Сэм Хайес - Чужой сын
Все происходило точно в замедленной съемке. Параллельная вселенная. Отрыв от реальности.
Макс сунул руку в карман.
— Это было ужасно, — прошептала Дэйна.
— О чем ты говоришь, Дэйна? — спросила Кэрри.
— Парни. Они окружили его. Один из них вытащил нож.
— О боже, — выдохнула Кэрри. — Что было потом?
В студии стояла полная тишина.
— Они кричали. Обзывали Макса, специально, чтобы еще больше завести его. Макс был в таком бешенстве, что я думала, он взорвется.
Дэйна согнулась в рыдании. Все шло не так. Плевать ей, что она в прямом эфире. Плевать, кто ее увидит, плевать, как она выглядит. На все плевать. Главное — Макс умер, а она не успела сказать ему правду.
Она одна во всем виновата.
— Нет, не надо!
Она попыталась встать, но Макс наступил ей ногой на живот.
А потом она увидела, как в руке у него блеснул нож. Направленный прямо на нее.
— Нет! — закричала она, перекатываясь на бок, уворачиваясь от лезвия.
Парни сгрудились вокруг них, возбужденно горланя. Ей удалось подняться. Макс надвигался на нее, выставленное вперед лезвие словно направляло его.
— Эй, спокойнее, парень, — крикнул один из парней. — Еще порежешь кого.
Макс не обратил внимания. Он не обратил внимания и на Дэйну, пытавшуюся сказать ему то, что давно следовало сказать. Его широко раскрытые глаза были устремлены в никуда, их мягкий бархат словно затвердел.
Кто-то поглаживал ее по спине.
— Все хорошо, дорогая. Не спеши. Значит, шпана окружила вас с Максом. Тот парень угрожал Максу ножом? Что он говорил? Ты помнишь, как он выглядел?
Дэйна подняла голову. На столе стояла коробка с бумажными платками. Она вытащила платок, словно сидела в чьей-то гостиной, а не в прямом эфире. Не думать, не думать, иначе ее стошнит прямо здесь. Она высморкалась.
— С этого момента у меня в голове все расплывается. Началось какое-то безумие…
Дэйна слышала, что арестовали Уоррена Лэйна, а потом снова отпустили. Все знали Уоррена. Настоящий бандит. Его уже сто раз сажали в тюрьму. Он крал машины, торговал наркотиками, ограбил почтовое отделение. Все говорили, что он слишком тупой, потому и попадается. Но сейчас, вспоминая его лицо в то ужасное утро, Дэйна не была в этом уверена.
Приемных семей в жизни Уоррена было больше, чем горячих обедов. Все знали, что он фактически бездомный. В школу он приходил, только когда хотел бесплатно поесть или воспользоваться душем и туалетом. И он был среди тех парней. Капюшон надвинут на самые глаза, но это точно был Уоррен Лэйн. И Дэйна понимала, почему он вечно нарывается. Тюрьма — это крыша над головой и сытная еда.
Так, может, сказать, что это был он?
Она схватила Макса за запястье, когда он занес нож. Она ни на секунду не поверила, что он может зарезать ее. Он не сделал бы этого правда?
— Макс был не в себе, — сказала она и снова захлебнулась в рыданиях. Кэрри терпеливо ждала.
Она закричала и вцепилась в лицо Макса свободной рукой. Это на миг привело его в чувство — ненависть во взгляде сменилась недоумением, он будто спрашивал себя, где он, что делает, какого черта дерется с девушкой, которую любит.
Рука разжалась. Нож звякнул об асфальт.
— Эй, парень, остынь, лады? А то точняк порежешь кого. — Уоррен Лэйн подобрал нож. — Клевый, — сказал он, проводя большим пальцем по лезвию. — Не надо резать девчонку, парень. Поверь мне. — Уоррен рассмеялся, и нож рассек воздух. — Тюряга не для таких заморышей, как ты. — Он снова рассмеялся и бросился на своих приятелей. Те отпрянули.
Уоррен повернулся к Дэйне:
— Забери это, лады? — Он протянул ей нож рукояткой вперед. — И приглядывай за своим козлом, а то у него сегодня какое-то дерьмо в башке.
— Макс был очень расстроен, ну, из-за ребенка. Он велел мне сделать аборт. Я пошла в больницу…
— Аборт?! — Кэрри схватила Дэйну за руки и развернула к себе.
— Ты убила нашего ребенка, — прошипел Макс.
Нож был длинный, очень острый. Сжав рукоятку, Дэйна опустила его острием вниз.
— А теперь скажи. Что осталось, скажи?! В моей жизни ничего нет. Даже тебя. Даже этого проклятого ребенка, которого мы не хотели, а теперь ты его убила.
