Ларс Кеплер - Контракт Паганини
— Но…
— Они не могли знать, как много вам известно. И не захотели рисковать.
— Понимаю, — сказала Пенелопа. — И сейчас все обстоит точно так же, да?
— Да.
Пенелопа кивнула в ответ на свои мысли и сказала:
— В их глазах я — единственная свидетельница сделки.
— Они вложили огромные деньги в контракт с Кенией.
— Нельзя, — прошептала Пенелопа.
— Что вы сказали?
Пенелопа подняла голову, взглянула Саге в лицо и произнесла:
— Нельзя позволить им закачать оружие в Дарфур, я была там два раза…
— Им это все равно, дело только в деньгах.
— Нет, дело в… дело в гораздо большем. — Пенелопа отвернулась к стене. — Дело в…
Она замолчала — вспомнила сухой хруст, с которым глиняные фигурки исчезали под копытцами коз. Маленькая женщина из высохшей на солнце глины превратилась в обломки. Какой-то мальчишка, хохоча, вопил, что это мерзкая мамаша Нуфи. Фуры должны умереть, их всех надо извести, кричали другие дети. На их лицах была радость.
— Что вы хотели сказать? — спросила Сага.
Пенелопа на несколько секунд задержала взгляд на ее лице, но не ответила. Она провалилась в воспоминания о том месяце в Кении и юго-западном Судане.
После долгого путешествия по жаре она приехала в лагерь в Киббуме, к юго-западу от Ньялы. Джануб Дарфур, юг Судана. С самого первого дня она вместе с Джейн и человеком, назвавшимся Греем, помогала жертвам джанджавидов.
Ночью Пенелопа проснулась. Трое подростков, служивших в милиции, кричали по-арабски, что идут убивать рабов. Мальчишки шли посреди дороги, у одного из них был револьвер. Пенелопа стояла у окна и видела, как они ни с того ни с сего застрелили старика, продававшего жареный батат.
Мальчишки вышли на улицу, огляделись, ткнули пальцем в сторону барака, где жили Пенелопа и Джейн, и направились прямиком туда. Пенелопа оцепенела, услышав, как они топают по веранде и возбужденно переговариваются между собой.
Внезапно они пинком распахнули дверь и вошли в коридор. Пенелопа забилась под кровать, замерла и стала читать про себя «Патер ностер». Мальчишки переворачивали мебель, колотили чем-то по полу, что-то разбили. Потом их голоса снова донеслись с улицы. Один из них смеялся и кричал, что рабы умрут. Пенелопа выползла из-под кровати и снова встала у окна. Мальчишки захватили Джейн, за волосы вытащили ее на середину улицы. Дверь в соседний барак распахнулась, оттуда вышел Грей с мачете в руках. Самый тощий подросток направился ему навстречу. Грей был сантиметров на тридцать выше его и мощнее в плечах.
— Что вам надо? — спросил Грей.
Его лицо было серьезным и блестело от пота.
Тощий мальчишка в ответ молча поднял револьвер и выстрелил Грею в живот. Эхо от выстрела загремело между домами. Грей дернулся назад, упал на спину, попытался встать, но так и остался лежать, схватившись руками за живот.
— Мертвый фур, — завопил подросток, тащивший Джейн за волосы.
Другой мальчишка раздвинул ей ноги. Джейн сопротивлялась, непрерывно говоря им что-то твердым, спокойным голосом. Грей что-то крикнул подросткам. Тощий мальчишка с револьвером снова подошел к нему, заорал, приставил дуло к его виску и нажал курок. Послышался щелчок, подросток нажал еще раз, и еще раз, но барабан был пустым — прозвучало шесть щелчков. Мальчишки пришли в замешательство. Потом начали открываться двери бараков, и на улицу вышли чернокожие женщины. Мальчишки бросили Джейн и пустились бежать; за ними погнались пять женщин. Пенелопа сдернула с кровати одеяло, отперла дверь и выбежала на улицу. Бросилась к Джейн, завернула ее в одеяло, помогла встать.
— Иди в дом, — сказала Джейн. — Они могут вернуться с оружием, тебе нельзя быть на улице…
Остаток той ночи и все утро Джейн простояла у операционного стола. Только в десять часов она пошла к себе и легла. Теперь она была уверена, что спасла Грея. До вечера она работала как обычно, а еще через день работа в больничной палатке вошла в обычное русло. Мальчишки помладше помогали Джейн, но были себе на уме и «не слышали» ее, если им казалось, что она требует слишком многого.
— Нет, — прошептала Пенелопа.
— Что вы хотите сказать? — спросила Сага.
Пенелопа подумала: нельзя дать им отправить оружие в Судан.
— Нельзя, — проговорила она и замолчала.
