Джон Гришэм - Время прощать
– У вас сохранилось то рукописное завещание? – спросил он.
Фриц покачал головой:
– Не помню, чтобы я его куда-то прятал, но даже если мы и сохранили тогда эту бумагу, столько лет прошло. Понятия не имею, где оно может быть.
– Может, оно осталось у оксфордского адвоката?
– Вполне допускаю. Когда привезли мать в его контору, мы ему передали предыдущее завещание, то, что было составлено адвокатом из Лейк-Виллидж, а также рукописное. Уверен, оба у него и остались. Он сказал, важно уничтожать предыдущие завещания, потому что иногда они всплывают и создают проблемы.
– Вы помните, как звали оксфордского адвоката?
– Хэл Фримен. Он тогда уже был немолод, и теперь ушел на пенсию. Моя сестра умерла пять лет назад, и я был распорядителем ее наследства. Фримен к тому времени уже не работал, утверждением завещания занимался его сын.
– Вы с ним когда-нибудь обсуждали то рукописное завещание?
– Не думаю. Я вообще с ним очень мало общался. Стараюсь избегать контактов с адвокатами, мистер Клэпп. У меня имеется неприятный опыт общения с ними.
Клэппу хватила ума понять: он нашел динамит. Опыт подсказывал: пора остановиться. Нельзя спешить, нужно поделиться информацией с Уэйдом Ланье, и пусть адвокат распоряжается ею. Пикеринг уже начал интересоваться, почему Клэпп расспрашивает о Летти, но наткнулся на стену уклончивости. Закончив ленч, они распрощались.
Уэйд Ланье слушал запись со свойственным ему мрачным выражением лица и плотно сжатыми губами. А вот его помощник Лестер Чилкотт не мог сдержать радости. После того как Клэпп покинул офис Ланье, Чилкотт, потирая руки, воскликнул:
– Все, игра окончена!
Уэйд наконец улыбнулся и начал выстраивать стратегию.
Шаг первый: никаких контактов с Пикерингом. Его мать и сестра мертвы, следовательно, он – единственный, кроме Хэла Фримена, человек, который может дать показания о рукописном завещании. Два сделанных тут же коротких телефонных звонка в Оксфорд подтвердили, что Хэл Фримен больше не практикует, но жив, а делами в его бывшей конторе заправляют двое его сыновей, Тодд и Хэнк.
Надо на время забыть о Пикеринге. Не должно прослеживаться никакой связи между ним и конторой Ланье: важно, чтобы впоследствии Пикеринг мог засвидетельствовать под присягой, что никогда не вел разговоров с адвокатами, участвующими в процессе.
Шаг второй: любой ценой отыскать рукописное завещание Айрин Пикеринг. Если оно существует, найти и заполучить его. Но сделать это по возможности так, чтобы не насторожить Хэла Фримена. Нужно найти его прежде, чем это сделает Джейк или кто-либо другой.
Шаг третий: заполучив завещание, спрятать подальше и сохранить на будущее. Самый драматический и эффектный момент для его обнародования настанет, когда Летти Лэнг, сидя на свидетельском месте, начнет утверждать, будто ведать не ведала о последней воле Сета Хаббарда. Вот тогда-то мы извлечем на свет завещание Айрин Пикеринг и выставим Летти лгуньей. И убедим присяжных, что тайно втираться в завещания, от руки написанные ее престарелыми и немощными хозяевами, для Летти обычная хитроумная практика.
Подобный стратегический план изобиловал ловушками. Первая и самая очевидная: он противоречил основным правилам представления доказательств. Джейк подал требование, согласно которому противная сторона обязана загодя обнародовать полный список своих потенциальных свидетелей. Ланье и остальные адвокаты сделали то же самое.
В последнее время это стало стандартной процедурой: предполагалась полная прозрачность процесса. Припрятать до поры такого свидетеля, как Фриц Пикеринг, было не только неэтично, но и опасно. Попытки преподнести подобный сюрприз в ходе процесса зачастую заканчивались провалом. Ланье и Чилкотту требовалось время, чтобы найти способ обойти это правило. Возможности для поиска были чрезвычайно узки, но успешные примеры имелись.
Столь же трудным оказался и план поиска рукописного завещания Айрин Пикеринг. Конечно, существовала вероятность, что оно уничтожено вместе с сотнями других ненужных документов из архива Фримена. Но обычно адвокаты хранят архивы минимум десять лет, поэтому шанс, что завещание пока не выбросили, имелся.
