Таня Карвер - Жажда

— Бучан?

— Я вернула свою девичью фамилию. Адель тоже взяла ее. — Еще один очередной вздох. — А Иан нет.

— Вы поддерживали с ним какую-то связь?

— Не так, чтобы… Нет, на самом деле, нет. А потом со мной связались военные. Они сказали, что он обгорел во время пожара. Сильно обгорел. И я поехала к нему. Вы бы тоже так сделали, разве нет? Я хочу сказать, он же мне все-таки сын. Они отправили его назад, в наш гарнизон. И я пошла туда. — Снова вздох. — Господи. С ним случилось такое…

— Что именно с ним случилось?

— Он там… изнасиловал женщину. Переводчицу. Афганку. Она была местной, гражданской, работала вместе с военными. А он… он не давал ей проходу. Преследовал ее. Они всего этого мне прямо не сказали, но имели в виду именно это. А эта женщина… они сказали, что ее звали Рани… она продолжала отвергать его. Как бы там ни было, но однажды вечером он пошел за ней, дождался, пока она осталась одна, и… — Она опять вздохнула. — Я уже говорила. Сын своего отца.

Фил ждал. Ему не терпелось услышать продолжение рассказа Паулы, но он понимал, что торопить ее нельзя.

— Он изнасиловал ее. И понимаете, он не просто имел с ней секс. То, что он сделал с ней, было гораздо хуже. Они мне все рассказали.

— Отец привил ему ненависть к женщинам. И здесь это просто вышло наружу.

Она кивнула.

— Но он решил сделать это по-своему. Он был мужчиной. Так или иначе, я точно не знаю, что случилось потом. Да и они этого не знали. Может, он разозлился, когда понял, что зашел слишком далеко. Убил ли он ее? Хотел ли уничтожить улики? Я не знаю. Но он организовал пожар. Он всегда разводил огонь, когда был ребенком. Ему это очень нравилось.

И до сих пор нравится, подумал Фил, но решил, что будет лучше промолчать.

— В общем, он сам попал в него. Не смог вовремя выбраться. Не смог уйти. И это… это… Они показали мне его. Там… От него прежнего мало что осталось.

— Он был комиссован из армии как инвалид?

Она кивнула.

— И вернулся в Колчестер. Впрочем, в этом доме он жить не захотел. Они все замяли, организовали ему уход, лечение. Любые лекарства. Пытались снова вернуть его в строй. — Она вздохнула, и голос ее зазвучал горько. — Напрасно старались. От него почти ничего не осталось. Его мозг… Нужно было просто оставить его в покое.

— Так что же случилось с Адель?

Она вздохнула. Было видно, что она готовится снова пережить эту боль.

— Он… выследил ее. И… и забрал с собой.

— Зачем?

— Он ведь ненормальный. Он…

Она вздохнула.

— Вы уже тогда знали, что это сделал он?

Она покачала головой:

— Нет, поняла позже. Только потом все встало на свои места. Сначала я не знала, что и думать. Я знала, что убежать она не могла. Она не стала бы этого делать. Я хочу сказать, что у нее были бурные годы, но она перебесилась, и теперь все это уже позади. А потом… потом я подумала об этом. Догадалась, что это мог быть он. Сначала он пришел за ней. Потом моя очередь.

— Почему же вы не пришли к нам? Почему все не рассказали?

Она горько усмехнулась.

— Ну да, и вы бы наизнанку вывернулись, чтобы разыскать мою Адель, да? Да и что бы я вам сказала? Что мой сын охотится за моей дочерью и за мной, потому что мы убили его отца? Не думаю, что это могло бы пройти.

Фил промолчал. Она была права.

— А другие женщины… Когда вы услышали, что они пропали или были убиты, вы не связали это как-то со своим сыном?

— Я должна была бы сделать это… Не знаю. Нет.

Она покачала головой и закрыла глаза. Слова эти прозвучали как-то неуверенно, словно она произнесла их, чтобы убедить саму себя.

Не нужно взваливать на нее еще одну вину, с нее уже и так достаточно, подумал Фил.

— Вам следовало поговорить со мной, — сказал он. — Именно со мной.

Она не ответила. Не могла на это ответить.

— И что теперь? — спросил Фил. — Он теперь уже не на яхте, где жил. Вы не знаете, где он может быть сейчас?

Паула покачала головой.

— Не защищайте его, Паула. Сейчас не тот случай. Если что-то знаете, скажите мне.

Она подняла голову. В глазах ее горел огонь. И стояли слезы.

— Я не защищаю его. Неужели вы действительно думаете, что я бы стала это делать? После всего того, что он совершил? Всего, что он забрал у меня? Вы и вправду так думаете? Он лишился разума, мистер Бреннан. Все, что в нем осталось, это только ненависть. И если бы я знала, где он, я бы вам сказала. Я бы сама привела вас к этому мерзавцу…

Она сорвалась, и ее слова захлебнулись в слезах.

