Девочки с блестящим будущим - Венди Кацман
Из Винни будто выпустили весь воздух. Переполнявшие ее эмоции поблекли, смытые ушатом холодной воды, опрокинутой на нее матерью. Марен стало стыдно. Ну почему она не позволила Винни насладиться сиюминутными радостями жизни?
– А впрочем, знаешь что? – воскликнула она. – Будем надеяться на лучшее. Не позволяй мне портить всю музыку. Давай лучше двинем в центр и наедимся до отвала. И воздадим хвалу за все, что у нас есть. Идет?
– Идет! – Винни одобрительно стукнула кулаком в кулак Марен. – Умираю от голода! Да здравствует ужин!
В пятницу, в половине седьмого утра, Марен и Винни подъехали к больнице для осмотра и подготовки к операции. Марен содрогнулась, вспомнив последние две недели и свои метания из-за страховки. Почти сразу же после того, как Винни согласилась стать донором для Илая, Наоми прислала сообщение с просьбой предоставить данные их медицинской страховки. Марен, не теряя времени даром, позвонила Наоми и Чейзу и огорошила их признанием, что они с Винни не застрахованы. Разумеется, вины ее в том не было никакой, однако Марен не могла отделаться от зудящей в голове мысли, что завалила важный экзамен по материнству.
– Но хотя бы полис Обамы у вас есть? – спросил Чейз.
– Не хотелось бы расстраивать тебя, мой златокудрый баловень судьбы, но нам не по карману даже полис Обамы. Добро пожаловать в реальный мир!
Ну что за кретин!
– Прости, – стушевался Чейз, – я как-то не сообразил. Черт.
– Марен, да ты издеваешься! – возмутилась Наоми. – Ты ведь работаешь на эту проклятую Алисию Стоун! Неужели… Погоди… Ты хочешь сказать… Черт! Вот ведь прижимистая сквалыга! А я-то преклонялась перед ней все эти годы!
– Кто из нас без греха, – усмехнулась Марен. – Ну и когда еле-еле сводишь концы с концами, учишься радоваться малому и молчать в тряпочку. Кроме того, не забывай: я связана жестким договором о неразглашении конфиденциальной информации, так что, прошу, никому об этом ни слова, хорошо? Иначе она меня живьем съест.
– Хорошо, – сказала Наоми. – Буду нема как рыба. Обещаю. Чейз! Надо срочно придумать, как покрыть операционные издержки Винни. Вчера Илай начал курс химиотерапии. Господи, бедный малыш. Не знаю, сколько он еще выдержит. Он тает прямо на глазах.
– Придумал! – воскликнул Чейз. – Не переживай из-за страховки. Я все устрою. Мы застрахуем вас обеих. Причем не только на время операции. Положись на меня. Я не в силах изменить прошлое, Марен. Что сделано, то сделано, но… Но я приложу все усилия, чтобы помочь тебе и снова вдохнуть в тебя жизнь. Я позабочусь о своей… о твоей дочери.
«Поживем – увидим», – подумала Марен и покосилась на ящик стола, где лежали семь больничных счетов, полученных ею спустя несколько недель после аварии с Винни. Она потеряла покой, гадая, как ей найти средства на их оплату и не оказаться в долговой яме. И потому до поры до времени она согласилась принимать от Олдеров любую помощь.
В половине девятого Винни провели в операционную, а Марен попросили подождать в приемном покое хирургического отделения. Марен нетерпеливо вертела в руках телефон, то и дело поглядывая на часы. Половина десятого и – тишина. Доктора обещали известить ее, как только закончат получасовую процедуру получения стволовых клеток и сопроводят Винни в палату интенсивной терапии. Но прошел целый час, а она до сих пор не знала, началась эта самая процедура или же нет. Месяц назад, коротая ночь в приемном покое больницы, она черпала силы в лютой ярости на водителя, сбившего Винни. Но кого, кроме себя, ей ненавидеть сегодня, случись с дочерью беда? Она одна и будет кругом виновата. Ну почему, почему она разрешила Винни стать донором? У Марен потемнело в глазах, и она обессиленно ткнулась лицом в колени.
– Позвольте предложить вам воды или чашечку кофе? – услышала она бархатистый, ласковый голос.
– Не надо, благодарю вас, – вынырнула она из печального забытья. – Со мной все хорошо.