Нельзя было и полностью прерывать связь с Пикерингом. Что, если какой-нибудь другой адвокат выследит его и станет задавать те же вопросы? А если этим адвокатом окажется Джейк, эффект неожиданности пропадет. У Джейка будет куча времени, чтобы натаскать Летти, научить ее так отвечать на вопросы, чтобы обернуть историю себе на пользу. И разумеется, он не упустит случая подать протест на нарушение правил представления доказательств. Судья Этли нарушителям не сочувствует.
Ланье и Чилкотт обсудили идею обратиться к Фримену напрямую. Если завещание пылится в архивных папках, он, разумеется, сможет извлечь его оттуда, и никому не придется выкрадывать документ. А сам он станет весьма респектабельным свидетелем на процессе. Но обращение к Фримену означало, что их главный секрет перестанет быть абсолютным секретом. Придется обнародовать имя Фримена как потенциального свидетеля. Эффект неожиданности опять же будет потерян.
Вероятно, позднее они все же обратятся к нему, но пока Уэйд Ланье и Лестер Чилкотт решили хитроумно окружить эту информацию завесой тайны. Обман часто бывает трудно скрыть, это требует тщательного планирования, но на этом они собаку съели.
Два дня спустя Рэндал Клэпп вошел в юридическую контору Фрименов и сообщил, что ему назначена встреча на четыре часа. Возглавляемая двумя партнерами контора располагалась в переоборудованном особняке, в квартале от ратушной площади Оксфорда, рядом со сберегательным банком, на улице, отходящей от здания федерального суда.
В ожидании приема Клэпп листал журнал и внимательно изучал обстановку. Видеокамер не было, датчиков сигнализации тоже. На входной двери – задвижка, цепочки нет. Словом, ничего такого, что помешало бы даже грабителю-лопуху ночью проникнуть внутрь и, не торопясь, обшарить помещение. Да и зачем здесь усиленные меры предосторожности? Кроме обычных завалов бумаг, в здании не было ничего, представляющего хоть какую-то ценность.
Это была типичная захолустная юридическая конторка, ничем не отличающаяся от сотни других, где довелось побывать Клэппу. Прежде чем войти в нее, он прошелся по переулку, на который она выходила задней стеной, и отметил, что на двери черного хода есть замок, но ничего особенного. Эрби, его человек, войдет через переднюю или заднюю дверь быстрее, чем сотрудники открывают эти двери ключом.
Встретившись с Тоддом Фрименом, Клэпп обсудил с ним вопрос о покупке участка земли, примыкающего к главному шоссе на западе от города. Он назвал свое настоящее имя и место работы, вручил подлинную визитку, но солгал, сказав, что они с братом хотят построить на этом участке круглосуточную стоянку для дальнобойного грузового транспорта.
Оформление сделки требовало обычного юридического сопровождения, и Тодд в меру заинтересовался. Уходя, Клэпп спросил, где у них туалет, и ему указали на дверь в конце узкого коридора. Подъемная лестница на чердак; по меньшей мере две комнаты, доверху набитые старыми папками; маленькая кухня с разбитым окном, без замка. Нигде никаких датчиков – раз плюнуть.
Эрби вошел в здание сразу после полуночи, Клэпп ждал в машине, припаркованной на другой стороне улицы, и следил за обстановкой. В зимнюю холодную ночь 18 января, среду, никто на улице не болтался, площадь замерла как мертвая. Единственное, чего боялся Клэпп, вдруг их заметит усталый патрульный полицейский.
Войдя внутрь, Эрби сразу связался с ним по рации. Все было тихо. С помощью испытанного складного ножа он вмиг отодвинул задвижку на двери черного хода, включил инфракрасный фонарик-карандаш и обошел все помещения. Ни одно не было заперто. Шаткая лестница скрипела, однако ему удалось спустить ее без особого шума.
Он разговаривал с Клэппом по рации, стоя перед окном, но Клэпп не видел даже тени внутри. Надев перчатки и стараясь ничего не сдвигать с места, Эрби приступил к обследованию первой кладовки. Работа могла занять не один час, но он не спешил. Выдвигая ящики, просматривал папки, изучая даты, имена, листая документы, к которым никто не прикасался неделями, месяцами, а то и годами.
Переставив машину на стоянку в другом конце площади, Клэпп вышел и медленно зашагал по переулку. В час ночи Эрби открыл заднюю дверь и впустил его в дом.
– В каждой комнате есть картотечные шкафы, – объяснил он. – Похоже, текущие дела хранятся в кабинетах адвокатов, прочие – у секретарей.
– А что в этих двух комнатах? – спросил Клэпп.
– Дела примерно пятилетней давности. Какие-то уже закрыты, какие-то пока нет. Я еще не закончил, во второй комнате просмотрел не все. Кстати, тут есть подвал, забитый старой мебелью, пишущими машинками, юридическими книгами и старыми папками, в них – только закрытые дела.
