Джон Гришэм - Король сделки
«Вашингтонский адвокат Дж. Клей Картер, так называемый новоиспеченный Король сделки, вчера на себе испытал вкус собственной горькой пилюли, когда недовольные клиенты предъявили ему иск. В иске сказано, что Картер, заработавший в прошлом году сто десять миллионов долларов, преждевременно заключил соглашение о возмещении ущерба на смехотворно малую сумму, в то время как в действительности дело стоило миллионов».
Остальные восемь абзацев были ничуть не лучше. Посреди ночи Клея настиг острый приступ диареи, вынудивший его опрометью броситься в туалет.
Залп из тяжелого орудия выпустил по нему «приятель» из «Уолл-стрит джорнал». Первая полоса, левая колонка, тот же шарж на самодовольно улыбающегося Клея и ернический заголовок — «НЕ ГРОЗИТ ЛИ КОРОЛЮ СДЕЛКИ РАЗВЕНЧАНИЕ?». Тон статьи был таким, будто Клею предстояло не просто свержение с трона, а приговор и тюремное заключение. Каждая группа вашингтонских предпринимателей имела свое мнение по данному вопросу. Злорадства почти не скрывали. Какая ирония: они радовались еще одному судебному разбирательству. Президент Национальной академии судебной защиты от комментариев воздержался.
Воздержался! А ведь это было учреждение, которое всегда принимало сторону адвокатов. В следующем абзаце объяснялось, почему Клею было отказано в поддержке: Хелен Уоршо, оказывается, являлась активным членом нью-йоркского филиала академии. Ее регалии, надо признать, впечатляли. Дипломированный судебный защитник. Редактор выходящего в округе Колумбия «Юридического обозрения». Ей было тридцать восемь лет, она бегала марафон для собственного удовольствия, и даже бывший оппонент назвал ее «блестящим и цепким профессионалом».
Убийственная комбинация, подумал Клей, снова устремляясь в туалет.
Сидя на унитазе, он вдруг понял, что адвокаты не станут принимать ничью сторону. Семейная вражда. Ожидать не следовало ни сочувствия, ни защиты.
Неназванный источник утверждал, что истцов уже больше дюжины и дело наверняка примет массовый характер, поскольку ожидается новая большая группа. «Насколько большая? — спросил себя Клей, наливая очередную чашку кофе. — Сколько еще мистеров Уорли выстроилось в очередь?»
Мистер Картер, тридцати двух лет от роду, от общения с журналистами уклонился. Пэттон Френч называл иск «легкомысленным» — этот эпитет он позаимствовал, по его собственным словам, у восьми как минимум компаний, против которых вел тяжбы за последние четыре года. Он позволил себе и более крепкие выражения, заявив, что «…дело попахивает заговором сторонников реформы массового судопроизводства и их благотворителей в лице страховой индустрии». Не иначе репортер отловил Пэттона после нескольких полновесных порций водки.
Нужно было что-то решать. Поскольку Клей страдал диареей, у него был законный повод укрыться дома и переждать бурю. Или лучше отважно шагнуть ей навстречу? Ему хотелось выпить какие-нибудь таблетки, забраться в постель, уснуть и проснуться через неделю, когда весь этот кошмар останется позади. А еще лучше — запрыгнуть в самолет и улететь к Ридли.
В семь часов, нацепив на лицо маску веселости, он уже был в конторе, ходил по кабинетам, здоровался с ранними пташками, отпускал сомнительные и рискованные шуточки насчет судебных курьеров, которые наверняка в эту минуту спешат к ним в контору, журналистов, шныряющих вокруг, и уже выписанных повестках, обязывающих явиться в суд. Это было дерзкое, блестящее представление, в котором нуждались сейчас его сотрудники и которое они по достоинству оценили.
Продолжалось оно довольно долго, пока мисс Глик не остановила шефа, войдя в кабинет и объявив:
— Клей, те двое из ФБР опять здесь.
— Отлично! — воскликнул Клей, потирая руки так, словно собирался отхлестать гостей.
Спунер и Луш возникли на пороге с натянутыми улыбками и без малейшего желания обменяться рукопожатиями. Клей закрыл дверь, стиснул зубы и приказал себе продолжать представление. Но внезапно ощутил страшную усталость. И страх.
На сей раз дознание вел Луш, а записи — Спунер. Наверняка портреты Клея на первых полосах газет напомнили им, что следует навестить его еще разок. Такова цена славы.
— Не объявлялся ли ваш приятель Пейс? — начал Луш.
— Нет, — ответил Клей, что было чистой правдой. А как ему нужен был совет Пейса в этот критический момент!
— Вы уверены?