— Я разозлилась на него, когда он велел мне сделать аборт. Как будто для него это вещь, которую можно выбросить. Как будто я — вещь.
Кэрри отпустила ее руки. Дэйна знала, что вряд ли она сделает с ней что-то в прямом эфире. Но ничто уже не имело значения. Они были в своем собственном аду — одна прячется от правды, другая ищет ее.
— Макс, успокойся, — взмолилась Дэйна.
— Не смей говорить мне, чтобы я успокоился. — Странно, но, произнося эти слова, Макс был предельно спокоен.
Дэйна перевела дух. Сейчас она все расскажет, они сядут рядом, все обсудят, а потом обнимутся и забудут это ужасное дождливое утро. Черт, да они могут пойти в хижину и заняться кроссвордами, что-нибудь съесть.
— У меня в руке был нож, — выпалила Дэйна.
Студии дружно охнула.
— Что? Откуда? — спросила Кэрри.
Все должно было закончиться хорошо. Уоррен и его дружки должны были убраться оттуда и пойти искать приключений в другом месте. Макс должен был положить руку ей на живот, прижаться к ней и прошептать, как сильно он ее любит. Вот о чем она мечтала, когда лежала на больничной койке в ожидании врача. Анестезиолог пытался подбодрить ее шутками, медсестры болтали. Свет бил в глаза…
— Я не сделала аборт. Не смогла себя заставить.
Дэйна вскочила, не в состоянии больше сидеть на месте. Сделала несколько шагов.
— Но я так и не сказала об этом Максу. — Она повернулась к Кэрри: — Он умер, думая, что я убила нашего ребенка.
В глазах Кэрри появилось что-то странное. Гнев, радость? Дэйна не понимала. Она хочет ударить ее или обнять?
— Так ты беременна?
Кэрри приблизилась к Дэйне осторожно, с опаской, словно правда резала не хуже ножа.
— Но почему нож оказался у тебя в руках?
Дэйна зажмурилась, закрыла лицо руками.
Нож был длинный, кухонный. Она никогда не видела таких острых. Именно им Макс угрожал тем парням в парке. Понятно, почему с ним Макс чувствовал себя в безопасности.
Потом ее снова толкнули, так неожиданно, что сперва она не поняла, что происходит.
— Макс, нет! Что ты делаешь?
Дэйна сделала глубокий вдох.
Ей было наплевать на камеры, зрителей, свет.
— Это я убила Макса, — спокойно сказала она.
Тишина.
Ни звука ни снаружи, ни внутри ее головы.
Все исчезло, как будто никогда не существовало.
Кэрри застыла. Рука протянута, будто в попытке схватить кого-то.
Потом раздался крик.
Нет!..
Одно слово, как пуля. Кэрри медленно подошла к Дэйне.
— Это я убила Макса, — бесцветно повторила Дэйна. — Мне так жаль. — Она слышала слова, но не могла поверить, что это она их произносит. — Мне очень, очень жаль.
— Тебе… жаль!
Кэрри оглянулась. Лиа говорила в рацию. Дэннис что-то шептал своей напарнице. На сцену вынырнули два охранника, взяли Дэйну под руки, усадили на стул, встали по обе стороны.
Дэйну трясло. Так холодно.
— Это я убила Макса, — еще раз повторила она, дабы убедиться, что все ее услышали. И положила ладони на живот, точно пытаясь защитить своего ребенка от того, что с ней будет дальше.
Кэрри стояла посреди студии, уронив руки, глядя в пол. Она не могла ни говорить, ни плакать.
Дэйна ждала. Она готова, она все расскажет полиции. Расскажет, как он бросился на нее, чтобы отобрать нож. Как все это время она их обманывала. Ее отпечатки есть на ноже. У нее есть мотив — они же ссорились из-за аборта. Ничего не изменишь.
Она готова к наказанию. Макс поверил, что она сделала аборт. Значит, это она во всем виновата.
Она не успела понять, что произошло, а он уже выхватил у нее нож.
— Макс, не надо!
Он отпрянул.
Парни заулюлюкали, заорали, что пора домой к мамочке, что опять в штаны наложил.
Дэйна шагнула к нему. Она должна отобрать у него нож.
Макс стоял, слегка наклонившись вперед, расставив ноги. Он закричал. Она не могла разобрать ни слова. Он кричал и кричал, обратив лицо к небу. По лицу его текли слезы.
Дэйна тоже посмотрела вверх, словно там, в небесах, прятались ответы на все их вопросы. Время будто застыло.
А потом понеслось с удвоенной скоростью. Макс резко опустил голову и вонзил нож себе в живот.
Взгляд его был прикован к Дэйне.
Вся его несчастная жизнь сконцентрировалась в этой кровоточащей ране.
