Клайв Касслер - Шпион

— И был там убит, — заметил Арчи.

— Во время атаки, которой командовал сам генерал Сматс, — заметил Исаак Белл. — Если он не был немецким шпионом, то мастером необыкновенных совпадений был. Спасибо, мистер Вайнтрауб. Вы нам очень помогли.

По дороге в Нью-Йорк Белл сказал Арчи:

— Когда я обвинил О'Ши в том, что он отплатил усыновившему его человеку тем, что стал убийцей и шпионом, он ответил, что спасение Кэтрин из Адской кухни было «одним из способов» его отплаты. Он сказал: «Я говорю это с гордостью». Теперь я понимаю — он хвастал тем, что пошел по стопам отца.

— Если человек, усыновивший его, был шпионом, означает ли это, что Райкер-О'Ши шпионит в пользу Германии? Он родился в Америке. Его усыновил немец. Он учился в английской школе и в немецком университете. Кому он верен?

— Он гангстер, — сказал Белл. — Он чужд верности.

— Где он может прятаться сейчас, когда его раскрыли?

— Везде, где его примут. Но не раньше, чем совершит последнее преступление во имя государства, которое защитит преступника.

— Использует торпеды, — сказал Арчи.

— Против чего? — спросил Белл.

Когда Белл вернулся в «Никербокер», в приемной ждал Тед Уитмарк. Он держал шляпу на коленях и не мог смотреть Беллу в глаза, когда спросил:

— Мы здесь можем где-нибудь поговорить наедине, мистер Белл?

— Заходите, — сказал Белл, заметив, что гарвардский галстук Уитмарка повязан криво, обувь нечищена, а брюки нуждаются в глажке. Он провел Уитмарка к своему столу и подвинул стул, так чтобы они могли сидеть рядом и их никто не слышал. Уитмарк сел, сжимая и разжимая руки, кусая губы.

— Как Дороти? — спросил Белл, чтобы успокоить его.

— Ну… в частности, я хотел с вами поговорить и о ней. Но, если не возражаете, сначала о главном.

— Нисколько не возражаю.

— Понимаете, я играю в карты. Часто.

— Вы игрок.

— Да, я игрок. И иногда много проигрываю. У меня пошла полоса проигрышей, и прежде чем я спохватился, я был уже по уши в долгах. Я только хотел вернуть проигранное, но увязал все глубже.

— У вас по-прежнему полоса проигрышей? — спросил Белл.

— Похоже. Да, можно сказать и так.

Он замолчал.

— Могу я предположить, что это огорчает Дороти?

— Да, но дело не в этом. Я вел себя как дурак. Несколько раз очень сильно сглупил. Мне кажется, я усвоил урок Сан-Франциско…

— А что произошло в Сан-Франциско?

— Благодаря вам я избежал расстрела.

— О чем вы? — спросил Белл, внезапно начиная понимать, что дело гораздо серьезнее, чем он предполагал.

— Я хочу сказать, что, когда вы остановили повозку и помешали взорвать арсенал на Мар-Айленде, вы спасли мне жизнь. Там было бы много убитых, виноват был бы я.

— Объясните, — настораживаясь сказал Белл.

— Я дал им пропуск и пароль, чтобы пройти на военную верфь «Мар-Айленд».

— Кому?

— Я столько задолжал. Меня бы убили.

— Кто?

— Ну, сначала Командор Томми. Здесь, в Нью-Йорке. Потом он продал мой долг владельцу казино на Варварском побережье, и там я проиграл еще больше, и тот парень хотел меня убить. Он сказал, они сделают это медленно. Но достаточно было только дать им пропуск и накладные моей фирмы и показать все тайные ходы и тому подобное. Знаю, вы думаете, что я пропустил на базу саботажника, но я ведь не понимал, зачем им это. Я думал, они хотят заключить большой контракт. Я считал, они делают это ради наживы.

— Вы надеялись, что они делают это ради наживы, — холодно возразил Исаак Белл.

Тед Уитмарк повесил голову. А когда снова поднял, в его глазах блестели слезы.

— Я и теперь на это надеюсь. Но, боюсь, это не так. Что-то подсказывает мне, что в этот раз дело еще хуже.

Зазвонил внутренний телефон на столе Белла. Белл взял трубку.

— В чем дело?

— Тут какая-то дама хочет видеть вас и того джентльмена, что сейчас с вами. Мисс Дороти Ленгнер. Впустить?

— Нет. Скажите, что я вскоре к ней выйду. — Он повесил трубку. — Продолжайте, Тед. Что произошло в этот раз?

— Они хотят взять у меня один из грузовиков, которые идут на военную верфь в Бруклине.

— Кто они?

— Лощеный субъект по имени О'Ши. Я слышал, кто-то назвал его Глазником. Должно быть, прозвище. Вы знаете, о ком я говорю?

— Когда им нужен грузовик?

