Кайл Миллс - Обжигающий фактор
Однако ударить не смог.
Рука Марина взметнулась вверх, сжав запястье Прайса немыслимым, невероятно крепким захватом. Чувствуя, как трещат кости, и боясь, что они вот-вот сломаются, Прайс свободной рукой ударил врага в грудь. Но она натолкнулась на плотную обшивку пуленепробиваемого жилета.
— Вы что, и правда думали, что меня так легко убить? — спросил Марин. Изо рта у него хлестала кровь. — Вы меня разочаровываете, Ричард.
Глава 59
— Ты уверена, что это здесь?
— Нет.
В полумраке Куинн едва различала очертания лица Эрика. В этом районе фонари мало того что стояли на большом расстоянии друг от друга, так еще и находились в разных стадиях недостроенности, как и большинство домов вокруг. Все кругом казалось нежилым, заброшенным. Все — кроме большого дома, возвышавшегося над ними на голом холме. Из окон этого дома разливалось тусклое сияние — такое слабое, что, если взглянуть в упор, даже и не видно. Но все же это был свет.
Добыть адрес в конце концов удалось Эрику. Молодые люди на пару переговорили практически со всеми военными или псевдовоенными организациями, какие нашлись в справочной книге, — и все эти организации оказались равно скупы на сведения. Звонки в гольф-клубы, видеоклубы и даже старому приятелю Куинн по учебе, который нынче работал в налоговом управлении, также успеха не принесли. Переломным моментом стало решение Эрика позвонить давно ушедшему на пенсию профессору математики, который некогда консультировал космическую программу США. Как выяснилось, он до сих пор обменивался с неуловимым Ричардом Прайсом рождественскими открытками и знал его домашний адрес.
Куинн покрепче прижалась к Эрику. Исходящее от него тепло хоть сколько-то помогало девушке справиться с бьющим ознобом. Снова пошел дождь — не сильный, но вполне достаточный, чтобы промочить футболку насквозь.
— Ну и что ты считаешь?
— То же самое, что и час назад: что нам лучше бы отправиться в «Феникс» и найти этого твоего фэбээровца.
— И что тогда? Теперь у нас даже досье нет, и, думаю, можно не сомневаться, что оригиналы уже превратились в кучку пепла. Самой «СТД» и большей части ее сотрудников тоже не стало. А тебя разыскивают в связи со смертью по меньшей мере четырех человек…
Эрик тихонько вздохнул:
— Отлично. Допустим, мы делаем, как ты предлагаешь. И допустим, Прайс дома. Что дальше?
Куинн уже всячески обдумывала этот вопрос, но ничего хорошего так и не придумала. Просто этот путь — найти Прайса — казался единственным, что у них еще оставался. Марин, если он еще только жив, разумеется, немедля исчезнет. У него ни дома, ни семьи, а скоро по следам доктора помчится армия хорошо вооруженных профессионалов, охотящихся за его головой. Однако Прайс не мог столь же легко скрыться от всего мира.
— Поговорим, — сказала она.
— Поговорим, — повторил Эрик. — И что мы скажем?
— Не знаю.
В темноте девушка увидела, как он наклоняется к ней, однако выражения его лица разглядеть не могла.
— Еще несколько часов назад этот тип готов был с утра до вечера прижигать нас сигаретами…
— А теперь стал нашим лучшим другом во всем мире.
— Куинн, я серьезно.
Она пожала плечами:
— Так и я тоже. Смотри сам. Все его люди — все, кого он должен был защищать, — погибли. И это отчасти ставит нас с ним в одинаковое положение.
— Марин.
— Пока он жив, ты, я и Прайс будем жить в вечном страхе, что он вдруг выскочит у нас за спиной. Не знаю, как ты, а я так жить не могу.
Эрик довольно долго молчал. Девушку все сильнее пробирал холод, но она не торопила своего спутника. Сказать начистоту — подниматься на холм ей хотелось ничуть не больше, чем ему.
— А что, если сам он так не считает? Что, если не переменил свои взгляды на нашу участь?
Она промолчала.
— Так я и думал.
— Эрик, но мы обязательно сумеем до него достучаться, это же так просто.
— Прости. Мне жаль это говорить, но я вовсе не разделяю твою веру в человечество.
Он отстранил Куинн и вытащил что-то у себя из-за пазухи. Когда девушка сумела разглядеть очертания непонятного предмета, оказалось, что это рукоятка от автомобильного домкрата.
— Зачем это тебе?
— Догадайся.
— Эрик…
— А какой у нас выбор? Если он не с нами, то против нас, Куинн. Если его не станет, есть все шансы, что из «СТД» не осталось никого, кто бы о нас знал. И тогда нам надо тревожиться только из-за Марина. И насколько я могу судить, уже и этого за глаза достаточно.