— В подземном помещении вы были в большей безопасности, — заметила Сага.
— В безопасности? Ничто не может защитить меня.
— Мы знаем, где преступник. Он в немецком посольстве, мы окружили здание…
— Но вы его еще не взяли, — громко перебила Пенелопа.
— Скорее всего, он ранен, у него огнестрельное ранение. Мы войдем и…
— Я тоже хочу туда, — сказала Пенелопа.
— Зачем?
— Потому что я видела его лицо.
Йона с Сагой переглянулись. Пенелопа посмотрела на комиссара.
— Вы были правы. Я видела его.
— Времени мало, но мы успеем составить фоторобот. — У Саги был напряженный голос.
— Не имеет смысла, — заметил Йона. — Мы не можем арестовать человека в посольстве другой страны из-за того, что он похож на фоторобот.
— А если на него укажет свидетель — можете. — Пенелопа встала и спокойно взглянула комиссару в глаза.
83
Убийца
Пенелопа стояла между Сагой Бауэр и Йоной позади бронированного фургона на Скарпёгатан, возле японского посольства. Они находились в пятидесяти метрах от входа в немецкое посольство. Пенелопа ощущала тяжесть бронежилета, сдавившего ей грудь.
Через пять минут три человека получат разрешение сорок пять минут пробыть на территории посольства, чтобы попробовать опознать и задержать подозреваемого.
Пенелопа молча согласилась, чтобы Йона сунул еще один пистолет в кобуру у нее на спине. Он в несколько приемов отрегулировал кобуру так, чтобы выхватить дополнительное оружие можно было мгновенно.
— Она не хочет, — вмешалась Сага.
Пенелопа сказала:
— Все нормально.
— Мы не знаем, что нас ждет, — заметил комиссар. — Надеюсь, все пройдет гладко, но если что-то случится, запасное оружие может очень пригодиться.
Участок возле посольства был заполнен шведскими полицейскими, агентами Службы безопасности, спецназовцами и машинами «скорой помощи».
Йона рассматривал останки сгоревшего «вольво». Обугленные колеса, какие-то детали — и все. Обломки машины валялись по всему перекрестку. Эрикссон уже обнаружил запал и следы нитроаминов.
— Скорее всего гексоген, — сказал Эрикссон и указательным пальцем поправил очки.
— Пластит. — Йона посмотрел на часы.
Овчарка повертелась у ног полицейского и улеглась на асфальт, сопя и вывалив язык.
Сага, Йона и Пенелопа в сопровождении спецназовцев подошли к ограде, где их ждали четверо немецких военных полицейских с непроницаемыми лицами.
— Не волнуйтесь, — мягко попросила Сага Пенелопу. — Вы просто опознаете преступника, и после этого мы проводим вас на улицу. Посольская охрана не будет брать его, пока вы не окажетесь в безопасности.
Могучего сложения немец-полицейский с веснушчатым лицом открыл калитку, впустил их на территорию посольства, приветливо поздоровался и сообщил, что он — Карл Манн, начальник службы безопасности.
Все вместе они прошли в двери центрального входа.
Утренний воздух все еще был прохладным.
— Речь идет об особо опасном убийце, — предупредил Йона.
— Мы знаем, нас проинформировали, — ответил Манн. — Но я был здесь все утро. В здании только дипломаты и граждане Германии.
— Можно взглянуть на список? — попросила Сага.
— Мы сейчас просматриваем записи камер наблюдения. Потому что, мне кажется, ваш коллега ошибся. Полагаю, преступник прошел вдоль ограды, но заходить внутрь не стал, а обогнул посольство и пошел дальше — через газон, к Радиоцентру.
— Возможно, — спокойно согласился комиссар.
— Сколько посетителей сейчас в посольстве? — спросила Сага.
— Сейчас приемное время, рассматривается четыре дела.
— То есть в посольстве пятеро посетителей?
— Да.
— А сколько персонала?
— Пятнадцать человек.
— А дежурных, охранников?
— Сейчас нас пятеро.
— И больше никого?
— Никого.
— Ни плотников, ни маляров?..
— Нет.
— Итого двадцать пять человек, — подытожила Сага.
— Будете осматривать здание сами? — тихо спросил Манн.
Сага ответила:
— Мы были бы благодарны вам за помощь.
— Сколько человек вам нужно?
— Как можно больше. И как можно лучше вооруженных, — проговорил комиссар.
— Кажется, вы действительно считаете его опасным, — улыбнулся Манн. — Я вполне смогу обойтись без двоих своих людей.
— Мы не знаем, что нас ожидает.
— Вы полагаете, что он ранен в плечо, — возразил немец, — так что, мне кажется, беспокоиться особо не о чем.
