А счастья может и не быть… - Татьяна Самойлова
– Хватит?! – кричал разъяренный мужчина. – Хватит?! Нет, не хватит. Это тебе за все, сука! Ты все испортила! Ты во всем виновата! Ты!
С каждым его словом удары становились все сильнее и сильнее. Натка чувствовала, как по лицу течет кровь. Удары не прекращались. Ее некогда любимый Эдик, превратился в лютого зверя. Не понимая, что происходит, девушка пыталась, с помощью мольбы, остановить разъяренного мужчину, но это было напрасным. Войдя в свирепое состояние, Эдуард и сам себя не мог остановить. Сейчас в нем всё бушевало и выплескивалось наружу. Все, что накопилось в нем за это время. Он абсолютно не думал, как и куда он бьет. Ему даже было все равно, что какой-то удар станет роковым и на нем окажется еще один труп.
– Получай, тварь! – кричал мужчина, с каждым новым ударом. Ненавижу тебя! Ненавижу! Сдохни, мразь!
– Я прошу тебя, не надо, – прошептала истекающая кровью Натка. Сил не осталось даже на то, что бы кричать. И все. Резкий щелчок и темнота…
Когда девушка очнулась, то поняла, что крепко связана. Тело все болело, а в голове стоял неприятный гул. Открыв глаза, она попыталась пошевелиться, но у нее это не получилось.
– Очнулась? – услышала она голос Эдика.
С трудом повернув голову, Натка увидела, сидящего в кресле Эдуарда.
– Ну как? – спросил он, – Нравиться, в чужой шкуре быть?
– Я тебя не понимаю, – еле разлепив окровавленные губы, прохрипела Натка.
– А что тут непонятного? Валяешься вся избитая на полу, все болит. Руки и ноги связаны. А над тобой стоит твой надзиратель. У тебя нет возможности выбраться. Ты больше не будешь чувствовать радость жизни, теперь ты будешь чувствовать лишь побои, боль и свою никчемность. Без всякой надежды на спасение. Ничего ситуация не напоминает? Никто в памяти не встает?
– Аня? Но ты же сам ее…
– Да, сам! – перебил ее Эдик, – Но благодаря твоим советам и убеждениям.
– Что-то поздно тебе ее жалко стало.
– А мне ее не жалко. И тебя тоже. Просто я решил тебя наказать.
– За что?
– Да хотя бы за то, что ты конченая мразь! За то, что из-за тебя у меня все наперекосяк!
– Эдик, перестань. – Попыталась успокоить его Натка, – понимая, что он сейчас не в себе любое его действие может оказаться непредсказуемым, особенно, в отношении нее. – Мы можем еще, что-нибудь вместе придумать. Не горячись. Просто нужно немного времени.
Эдик разошелся истерическим смехом:
– Придумаем? Нет, Ната, только никаких «мы»! Ты уже напридумывала, да так, что все испортила. По этому, теперь, все решаю я. И только я.
– И что же ты решил?
– Как я уже сказал, тебя накажу, а сам свалю за бугор.
– И как наказывать будешь? Бить целыми днями?
– Нет, это слишком мягко. Ты ответишь за каждое свое действие. И отвечать будешь собой. Вот давай сейчас подумаем и все вспомним. Просто для того, что бы ты понимала, все, что с тобой будет происходить дальше. В отличие от Ани, которая вообще ни хрена не знала и не понимала. Так что считай, что я к тебе благосклонен. Так вот, я решил, что ты просто повторишь ее судьбу. Тебе же казалось, что ломать человека – это такая, некая увлекательная игра. Давай теперь поиграем с тобой. Для начала, тебя тоже отвезут в притон. Только на этот раз, в настоящий. О том, что бы тебя там драли до потери сознания, я позабочусь. Издеваться над тобой будут с такой силой и до тех пор, пока ты не повесишься, на собственных колготках, в ванной, как тогда Аня. Но только не спеши, далеко не факт, что тебя спасут. Об этом я тоже позабочусь. Анину смерть нельзя было допускать, она нужна была для дела. А ты, на фиг никому не нужна, это всего лишь кураж, глумление, не более. А потом тебе предложат наркоту, и если ты откажешься, то переедешь в подвал с крысами, который был когда-то предложен твоей подруге. И станешь для них вкусной едой. Ну а если не откажешься, то последствия наркоты ты знаешь. Ну и так, пока не сдохнешь. Конечно, ты будешь жить мечтой, что сбежишь и даже пытаться это сделать, но поверь, это тебе не удастся. Ну как? Нравится твое будущее?
– Эдик, ты это серьезно? – испуганно прошептала Натка.
Он встал, подошел к ней и присел рядом, на корточки.
– А я разве похож на шутника? – голос его был, на удивление, спокойным и даже тихим. Благодаря чему, складывалось впечатление, что имеешь дело с сумасшедшим.
– Я же для тебя старалась, – заплакала девушка.
– Нет, ты просто решила поиграть. Тебе было весело и интересно ломать человека. А ты хоть раз задумывалась, что она чувствовала и испытывала? Ты хоть понимала, какую боль она терпела и не только физическую, но и моральную. Ты никогда об этом не думала. Ты только манипулировала и играла человеческой жизнью, упиваясь своей властью. Теперь власть будет над тобой. И ты поймешь и испытаешь все на себе. – Эдик поднялся и пошел к выходу.
Натка побледнела от предстоящих перспектив и, собрав последние силы, попыталась его образумить:
– Но ты же мог меня не слушать. Ты же сам соглашался со всем, что я предлагала.
Соглашался. Но для чего? Для того, что бы убрать ее, как конкурентку, вправе за наследство. А в итоге, я не получил ничего, благодаря тебе. Помимо того, что я все просрал из-за тебя, так еще и шея моя под прицелом Артура. И менты меня, наверняка, ищут. Если бы ты не грохнула старуху, то все было бы по-другому. Были бы бабки, свобода и хорошая жизнь. А теперь у меня ни хрена нет, кроме того, что меня разыскивают со всех сторон. И вместо ресторанов, девочек и казино, я должен не спать по ночам, а думать, что будет завтра – убьют или посадят. И это твоя вина, поэтому и отвечать за все будешь ты.
Эдик ушел, закрыв за собой дверь на замок. А Натка так и осталась лежать на полу, связанная и избитая. Начало темнеть, но Эдик так и не возвращался. Боль становилась все сильнее, руки и ноги от веревок затекли, голова кружилась, очень хотелось пить и есть. Повернув голову в бок, она начала осматривать комнату: Грязный дощатый облупленный пол, занавешенное полупрозрачными занавесками окно, возле которого стоял круглый деревянный стол, окруженный самодельными табуретками. На потолке висела одинокая лампа, но свет, естественно, предусмотрительно был выключен. Комнату нельзя было назвать грязной или неубранной. На поверхностях виднелся небольшой
