Майкл Коннелли - По сценарию мафии
Босх помолчал.
– Не могу ничего обещать.
Ирвинг отвел взгляд. У него на скулах заходили желваки.
– Вы меня разочаровываете, – усмехнулся он. – Управление столько для вас сделало. И лично я. Поддерживал вас в трудные моменты. Никогда не считал вас легким человеком, однако ценил ваш талант и не сомневался, что вы нужны управлению и, разумеется, городу. Неужели вы хотите всех от себя оттолкнуть?
– Нет.
– Тогда примите совет и поступите как следует. Вы понимаете, что это значит. Вот что я собирался вам сказать.
– Есть, сэр.
– Тогда все.
Приближаясь к дому, Босх заметил припаркованный пыльный «форд-эскорт» с номерами штата Невада. Элеонор Уиш сидела в маленькой гостиной и читала рекламный раздел воскресной «Таймс». Рядом в пепельнице дымилась сигарета. Нужные объявления она обводила черным фломастером. От этой картины сердце Босха сильно заколотилось. Если Элеонор ищет работу, значит, собирается обосноваться в Лос-Анджелесе и останется с ним. Вдобавок ко всему дом благоухал чесночным ароматом блюд итальянской кухни.
Босх положил ладонь на плечо Элеонор и поцеловал в щеку. Она похлопала его по руке. Он заметил, что перед ней не объявления о работе – она изучала предложения о сдаче квартир в Санта-Монике, пригороде Лос-Анджелеса.
– Что у тебя готовится? – поинтересовался он.
– Мой соус к спагетти. Помнишь?
Гарри кивнул, хотя не помнил. От знакомства их пятилетней давности в памяти сохранилась только сама Элеонор, моменты их близости и то, что случилось потом.
– Как Лас-Вегас? – промолвил Босх.
– По такому городу не станешь скучать. Если никогда его больше не увижу, тем лучше.
– Ищешь жилье?
– Да.
Раньше Элеонор жила в Санта-Монике. Гарри помнил ее квартиру с балконом в спальне. Оттуда открывался живописный вид на бульвар Оушн-парк и океан. Но теперь ей такое жилье не осилить. Видимо, Элеонор подыскивала квартиру подешевле.
– Зачем? – воскликнул Босх. – Оставайся здесь! Что тебе мешает? Повремени, подумай.
Элеонор хотела что-то сказать, но сдержалась. И вместо этого спросила:
– Хочешь пива? Я купила. Стоит в холодильнике.
Босх кивнул, решив пока не настаивать, и отправился в кухню. Заметил на столе фирменную кастрюлю «Крок-пот» и удивился, откуда она взялась: куплена здесь или была у Элеонор в Лас-Вегасе? Он открыл холодильник и улыбнулся: она помнила его любимый сорт «Генри Вайнхард». Взял две бутылки и вернулся в гостиную.
– Как дела? – спросила Элеонор.
– И хорошо, и плохо. Мы раскололи парня, он во всем признался. И сдал вдову.
– Вдову Тони Алисо?
– Да. Она спланировала преступление. Так он утверждает. А Лас-Вегас – ложный след.
– Потрясающе! А что плохого?
– Этот тип – полицейский…
– Вот черт!
– И не только. Сегодня он от нас улизнул.
– Как – улизнул?
– Сбежал. Прямо из полицейского участка. У него оказался пистолет – прятал в обуви миниатюрный «рэйвен». Недосмотрели, когда брали. Мы с Эдгаром повели его в туалет. Там он наступил себе на шнурок, специально. Эдгар велел ему завязать шнурок. Он наклонился и выхватил оружие. Ушел от нас и на стоянке взял патрульный автомобиль. В то время он был еще в форме.
– Господи, его до сих пор не взяли?
– Это случилось примерно восемь часов назад. Он до сих пор скрывается.
– Но куда он мог деться в форме, да еще на патрульной машине?
– Автомобиль он бросил – его уже нашли. Что же касается формы… Этот парень из крайне правых – тех, что проповедуют превосходство белых. Видимо, знается с людьми, которые согласились достать ему одежду и не задавали вопросов.
– Ничего себе полицейский!
– Да. Он обнаружил труп на прошлой неделе. Убийство случилось на территории его патрулирования, поэтому я не обратил на него особого внимания. Знал, что он проходимец, а в остальном не было никакой задней мысли. Он все рассчитал и организовал так, что нам пришлось сильно спешить с осмотром места происшествия. Хитрющий тип.
– Или это она такая хитрющая.
– Согласен. Скорее всего она. Но мне от этого не легче. Я расстроен и переживаю больше из-за того, что проморгал его в тот первый день, чем из-за того, что сегодня упустил. Следовало к нему присмотреться. Случалось, что обнаруживший труп и являлся убийцей. Меня сбила с толку его форма полицейского.
Элеонор встала, подошла к Гарри, обвила его шею и улыбнулась:
– Не переживай. Ты его поймаешь.
Они поцеловались.
