Кайл Миллс - Обжигающий фактор
— Генерал? — позвал Эрик, шагая через порог открытой парадной двери домика.
Поначалу никакого ответа, потом — невнятный крик Прайса и звон бьющегося стекла. Эрик бросился вперед, на ходу сорвав со стены тяжелую деревянную лампу и стараясь не думать о сверхъестественной силе Марина. Если Прайс сумеет сдержать того хоть несколько секунд, этого будет достаточно. Эрик проломит мерзавцу голову, раз и навсегда уничтожив один из самых блестящих и самых извращенных умов в истории человечества.
Однако, ворвавшись на кухню, Эрик обнаружил, что Прайс просто-напросто скидывает на пол все содержимое кухонной стойки.
— Генерал, где он? Где Марин?
Прайс окончательно утратил контроль над собой. Он переворачивал буфет с посудой, сорвав створки дверей с петель. Порезы на спине у него снова начали кровоточить, рубашка прилипла к спине.
Эрик осторожно двинулся вперед — и тут заметил ноги. Голые, все исчерченные узкими кровавыми полосами, они высовывались из-за перегородки, что отделяла саму кухню от крошечной столовой. Эрик уронил лампу и усилием воли заставил себя не останавливаться, а продолжать идти, глядя на появлявшееся из-за перегородки женское тело.
— Только не она, — услышал он свой собственный голос. — Пожалуйста, только не она.
Лишь когда в поле зрения показались длинные черные волосы, Эрик смог выдохнуть — а ведь даже и не замечал, что задержал дыхание. Эту женщину он никогда в жизни не видел.
Стоя над трупом, он остро ощущал жгучую смесь вины и облегчения. Порезы покрывали все тело убитой, каждый дюйм кожи, кроме оставшихся нетронутыми шеи и лица. К руке еще крепился свисавший со стола пустой баллон из-под крови.
Эрик присел на корточки и закрыл некогда прекрасные зеленые глаза. Треск ломаемой мебели у него за спиной вдруг затих.
— Мертвее некуда! — заявил Прайс, нависая над плечом молодого человека. — А его давно и след простыл. Мы даром теряем время.
Тело находилось в точно таком же состоянии, что и все остальные — женщина, убитая в спальне Эрика, и те, которых он видел на фотографиях в полицейских досье. Не считая одной важной детали. Эта жертва была развязана. На запястьях и щиколотках у нее все еще болталась проволока, но от ножек стола и болтов в стене Марин ее отвязал.
— Я знаю, что она мертва, — с нескрываемой ненавистью ответил Эрик. — Но она еще и развязана. Он оставил нам очередное послание.
Прайс потянулся к плечу мертвой женщины, чтобы перевернуть ее, и тут-то Эрик взорвался. Ударом локтя в лицо он оттолкнул генерала, едва не сбив его с ног.
— Не прикасайтесь к ней!
С трудом восстановив равновесие, Прайс вроде бы собирался снова рвануться к телу, однако передумал.
Эрик глубоко вздохнул и осторожно просунул руки под убитую, но тут же отдернул их.
— Да что, черт возьми, за проблема такая…
— Заткнись! — заорал Эрик. — Заткнись, твою мать!
Отвернувшись от мертвой женщины, он снова просунул под нее руки и на сей раз сумел перевернуть. Он даже не думал, каким жутко холодным, леденящим окажется тело.
Надпись оказалась у нее на спине, как он и думал. Эрик рукавом стер излишки крови и взглянул на проступившие буквы и цифры, вырезанные куда глубже, чем на спине Прайса.
— Что там? Что тут сказано?
— Адрес. В Аннандейле.
Аннандейл был одним из бесчисленных виргинских пригородов, что сплошным кольцом окружали Вашингтон. Эрик бросил взгляд на часы. Два ночи. Пробок не будет. Но все равно, в лучшем случае они доберутся туда через час.
Эрик сел на пол, глядя вслед Прайсу, уже исчезавшему в коридоре, что вел к парадной двери. Так хотелось поспешить за ним, вскочить в машину, вдавить акселератор в пол и мчаться по указанному адресу. Найти Куинн живой.
Да только будет все совсем не так. По адресу окажется очередная бензозаправка. А от нее след приведет к следующей. И так по кругу, пока они не попадут в еще один такой пригородный домик с еще одной убитой женщиной. Может быть, Куинн, может, кем-то еще. И рано или поздно Марину прискучит эта игра и он бросит ее.
Как и ожидалось, Прайс появился буквально через минуту.
— Что, Твен, нервишки сдали? — прошипел он. — А я думал, тебе нужна моя помощь. Думал, ты хочешь найти его.
Эрик даже головы не поднял, вперив сосредоточенный взгляд в пустую стену напротив. Так им Марина никогда не выследить. Надо прекратить играть по его правилам. Предугадать его следующий ход.