— Завтра. Когда «Нью-Гэмпшир» будет загружать продовольствие и боеприпасы. Он только закончил пробное плавание и теперь в составе Морского экспедиционного корпуса направляется в Панаму, поддерживать мир в проливе. Мое нью-йоркское отделение получило контракт на поставку продовольствия.

— Грузовик большой?

— Самый большой из всех.

— Достаточно большой, чтобы перевезти две торпеды?

Уитмарк пожевал губу.

— Боже. Он нужен им для этого?

Дверь приемной раскрылась, и вошел Гарри Уоррен. Белл снова хотел повернуться к Теду Уитмарку, но тут его внимание привлекло неожиданное движение у двери: он увидел, как Дороти Ленгнер в черном платье и шляпе с черными перьями скользнула в комнату вслед за Гарри, который вежливо спросил:

— Чем могу быть полезен, мэм?

— Я ищу Исаака Белла, — сказала она своим чистым певучим голосом. — Вот и он, я его вижу.

Она пошла к столу Белла, роясь в сумочке.

Уитмарк вскочил.

— Здравствуй, Дороти. Я же тебе сказал, что поговорю с Беллом. Это примирит нас, верно?

Дороти Ленгнер посмотрела ему в лицо. Потом на Белла.

— Здравствуйте, Исаак. Могу я здесь где-нибудь недолго поговорить с Тедом наедине?

Ее прекрасные серебристо-серые глаза были пусты, и у Белла на мгновение создалось странное впечатление, будто она слепа. Но она не могла быть слепа, ведь она шла самостоятельно.

— Мне кажется, в кабинете мистера Ван Дорна никого. Он не стал бы возражать.

Он провел их в пустой кабинет Ван Дорна, закрыл дверь и постоял, прислушиваясь. Из кабинета донесся голос Уитмарка:

— Ведь это примирит нас?

— Нас ничто не примирит.

— Дороти? — спросил Тед. — Что ты делаешь?

В ответ послышался резкий звук выстрела. Белл распахнул дверь. Тед Уитмарк лежал на спине, из его головы лилась кровь. Дороти Ленгнер выронила пистолет, который держала на уровне груди Уитмарка, и сказала Беллу:

— Он убил моего отца.

— Вашего отца убил Ямамото Кента.

— Тед не подкладывал бомбу, но передавал сведения о работе отца над Корпусом 44.

— Это вам сказал Тед?

— Он пытался признаться мне и избавиться от угрызений совести.

Вбежал Гарри Уоррен с пистолетом и склонился над телом. Потом схватил телефон Ван Дорна.

— Она промахнулась, — сказал он Беллу, а потом оператору: — Пригласите врача.

— Тяжело он ранен?

— Царапина. Разорвана кожа, поэтому так много крови.

— Он не умрет?

— Не от этого. Кажется, он приходит в себя.

— Она в него не стреляла, — сказал Белл.

— Что?

— Тед Уитмарк пытался застрелиться. Она схватилась за его пистолет. Спасла ему жизнь.

В глазах Гарри Уоррена было мудрое старческое выражение.

— Скажи еще, Исаак, почему он пытался застрелиться?

— Он предатель. Он только что признался мне, что передавал сведения шпиону.

Гарри Уоррен посмотрел Беллу в лицо и сказал:

— Кажется, мисс Ленгнер спасла жизнь негодяю.

Вбежал гостиничный врач со своей медицинской сумкой, за ним шли коридорные с носилками.

— Отойдите все. Пожалуйста, расступитесь.

Белл провел Дороти к своему столу.

— Садитесь. — Он подозвал ученика. — Пожалуйста, принесите даме стакан воды.

— Зачем вы это сделали? — прошептала Дороти.

— Я не стал бы, если бы вам удалось его убить. Но вам не удалось. Думаю, с вас довольно несчастий и без обвинений полиции.

— А они поверят?

— Если Тед подтвердит. Думаю, подтвердит. А теперь расскажите все, что он рассказал вам.

— С прошлой осени он проиграл в Вашингтоне все деньги. Кто-то из игроков предложил дать ему взаймы. В обмен он говорил с Ямамото. — Она гневно, горько покачала головой. — Он все еще не понимает, что его сознательно заставляли проигрывать.

— Мне он говорил, что ему просто не везло, — сказал Белл. — Продолжайте.

— То же самое произошло этой весной в Нью-Йорке, потом в Сан-Франциско. А теперь снова начинается. Но он понял всю чудовищность того, что делает. Или он так говорит. Я думаю, он старается заставить меня вернуться. Я говорила ему, что между нами все кончено. Он узнал, что я встречаюсь с другим.

— С Фарли Кентом.

— Разумеется, вы знаете, — устало сказала она. — Ван дорны никогда не сдаются. Когда Тед узнал про Фарли, думаю, он решил, что нигде нет правды. Он уверовал. Может, надеялся, что я стану ждать его из тюрьмы. Или плакал, что его повесят за измену.