Майкл Кокс - Зеркало времени

Феб Даунт умер потому, что в сообщничестве с женщиной, которую твой отец любил больше всех на свете, составил и осуществил гнуснейший заговор против него. Путем жесточайшего обмана из всех мыслимых Даунт и упомянутая женщина завладели документами, с великим трудом добытыми твоим отцом в подтверждение того, что он является законным наследником лорда Тансора. Затем они уничтожили бумаги, таким образом навсегда лишив твоего отца возможности восстановиться в правах.

Как же звали бессовестную лживую женщину, которая сначала сделала вид, будто отвечает Эдварду Глайверу взаимностью, а потом разрушила все его радужные надежды на грядущее счастье, прямо в лицо заявив ему, что всегда любила одного только Феба Даунта и собирается выйти за него замуж и что все письменные свидетельства, удостоверяющие личность твоего отца — свидетельства, которые он в слепоте любви доверил ей на хранение, — переданы в руки его злейшего врага для последующего уничтожения?

Этим вероломным созданием была не кто иная, как нынешняя леди Тансор, в девичестве мисс Эмили Картерет, — женщина, чьи волосы ты расчесывала и укладывала в прическу по утрам, чьи платья чистила и чинила; женщина, сделавшая тебя своей компаньонкой и сейчас называющая себя твоим другом.

Теперь ты понимаешь, милое дитя, почему леди Тансор твой враг и всегда таковым останется? Она украла у тебя твои права по рождению, как в свое время украла оные у твоего отца.

Однако честности ради следует признать, что твой отец по-настоящему любил эту женщину и продолжал любить даже после ее коварного предательства. Ты должна понять еще одно: в глубине своей черной души она, вероятно, тоже питала к нему нежные чувства, пусть слабые и бледные по сравнению с пламенной страстью к Фебу Даунту.

На первых порах твой отец отказывался винить мисс Картерет в катастрофе, обрушившейся на него при прямом ее соучастии, ибо не чувствовал себя вправе осуждать ее за содеянное во имя Любви, когда и сам он ради нее пошел бы на все, на любое преступление.

С течением времени, однако, в своем одиноком изгнании на острове Лансароте, где он жил под именем Эдвина Горста, лишенный всех прежних радостей жизни, разлученный с родной страной и любимым городом, он начал видеть вещи в ином свете, прозрев за несправедливостью, совершенной по отношению к нему, много большую несправедливость. Ведь отняв у него все, принадлежащее ему по праву рождения и крови (однажды уже отнятое родной матерью), мисс Картерет и Феб Даунт лишили также законного наследия и его потомков. Твой отец решил исправить зло, причиненное будущим поколениям. Но что он мог сделать?

Наконец судьба (как он считал) предоставила ему шанс осуществить задуманное. Он освободился из добровольной ссылки, как тебе уже известно, с помощью мистера Джона Лазаря. Восстановив силы и возродившись к жизни, твой отец задумал план — отчаянный, безрассудный, почти неосуществимый, но все же могущий в случае удачи привести к восстановлению если не его собственного положения (своим преступлением он навсегда перечеркнул такую возможность), то прав его законнорожденных потомков на баронство Тансоров.

План был очень прост, даром что чреват неопределенностью и даже опасностью; но чувство долга перед своим древним родом перевесило в твоем отце все разумные сомнения.

Вскоре после своего прибытия на Мадейру, как ты помнишь из мемуаров мистера Лазаря, он по чистой случайности узнал, что мисс Картерет вышла замуж за полковника Залуски и родила в браке сына. Данное обстоятельство — вкупе с известием, что мисс Картерет теперь стала законной наследницей лорда Тансора, а следовательно, в должный срок передаст титул и состояние Тансоров своему сыну, — подвигло твоего отца на решительные действия.

Перво-наперво требовалось найти подходящую жену, к которой он сможет относиться с искренней, нежной приязнью. И вновь он увидел в происходящем руку судьбы, когда вскоре по своем прибытии на Мадейру познакомился с твоей матерью, в девичестве мисс Маргаритой Блантайр.

Как ты уже знаешь, твой отец и мисс Блантайр тайно бежали, сочетались браком и спустя время произвели на свет ребенка. Этот ребенок — ты, дитя мое! — стал средством вернуть все утраченное, коли судьба позволит.

Ведь ты тоже урожденная Дюпор, зачатая в законном браке, как и твой отец. Таким образом, и ты, и он от рождения были связаны высшим долгом — долгом перед длинной, непрерывной линией предков и перед грядущими потомками. Предательство и злой умысел воспрепятствовали твоему отцу исполнить свой долг, но ты, его обожаемая дочь, сможешь наконец поправить вопиющую несправедливость.

