Евгений Кукаркин - Я - Кукла. Сборник повестей
— Юра, очень круто берешь. Сбавь на десять процентов.
— А сколько, ты возьмешь, Виктор Афанасьевич?
— Десять процентов от сделки, как посредник и организатор перевозки. Так, Зураб?
— Ох так, дорогой. Режете меня. Юрий, давай на десять процентов, за счет срока давности.
— Черт с тобой. Только плати наличными и в течение недели. Мне еще склад надо проверить. Деньги вперед — склад твой. Вывози как знаешь.
— Не ругайся дорогой. Сейчас я подсчитаю сколько это, а потом мне надо позвонить и согласовать деньги.
— Только не брякни в телефон про оружие, — сказал Виктор Афанасьевич.
— Зачем обижаешь, дорогой, меня хорошо там поймут. Вы подождете минут 20, я результат переговоров принесу.
Зураб долго шевелил губами, подсчитывая общую сумму. Наконец, он встал и пошел к выходу ресторана.
— Виктор Афанасьевич, я хочу вас спросить об одной вещи. Что стало с янтарной комнатой?
— Ничего. Ее нет.
— Как нет? Я ее сам видел, трогал вот этими руками.
— Вся наша беда в том, что есть вещи, о которых надо молчать, кода появляется большая политика. Все уверены, что янтарь либо в Калининграде, либо в Германии и никому в голову не придет, что он может быть здесь. Наши играют, на варварстве немцев, на компенсации потерянных ценностей и в глазах мира, мы пострадавшая сторона. Нам не хочется потерять этот имидж. Недавно президент заявил на весь мир, что комната спрятана на полигонах Германии. Поэтому комнаты считай, в России нет и ты ее не видел.
— Но это же достояние нации.
— Не трепли зря языком. Достояние…, смех это. То что сейчас во всю разворовывается достояние России ты не видишь, а комната, которая спрятана для России — у тебя как бельмо на глазу.
— Ладно, Сергей Николаевич. У меня другая точка зрения на достояние и не будем проводить дебаты по этому поводу. У меня еще к вам вопрос. Много лет тому назад вы это искали?
Я вытащил из кармана переписку с немцами Жданова, Берии и Николаева. Виктор Афанасьевич перечитал и кивнул.
— Где же вы хранили все время эти документы?
— Горбач перед смертью зашел к Мире и перетащил все другому человеку.
— Вот почему Мира, даже под наркотиками не могла ничего сказать. Кое-что я у тебя возьму, с твоего разрешения конечно, а это… Это никому не нужно. Можешь взять и вытереть задницу. Сейчас такими партийными вывертами никого не удивишь, все давно поняли, что партия гнила сверху и это привело к развалу страны. Так что бери, что хочешь, то и делай с ними.
Он перебросил мне листки с Ждановскими и Ворошиловскими переписками. В это время появился Зураб.
— Дорогой, все согласовано. Деньги будут через три дня. Склад берем через неделю, как только придут машины.
— Погоди, Зураб, — сказал я. — Это еще не все.
— Что еще? — забеспокоился Зураб.
— Деньги, ты мне передашь в установленном месте, взамен получишь карту, по которой и будешь копать.
— Это кто ж рискует? Ты или я?
— Мы оба. Но у меня риск предпочтительней. Если ты меня хоть одной банкнотой обманешь, то будут перестреляны у склада все.
— Зураб, он не шутит, — высказал Виктор Афанасьевич.
После ресторана мы выходили вместе с Виктор Афанасьевичем.
— У тебя есть еще что-нибудь?
— Остался склад с нашим оружием.
— Откуда? Я точно знаю, что наши складов здесь во время войны не делали.
— Наши не делали, а немцы собирали и складировали.
— И много там?
— Много.
— Если я найду покупателя, ты не будешь против?
— Конечно нет. У меня к вам тоже просьба. Сейчас наши ребята организовали ремонт трофейного оружия, найденного в земле. Вы зацепили одну мою мастерскую. Нельзя ли закрыть дело, а ребят выпустить?
— Это на Ижоре?
— Да.
— Попробуем помочь.
— Кто б мог подумать, что четыре года назад мы были врагами.
— Время меняется, Юра.
Ольга взволнованно встретила меня на пороге дома.
— Юра, в Николая стреляли. Я боюсь за него.
— Ранен?
— Немного задело.
— Где он?
— Там, в комнате.
Николай сидел за столом и пил чай.
— Привет. Ну, рассказывай, что у тебя?