Сверху послышался детский плач.

— Это ребенок Адель, — сказала Паула.

Плач не умолкал. Паула не двинулась с места. Больше Филу сказать было нечего, все вопросы были уже заданы. Он встал.

— Я должен забрать вас с собой.

Она кивнула. Ребенок продолжал плакать.

— Но не сегодня. Мы сделаем это потом.

На этот раз Паула не кивнула. Фил направился к двери. Потом обернулся и посмотрел на нее. Она сидела одна в полном хаосе. Наверху плакал ребенок. Ему хотелось как-то поддержать ее, сказать что-то ободряющее. Отыскать слова, от которых ей станет легче. Слова, которые помогут ей уйти от боли и как-то пережить эти потери.

Но таких слов не было. Совсем.

И он ушел, оставив ее здесь.

Закрыл за собой дверь. И шагнул в темноту улицы.

Глава 92

Микки не пришлось долго ждать дальнейшего развития событий. В дверь комнаты для допросов постучали. Он встал и вышел в коридор, прикрыв за собой дверь. Он очень надеялся, что это как-то связано с тем, что сможет ему помочь.

Это была Анни.

— Вот. — Она протянула ему лист бумаги. — Предварительные результаты анализа ДНК образцов, взятых с тела Адель Харрисон. Как и говорил Ник, один из образцов весьма занятный.

— Что там?

— Это здесь.

Она указала ему на нужный раздел.

Микки прочел. И заулыбался.

— Спасибо, Анни. Это, похоже, как раз то, что нужно.

Она тоже улыбнулась ему.

— Желаю удачи.

В коридоре появилась Марина.

— Отличная работа, Микки.

Улыбка его увяла.

— Вы так считаете? Я упустил его.

— Вы получите его обратно. Он ведомый. А лидером является Фиона Уэлч. Если бы он не встретился с ней и не попал под ее влияние, то сейчас не сидел бы здесь. Я думаю, что не такой уж он отъявленный тип. Он не безнадежен. Сыграйте на этом. Используйте это. Обратитесь к его светлой половине. Станьте ему товарищем.

— Своим парнем?

— Стоит попробовать.

Он помахал листом бумаги, который держал в руке.

— А если не сработает, всегда можно прибегнуть вот к этому.

— Точно.

Он снова вернулся в комнату для допросов и сел за стол.

— Прошу прощения, — улыбнулся он Тернеру, — так на чем мы остановились? Ах да, вы сказали, что оказались выше всех нас.

Тернер криво ухмыльнулся и ничего не сказал. Похоже, он принял эти слова за чистую монету.

Микки пристально посмотрел на него.

— Вы ведь раньше встречались с Сюзанной Перри, верно?

— Вы прекрасно знаете, что встречался.

— Славная девушка. Почему вы бросили ее?

— Нашел себе кое-кого получше.

— Правда? — Микки покачал головой. — Вы имеете в виду Фиону Уэлч? Послушайте, приятель, с этой темной личностью вы явно сделали шаг назад.

Тернер уставился на него.

— Я хочу сказать… Возьмем хотя бы Сюзанну. Привлекательная, умная, приятная в компании… Или Джулия Миллер. До Сюзанны вы ведь с ней встречались? То же самое. Настоящая красотка. И после них вы идете к Фионе Уэлч.

— Ну и что?

— А то, что это напоминает, будто вы поменяли «роллс-ройс» на «Форд-Мондео». Видимо, она уж больно хороша в постели, приятель, потому что иначе непонятно, что с нее можно взять еще.

Лицо Тернера покраснело, глаза прищурились. Он с трудом сдержался, чтобы не вскочить со стула.

— А вам откуда это знать, Мистер Тупой Полицейский? Приятель, говорите? Как бы не так! Вот оно что. Ничего! «Любые факты являются предметом их интерпретации. И то, какая из этих интерпретаций превалирует в данный момент времени, зависит не от их истинности, а от власти». — Он выдавил из себя улыбку. — Знаете, кто это сказал? Разумеется, не знаете. Потому что вы тупой. Тупой, тупой, тупой, тупой, тупой…

Микки молчал.

— Пойду посмотрю, — произнес в ухе Микки голос Марины. Тот покачал головой. Он надеялся, что она его поняла.

А Тернер между тем продолжал говорить:

— И это только ваша интерпретация. Потому что вы думаете, что у вас есть власть. Но на самом деле это не так. Ничего подобного на самом деле нет.

— Тогда расскажите мне, в чем тут дело.

Тернер снова невесело усмехнулся.

— Вы не поймете. Вы недостаточно умны, чтобы понять это.

— А вы объясните. Потому что в данный момент я единственный человек, который стоит между вами и пожизненным заключением за четыре убийства. Убедите меня.