Куинн отвернулась от молодого человека, вглядываясь в дом на холме.
— А ты сможешь? — наконец спросила она. — Сможешь его убить?
— Не знаю, — тихо ответил он. — А ты бы могла?
— Не знаю.
Вслед за ним девушка пошла по улице, а потом по крутому подъему к парадной двери Прайса. Даже в таком сумрачном свете видно было, как во взгляде Эрика нарастает решимость. Одной рукой он покрепче сжал свою импровизированную дубинку, а другой повернул ручку двери.
Дверь тихо отворилась, и молодые люди напряженно уставились в пустой коридор, вслушиваясь, не раздастся ли какой-нибудь подозрительный шорох. Но ничего не было. Ничего и никого — лишь паркетный пол и элегантная мебель.
Эрик первым переступил порог и двинулся вдоль коридора к тому, что, похоже, было сейчас единственным источником света во всем доме. Куинн последовала за ним, спиной вперед — чтобы видеть, если кто-нибудь вдруг появится сзади. Сердце так и колотилось у нее в груди, и девушка пыталась унять этот бешеный стук, говоря себе, что все, кто пытался убить ее, уже и сами мертвы. Но не помогало.
Эрик остановился в конце коридора так резко, что она чуть не врезалась в него. Он повернулся и на миг заглянул ей в глаза. Оба молчали — хотя все было ясно и без слов. Точка, откуда не будет возврата.
Куинн видела, как побелели у Эрика костяшки пальцев, плотно сомкнутых на стальном пруте. Молодой человек шагнул в проем двери. Но, не пройдя и двух футов, застыл на месте.
— О Господи…
Куинн вошла вслед за ним — и тут же на глазах у нее выступили слезы. Тем самым источником света, пробивавшегося через окна дома, оказалась одна-единственная лампочка, повернутая так, чтобы выхватывать из темноты обнаженную окровавленную девочку-подростка, привязанную к стулу.
— Не трогай ее! — Эрик успел поймать Куинн за плечо. — Она мертва. Надо уходить.
Куинн попыталась вырваться. А вдруг девочка не умерла? Вдруг она еще на грани жизни и смерти — как та, что лежала в квартире Эрика? Надо позвонить в «Скорую помощь»…
— Куинн! — свистящим шепотом произнес Эрик. — Куинн! Взгляни на нее! Ты ничем не сможешь помочь.
Она почувствовала, как ее волокут к выходу, но все не могла отвести глаз от девочки. Лицо — без единой царапинки, гладкое и мертвенно-белое — являло жуткий контраст телу, покрытому коркой запекшейся крови. Даже в таком ужасном состоянии видно было, что ей не больше пятнадцати-шестнадцати лет. Сколько еще? И сколько было перед ней?..
Когда они достигли прихожей, Эрик внезапно остановился:
— Генерал Прайс?
Куинн медленно повернула голову, глядя через плечо Эрика, на дверь. В проеме смутно, но безошибочно вырисовывались очертания человека. И револьвера у него в руке.
— Генерал Прайс? — повторил Эрик.
Неизвестный сделал несколько шагов вперед — и луч света выхватил пряди длинных седых волос.
— Вы ведь не разочарованы, правда?
Голос Марина, казалось, исходил отовсюду, со всех сторон сразу — жутковатая дрожь воздуха. Эрик и Куинн попятились, а он продолжал приближаться.
— Я знал, что вы меня найдете.
— Что ты хочешь? — спросил Эрик, когда они вошли на кухню, стараясь сохранять неизменной дистанцию между ними и убийцей.
— Чего я хочу… Теперь уже и сам не знаю. Ну не прекрасно ли?
Он шагнул в круг света, и Куинн увидела, что лицо и одежда у него в крови. Длинные волосы липли ко лбу, загораживая глаза и отчасти скрывая синяки и ссадины, что уже начали уродовать красивое породистое лицо. Вот он махнул револьвером в сторону Куинн — и она вся напряглась, но Марин всего лишь указывал на пол у нее под ногами.
— Не упади, милая.
— О Господи! — вскрикнула Куинн, отпрыгивая вправо, чтобы не наступить на Ричарда Прайса. Он недвижно лежал на спине в луже крови, медленно расползающейся по паркетному полу.
— Должен поблагодарить вас обоих, — промолвил Марин. — Вы очень мне помогли. По-моему, вам удалось убить почти всех.
— Зачем? — спросила Куинн. — Зачем все это? Зачем надо было убивать тех людей?
Марин немного подумал, почесывая подбородок дулом револьвера.
— Они превратили меня в домашнее животное, Куинн. Поработили меня, использовали. Лишили меня свободы.
— По крайней мере они так думали, — сказала Куинн, чтобы заставить его говорить, не дать ему осуществить те планы, ради которых он и сидел тут в засаде. — Но ты планировал все это уже долгие годы…