– Я хочу, чтобы ты осталась со мной, – промолвил Босх.
Элеонор положила голову ему на грудь, чтобы он не видел ее глаз.
– Гарри…
– Надо же попробовать. У меня такое чувство, будто этих пяти лет не существовало. Я хочу быть с тобой. Стану о тебе заботиться. Ты будешь ощущать себя защищенной и сумеешь, не торопясь, начать все сначала. Найдешь работу, будешь делать то, что захочешь.
Элеонор отступила и взглянула ему в лицо. Предупреждение Ирвинга вылетело у Босха из головы – теперь его заботило одно: как бы удержать Элеонор возле себя. И он готов был на все.
– Но прошло много времени. Сложно перескочить через годы.
Гарри потупился. Он сознавал, что Элеонор права.
– Я хочу тебя, Гарри, – сказала она. – Тебя и никого другого. Но пусть все происходит без спешки. Чтобы мы были уверены. И ни один не сомневался.
– Я уже уверен.
– Ты просто так думаешь.
– Санта-Моника далеко отсюда, – заметил Босх.
Элеонор улыбнулась и воскликнула:
– Следовательно, в гости придется приезжать с ночевкой!
Гарри согласно кивнул, и они крепко обнялись.
– Знаешь, с тобой я очень о многом забываю, – шепнул он ей в ухо.
– Я тоже.
Пока они занимались любовью, кто-то позвонил, но, когда включился автоответчик, человек не оставил сообщения. Потом Босх принимал душ, снова раздался звонок, и опять в автоответчике не осталось информации.
В третий раз телефон зазвонил, когда Элеонор поставила кипятить воду для спагетти. Гарри удалось опередить автоответчик.
– Это Босх?
– Да. Кто говорит?
– Рой Линделл, помнишь такого?
– Да. Ты звонил?
– Я. Почему ты не брал трубку?
– Был занят. Что надо?
– Значит, это сделала та стерва?
– Что?
– Жена Алисо?
– Да.
– А Пауэрса ты знаешь?
– Так, встречались.
Агент ФБР раздраженно выдохнул в трубку.
– Однажды Тони мне признался, что боится жены больше, чем Джоя Маркса.
– В самом деле? – внезапно заинтересовался Гарри. – Так и сказал? Когда?
– Забыл. Как-то вечером общались в клубе, и он признался. Клуб закрылся, он поджидал Лейлу, и мы с ним болтали.
– Спасибо, Линделл. Что еще он говорил?
– Раньше, Босх, я бы не стал с тобой откровенничать. Был в роли, а такие персонажи, как Люк Гошен, не сливают копам всякое дерьмо. А потом… потом решил, что ты собрался меня насадить, и опять не стал распинаться.
– Но теперь-то понял, что к чему?
– А как ты думаешь? Большинство ребят тебе бы хрен что сообщили. А я звоню. Считаешь, в ФБР много таких, кто стал бы извиняться? Нет. Но ты мне понравился – тебя отстранили, а ты все равно продолжал расследование и вычислил мерзавца. Круто, ты парень с характером. Я тебя уважаю.
– Спасибо. Что еще поведал тебе Тони Алисо о своей жене?
– Немного. Она холодная, а его держит у ноги. Вцепилась так, что не вырваться. В случае развода он бы лишился половины своего имущества. Она же знала все о его делишках.
– А почему он не пошел к Джою Марксу и не попросил разобраться с ней?
– Наверное, потому, что она знала Маркса по прежним временам. Это он познакомил ее с Тони, и она тогда ему нравилась. Тони боялся обращаться к Джою – как бы не вышло себе дороже, слухи могли дойти до жены. А обратись к другому – пришлось бы отвечать перед Марксом. В подобных делах последнее слово всегда было за Джоем. Он не потерпел бы, если бы Тони отправился в свободный полет, поставив под угрозу операцию по отмыванию денег.
– Насколько хорошо она знала Маркса? Она не могла вернуться к нему?
– Исключено. Она прикончила курочку, которая несла золотые яйца. Тони обеспечивал Маркса законными деньгами. А у Джоя первая забота – о деньгах.
Оба немного помолчали.
– А что происходит с тобой? – задал вопрос Босх.
– Хочешь спросить, с моими делами? Вечером возвращаюсь в Лас-Вегас. Завтра утром предстану перед большим жюри. Засяду недели на две, не менее. У меня приготовлена отличная история. К Рождеству возьмем Маркса со всей его компанией тепленькими.
– Надеюсь, ты везешь с собой телохранителей?
– О да, я буду не один.
– Удачи, Линделл, забудем прошлое. Ты тоже мне нравишься. Хочу тебя спросить: почему ты сообщил мне о братьях Самонс и конспиративном доме?
– Пришлось, Босх. Ты меня напугал.
– Неужели решил, что я бы тебя сдал Марксу?
– Нет. Но не сомневался в другом: женщина в опасности. Я, приятель, агент, и мой долг предотвращать такие ситуации. Кстати, удивился, что ты сразу не врубился, что я – «крот».