– Вы, должно быть, Марен, – сказал незнакомец, присаживаясь рядом. – А я – Джек, отец Чейза. Рад с вами познакомиться.
Прохрипев «Взаимно», Марен снова уронила голову на колени, давая Джеку понять, что не собирается поддерживать разговор. Поздоровались и хватит. У нее впереди еще встреча с Чейзом и Наоми, дежурящими в палате Илая.
– Понимаю, вы беспокоитесь о Винни. Мы все о ней беспокоимся. Ваша дочь – истинный ангел милосердия. Учитывая обстоятельства, согласиться на трансплантацию для нее – настоящий подвиг. От всей души благодарю вас. – Марен ничего не ответила, и Джек продолжил: – Понимаю, сейчас не самое подходящее время для этого, и все же позвольте мне извиниться за своего сына. Узнай я тогда об этой подлейшей выходке, я бы собственноручно приволок его в полицейский участок. Он совершил преступление, которому нет и не может быть никаких оправданий.
Марен, тихонько глотавшая слезы, не выдержала и взорвалась. Она и так была на взводе, не хватало ей еще заново мусолить эту историю с каким-то там Джеком!
– Ах, вы думаете, что всё понимаете, Джек, и сейчас не самое подходящее время? Так вы ошибаетесь! Сейчас – самое неподходящее время! Именно сейчас, когда мою дочь колют иглами, чтобы извлечь костный мозг для спасения сына моего насильника! Худшего времени, чтобы затеять этот разговор, вы не могли и придумать! Вам ясно?
– Ясно. Да, полагаю, вы правы. Я просто бесчувственный эгоист, – мягко покаялся Джек, нисколько не задетый ее грубым тоном. – Вы показались мне такой одинокой, что я решил составить вам компанию. Но прежде я хотел представиться вам и сообщить о причине, которая свела нас здесь вместе.
Марен приподняла голову и настороженно покосилась на собеседника – подтянутого светского льва с роскошной гривой седых волос и аристократическим, с горбинкой, носом. На первый взгляд он и Винни не имели между собой ничего общего. И это обстоятельство, как ни странно, успокаивающе подействовало на Марен.
– Какое отношение вы имеете к Браунам? – холодно спросила она. – Они – ваши родственники? Или родственники вашей жены?
– Моя покойная жена была сестрой матери Чарльза. Что до меня, прошу заметить, то я никогда не благоволил к этой семейке. Мы с Эвелин диву давались, что ее сестра нашла в этом напыщенном павлине, своем муже. А их сынок Чарльз уже с младенчества был совершеннейшим выродком. Разумеется, это нисколько не извиняет моего сына, но я надеюсь, вам будет небезынтересно узнать, что последние годы мы с ними почти не общались. Особенно после того, как Чейз перестал ездить к ним. – Джек почесал затылок. – Теперь мне понятно почему.
– Примите мои соболезнования. Сочувствую вам, – произнесла Марен, вспомнив, что Винни упоминала о смерти «бабушки», и тут же сама на себя рассердилась. Черт, сколько можно расшаркиваться перед этими людьми?
– Благодарю вас. Рак яичников беспощаден. Но я рад, что она уже никогда не узнает о преступлении Чейза. Хотя вашу прелестную дочь она полюбила бы всей душой. – Джек тепло улыбнулся Марен. – Винни – услада для глаз. Завидую вашим родителям – наверняка они гордятся вами. Пройти через ужасные испытания, выстоять и воспитать такую удивительную дочь.
Марен ощерилась, уперлась каблуками в пол и вытянулась на стуле. Когда она заговорила, в голосе ее звучала сталь.
– Неужели Чейз забыл упомянуть о моих родителях? Так знайте: они сочли, что я сама напросилась на изнасилование, и отреклись от меня, когда я отказалась отдать Винни на удочерение.
– Ничего себе… – ахнул Джек, удивленно распахнув глаза. – Простите, ничего этого я не знал. Вся эта история сильно подкосила Чейза. Он обещал рассказать мне все в мельчайших подробностях после того, как Илай выберется из этой передряги. Я еще никогда не видел своего мальчика таким угнетенным. Вначале Илай, потом мама, потом – вы и признание в совершенном им преступлении. Боюсь, он начинает думать, что над ним довлеет закон кармы: что посеешь, то и пожнешь. Одна только
