэгги. Этим вечером, потягивая вино в ожидании, когда сварится яйцо на ужин, он не смог удержаться и позвонил ей.

— Сегодня я была в Нью-Йорке, — сообщила она, — и хотела заехать к тебе.

— Почему же не заехала? Поехали со мной в Бостон.

— Я не смогла. Я бы сошла с ума. Возвращайся ко мне.

«Возвращайся ко мне». Стрикланд повторял эти слова про себя и не мог поверить, что это она сказала их ему. Голова шла кругом.

— К… крошка, — начал он, и они дружно засмеялись.

— Бедняжка, — говорила она. — Мой бедный заика.

— Я хочу, чтобы ты делала сумасшедшие вещи со мной, — сказал он ей. — Я буду делать то же самое с тобой. Я хочу, чтобы ты оделась специально для меня. Я хочу, чтобы ты подстригла волосы.

— Боже! Я люблю, когда ты так говоришь. Как мне подстричь волосы?

— Коротко. Как только можешь. — Он усмехнулся, уловив беспокойство в ее голосе.

— Как знак позора. Что мне надеть?

— Что-нибудь шелковое, облегающее и прозрачное. Так, чтобы было видно, где что находится.

— И кто платит за эту одежду, босс? — Она называла его так, подражая Херси. — Теперь ты будешь покупать мне одежду?

— Я буду делать все, — ответил Стрикланд.

50

Браун следовал по пути, который ему указывал буревестник, до тех пор пока тот не исчез за пенистыми гребнями черных волн. Весь день он продолжал высматривать странные перевернутые башни, привидевшиеся на рассвете. Погода опять начинала портиться.

Небо было слишком облачным, чтобы определиться по солнцу, а навигационные спутники находились за пределами радиовидимости. Термометр на борту показывал семь градусов по Цельсию. Волнение моря было чуть больше двух баллов. С запада дул устойчивый ветер со скоростью десять узлов, разгоняя клочья тумана. Однажды в нескольких милях он заметил небольшой айсберг. Он продолжал держаться восточнее.

Когда солнце было высоко, Браун услышал, как его позывные выкрикивает Дикий Макс. Он предположил, что Макс вызвался ретранслировать адресованный ему телефонный звонок. Не настроенный болтать, он решил не выходить в эфир и сослаться при случае на все ту же неисправность генератора. Он занес вызов Макса в бортовой журнал, но отвечать не стал. Вскоре после этого пришел вызов от Виски Оскар Оскара, оператора морской связи из Джерси, который соединил его с Даффи.