Итак, я подхожу к плану, который он хотел осуществить через твое посредство.

Перед отъездом твоего отца на Восток я торжественно поклялась ему, что выращу тебя, как родную дочь, и в должное время приведу в исполнение придуманный им план: приблизить тебя к женщине, лишившей законной собственности вас обоих.

Дабы вернуть все утраченное и таким образом восстановить прямую наследственную линию Тансоров, твой отец наложил на тебя, свое единственное и нежно любимое дитя, обязательство снискать сердечное расположение — а при возможности и любовь — нынешнего наследника рода Дюпоров.

Вот к чему он призывает тебя из-за врат Смерти, заклиная всем святым.

ТЫ ДОЛЖНА ВЫЙТИ ЗАМУЖ ЗА ПЕРСЕЯ ДЮПОРА.

Акт четвертый

ДОЛГ И ЖЕЛАНИЕ

Наши грехи подобны теням: когда солнце нашей жизни в зените, они едва видны, но сколь огромны они и уродливы на закате наших дней!

23

В НОРТ-ЛОДЖЕ

I

С новой решимостью

Прочитав письмо мадам, я словно низверглась в ад, откуда, казалось мне, я никогда уже не восстану. Все основы прежней моей жизни рухнули, и я осталась в глубочайшем отчаянии и душевном смятении, словно выброшенная вдруг неведомой силой на безотрадный пустынный берег, без всякой надежды на спасение. Снова и снова перечитывала я письмо опекунши, покуда каждое слово не врезалось намертво мне в память; я то бегала по комнате, безудержно рыдая, то в оцепенении лежала на кровати, тупо уставившись в потолок, украшенный затейливой лепниной.

Я безуспешно силилась осознать новость, поведанную мне мадам: что я Эсперанца Дюпор, законная наследница покойного лорда Тансора через своего отца, лишенного наследственных прав; что мои права по рождению были украдены у меня нынешней леди Тансор и ее возлюбленным; и что цель Великого Предприятия — восстановление отнятых у меня прав ради собственного моего блага и блага будущих моих потомков — будет достигнута, когда я заставлю леди Тансор поплатиться наконец за содеянное, выйдя замуж за ее старшего сына.

Постичь и понять все это было весьма непросто, но узнать вдобавок, что мой отец повинен в смерти Феба Даунта… нет, такое уже в голове не укладывалось.

Неужто это правда? Мой дорогой отец, сотворенный воображением, и есть гнусный убийца Эдвард Глайвер?! Поначалу, невзирая на инстинктивное желание защитить родителя, совесть не позволяла мне принять доводы, приведенные мадам в оправдание его преступления. Она утверждала, что после предательства любимой женщины он недолгое время находился на грани безумия, но может ли что-нибудь, даже временное помешательство, оправдать столь чудовищное деяние?

Я жалела отца, плакала о нем, но я не находила оправданий содеянному им. Идеальный образ, созданный в моем воображении, словно перечеркнуло жестокое преступление, тень которого теперь лежала на мне, невинной дочери, — мое вечное наследие греха.

Однако постепенно чувство дочерней преданности начало брать верх над всеми прочими соображениями. Что бы он ни сделал, какое бы имя ни носил — Глайвер, Горст или любое другое, — он все равно оставался моим отцом, незаурядным человеком, описанным в мемуарах мистера Лазаря и матушкином дневнике, о чьем сильном характере я составила столь живое представление из рассказов этих двоих, близко его знавших. Да, он совершил ужасный, непростительный поступок, но если бы сейчас он вошел в комнату — отвернулась бы я от него с отвращением или бросилась бы к нему в объятия?

В конце концов, после долгих, мучительных раздумий, сопровождавшихся обильными слезами, я пришла к хрупкому компромиссу с совестью и вновь обратилась мыслями к настоящему.

Теперь я знала, что я должна сделать для восстановления наследственных прав, несправедливо отнятых у моего отца. Мистер Персей никогда не сочтет меня подходящей партией при нынешнем моем положении. Он полагает, что я недостаточно хороша и для его брата — так неужто же он решит, что я достойна стать женой следующего лорда Тансора? Как теперь выяснилось, мы с ним состоим в дальнем родстве, но пока у меня нет доказательств, подтверждающих мою подлинную личность, и, возможно, никогда не появится. Для мистера Персея я по-прежнему останусь Эсперанцей Горст, бывшей горничной его матери.