— Юрий Александрович, обстановка сейчас на раскопах изменилась. Сейчас копают все, кому не лень. Всем вдруг стало нужно оружие. Раньше, с твоей легкой руки, весь южный район Ленинградской области был поделен на 9 частей между копалами. Соглашение соблюдалось до 1992 г. Теперь появились новички, но опаснее, чем нормальные бандиты. Они изымают оружие из земли, отнимают от копал, иногда покупают его. Вот я и нарвался на такую группу. Отрыл немецкие окопы и нашел «парабеллум». Тут же решил его пристрелять и они пришли на звук выстрела.
— Ну и кретин же ты, Коля. Дальше можешь не продолжать. Только ответь, стрелял в них?
— Да.
— Оля, надо спасать этого дурака. Давай собирайся, мы через три дня уезжаем.
— Куда?
— Опять в Билембай.
— У тебя тоже не все в порядке? Опять старый хвост тянется за тобой?
— Да и может все произойти, если я не исчезну.
— Что ж делать. Поехали.
— Николай, с тобой мы проведем последнюю операцию. Садись я тебе все расскажу.
Зураб приехал на встречу на двух машинах. Я стоял на лесной дороге и они остановились рядом. Из машин вышли: Зураб, Виктор Афанасьевич и 5 здоровенных кавказцев.
— Где чемодан? — спросил я.
— Ей, принесите.
Зураб махнул рукой. Подошел парень с чемоданчиком.
— Открой.
Он открыл и положил на капот машины.
— Теперь отойди.
Парень отошел. Я подошел и стал раскрывать и щупать каждую пачку долларов. Краем глаза увидел, что один из закавказцев пошел мне за спину.
— Стоять! — рявкнул я. — Стоять! — и махнул рукой.
С холма ударил пулемет, старый друг — МГ. Пули прошили строчку недалеко от кавказцев и пулемет замолк. Тишина зазвенела в ушах.
— Я ж говорил не делайте глупостей, — раздался голос Виктора Афанасьевича. — Я предполагал, что он всегда подстрахуется. У тебя все в порядке, Юра?
— Да. Деньги вот в этой пачке фальшивые. Зураб, ты можешь заменить?
Зураб вытащил из внутреннего кармана другую пачку и с неприязнью в глазах обменял ее.
— Так вот ребята, — закончил я, — Вы будете еще стоять так 15 минут после моего ухода. Если куда-нибудь тронетесь, вас прикончат. Вот твоя карта, Зураб. Смотрите и вы, Виктор Афанасьевич. Видите вот этот крестик, это честно заработанное ваше оружие. Объясните ему все, Виктор Афанасьевич.
Я пошел от машин в лес с чемоданом. Оглянувшись, увидел толпу людей над картой, постеленной на капоте.
Мы едем в «КАМАЗЕ». Николай за шофера, я и Ольга, как пассажиры. Сзади, на спальном месте лежит пулемет МГ и чемодан с деньгами.
До Билимбая, ох, как далеко…
Во всем виноват Мишка
ПРОЛОГ
Во всем виноват Мишка.
Даже сейчас сидя под следствием, я все больше убеждаюсь, что во всем виноват он.
— Вам знакома эта монета? — спрашивает сидящий напротив толстолицый очкарик.
Это мой следователь.
Я беру монету в руки и ощущаю ее парящую легкость. Так вот она где, моя третья монета. Мерзавец Мишка уверял меня, что его избили, а все монеты, которые я ему передал, отняли. Он просто, две монеты отдал в органы.
— Да.
— Кто вам заказал их?
— Мишка, Мишка Симаков.
— Симаков утверждает обратное. Вы сами, для неизвестных целей сделали этот рубль.
Рубль вываливается из моих рук и на ребре по спирали катится по бумагам.
— Пусть утверждает. Он подлец.
— Ладно. Перейдем вот к этим вещам.
Следователь высыпал из портфеля на стол горку блестящих металлических рублей.
— Вы делали?
— Похоже, я.
— Начнем с момента, когда вы заинтересовались изготовлением этих денег. Итак, вы утверждаете, что Владимира Руслановича к вам направил Симаков и до этого вы его ни когда не видели? — спрашивает следователь.
— Да.
— И за все время вашего общения с Владимиром Руслановичем, вы не разу не поинтересовались как его фамилия и где он живет и работает?
— Не интересовался.
— Хорошо. А теперь, еще раз, подробно, расскажите нам, как вы познакомились с Владимир Руслановичем, а также о дальнейших деловых контактах с ним.
У магнитофона на столе противное поскрипывание. Этот пластмассовый ящик, записывает все мои паузы и неосторожно сказанные слова.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Во всем виноват Мишка.
Мы считались с ним лучшими друзьями. Жили на одной лестнице, ходили в одну школу и класс и даже, поступили в один и тот же институт. Мало того, влюбились в одну девушку Таню, которая училась с нами в одном потоке. И тут в нашей дружбе произошла первая трещина. Я укатил на практику в Кириши, а когда приехал, то узнал что Таня и Мишка собираются поженится.