— А вы оглохли? — парировал Клей. Он был готов указать им на дверь, если вопросы станут скользкими. Они ведь всего лишь дознаватели, а не обвинители. — Я ведь ясно сказал — нет.
— По нашим сведениям, на прошлой неделе он приезжал в город.
— Поздравляю: вы информированы лучше, чем я. Я его не видел.
— Вы возбудили дело против «Лабораторий Акермана» второго июля прошлого года, так?
— Да.
— Являлись ли вы владельцем акций компании, когда возбуждали дело?
— Нет.
— Продавали ли вы не имевшиеся в наличии акции на время с последующим выкупом их по более низкой цене?
Разумеется, продавал, по совету своего доброго друга Пейса. Им это было отлично известно. Они наверняка располагали и сведениями о том, сколько Клей на этом заработал. После их первого визита он тщательно изучил вопрос о биржевых махинациях и использовании конфиденциальной финансовой информации в целях личного обогащения, поэтому отдавал себе отчет в том, что находится в серой зоне — не самая лучшая позиция, однако далекая от положения обвиняемого. Теперь он понимал, что не следовало спекулировать на бирже, и тысячу раз пожалел о содеянном.
— Я нахожусь под следствием по какому-либо обвинению? — спросил он.
Спунер кивнул головой прежде, чем Луш ответил:
— Да.
— Тогда наша встреча окончена. Мой адвокат свяжется с вами, — сказал Клей, вставая и направляясь к выходу.
Глава 34
Местом следующей встречи членов управляющего комитета обвиняемый Пэттон Френч избрал отель в Атланте, где не раз выступал с лекциями о том, как разбогатеть, загоняя в угол фармацевтические компании. Совещание было чрезвычайным.
Надо ли говорить, что Френч снял президентские апартаменты, представлявшие собой пышную анфиладу пустующих комнат на верхнем этаже. Там и собрались адвокаты. Атмосфера оказалась необычной — на сей раз никто не бахвалился новым шикарным автомобилем или только что купленным ранчо. Ни одному из пяти участников не пришло в голову хвастаться и недавно одержанными в суде победами. Войдя, Клей сразу почувствовал витавшее в воздухе напряжение, которое так и не рассеялось до конца встречи. Богатенькие дяди были напуганы.
И у них имелись для этого веские причины. Из клиентов первой очереди Карлоса Эрнандеса из Майами семеро уже страдали злокачественными опухолями почек. Они присоединились к новому коллективному иску, их интересы защищала теперь Хелен Уоршо.
— Они прут отовсюду как грибы после дождя, — возмутился Карлос. Выглядел он так, будто не спал несколько ночей кряду. Честно признаться, все пятеро имели вид усталый и потрепанный.
— А Уоршо — безжалостная сука, — добавил Уэс Солсбери.
Все закивали. Судя по всему, репутация мисс Уоршо была хуже некуда, но Клея не потрудились поставить в известность. Было четверо клиентов, возбудивших дело против Уэсли. Три — против Дидье. Пять — против Френча.
Клей с облегчением отметил, что против него всего один иск, но это было временное облегчение.
— На самом деле их у вас семь, — сообщил Френч, передавая Картеру распечатку, в верхней части которой стояло его имя, а под ним — список бывших клиентов, а ныне истцов. — Уикс из «Лабораторий Акермана» сказал мне, что следует ожидать дальнейшего увеличения списка, — добавил Френч.
— Какое у них настроение? — поинтересовался Уэсли.
— Они в шоке. Их препарат убивает людей направо и налево. В «Фило» проклинают тот день, когда они перекупили «Акермана».
— Я с ними солидарен. — И Дидье злобно стрельнул глазами в сторону Клея, будто хотел сказать: «Все из-за вас».
Клей просмотрел свой список. Кроме Теда Уорли, все фамилии были незнакомыми. Канзас, Южная Дакота, Мэн, Джорджия, Мэриленд, двое из Орегона. Как он мог представлять интересы этих неведомых ему людей? Странная для юриста практика — заключать сделки от имени истцов, которых он никогда в глаза не видел! И как они могли ему довериться?
— Не следует ли сосредоточиться на медицинских свидетельствах? — предложил Уэсли. — Я имею в виду: это дало бы простор для маневра, можно было бы попытаться доказать, что повторное образование опухолей никак не связано с дилофтом. В этом случае мы могли бы соскочить с крючка, как и «Акерман». Мне не хотелось бы строить из себя шута горохового, но что поделаешь…
— Нет! Нам крышка, — оборвал его Френч. Порой он умел быть резким настолько, что всем становилось не по себе. Сейчас он давал понять: незачем зря тратить время. — Уикс сказал мне, что препарат более опасен, чем пуля, летящая в голову. Их собственные исследователи пачками подают в отставку, поставив крест на своей карьере. Компания может загнуться.