— Дай мне ключи! — потребовал Прайс. — Если тебе храбрости не хватает, так я и без тебя обойдусь.
— И как собираетесь действовать, генерал? Выполнять все, что Марин потребует? Бегать вокруг как идиот, пока ему не прискучит дергать за ниточки? Дело не только в том, чтобы вам отомстить. Куинн…
Горький смех Прайса заглушил последние слова Эрика.
— Куинн! — повторил он. — Твоя подружка мертва. Мертва. И ты это знаешь не хуже меня. Марин связал ее по рукам и ногам и искромсал ножом.
Эрик вскочил на ноги и, подобрав тяжелую лампу, угрожающе занес ее над головой.
— Хочешь убить меня, мальчик? Ну давай, убивай. — Прайс чуть нагнулся, подставляя Эрику голову. — Давай! Что тебе мешает?
Эрик снова уронил лампу на пол. Еще оставался шанс спасти Куинн. И сейчас было важно лишь это.
— Сколько, генерал? Сколько их было, таких?
— Не важно, — ответил Прайс. — Я исполнял свой долг. Оборонная противоракетная система…
Голос его оборвался: весь рационализм, которым он привык утешать себя, развеялся, едва только мысленному взору предстало мертвое тело дочери.
— Нет больше никакой противоракетной системы! Марин заставил всех выйти из здания на парковку, а потом взорвал ее. Все мертвы. Понимаете? Все мертвы.
Эрик видел, как Прайс пытается осознать услышанное. Молодой человек понимал: бессмысленно сейчас вести все эти разговоры, но просто не мог остановиться. Ему хотелось, отчаянно хотелось сделать Прайсу как можно больнее.
— Данные, приборы…
— Груда искореженного бетона и угля, генерал. От «СТД» ничего не осталось. Все эти женщины, ваша семья… Вы убили их совершенно напрасно. Напрасно.
Прайс несколько секунд тупо смотрел в пол, а потом яростно замотал головой:
— Нет! Наши психологи предупреждали, что в один прекрасный день он захочет уничтожить все, что создал. Есть резервные копии.
— Генерал, придите в себя! Марин контролировал весь комплекс, все компьютеры, всю базу данных. Ничего не осталось.
Прайс так же качал головой.
— Модели и самые последние копии, возможно, и уничтожены. Но у нас есть еще база хранения вне основного комплекса, и ее компьютер извне недоступен — вообще не имеет выхода в Сеть. Мы перевозим туда файлы на магнитных лентах физически — раз в несколько дней. И кроме трех непосредственных участников процесса, никто об этом ничего не знает — даже Марин.
Эрик смотрел на него, пытаясь понять, что движет людьми вроде генерала Прайса, как же они устроены. Заносчивость, гордыня, привычка рационализировать необъяснимое, слепота ко всему, помимо сотворенной ими же некой извращенной реальности.
— Генерал, ну как вы можете такое говорить? Неужели потому, что до сих пор вам удавалось каждый раз так здорово переигрывать Марина?
Глава 64
Куинн лежала лицом вниз на заднем сиденье машины Эдварда Марина. Запястья и щиколотки у нее были все так же скованы, веревка, скреплявшая две пары наручников, тоже никуда не исчезла. Онемение, давно уже охватившее пальцы рук и ног, начало распространяться и дальше, на голову, так что сейчас девушка ощущала лишь легкую вибрацию кожаного сиденья под щекой. Она снова была ребенком, свернулась калачиком на пассажирском месте папиного грузовичка, дремала под пробивающимся в окошко солнцем и слушала, как папа подпевает радио. Тепло. Безопасно…
Первым к дремлющему мозгу — рывком, шокирующе — вернулось изображение изуродованного тела Шэннон Дорси, хотя ядовито-яркие тона от вспышки фотоаппарата сейчас словно бы выцвели. Как же потрясла Куинн та фотография, когда девушка впервые увидела ее, когда не успела еще усилием воли превратить просто в мертвую картинку, без прошлого и будущего, преобразовать в важную информацию, которую надо тщательно проанализировать, но которую не надо чувствовать, из-за которой нечего расстраиваться. Услужливый разум Куинн вбирал в себя только необходимые факты — даты убийств, методы преступника, личность жертвы, — а все остальное запихивал в темный уголок подсознания, куда сама Куинн боялась даже заглядывать.
Девушка заметалась на сиденье, забилась, принялась дергать руками, словно отбиваясь, — представшая мысленному взору фотография медленно канула в пустоту, которая почти полностью завладела сознанием Куинн, вытесняя оттуда все остальное. Необходимо было хоть как-то рассеять это наваждение, испытать хоть что-то настоящее — боль от врезающихся в тело наручников, стук сердца, ползущую по виску струйку холодного пота. Что угодно, лишь бы остановить кошмар…
