Девушка из письма (ЛП) - Гуннис Эмили

Сегодня правнучка женщины, помогшей Эльвире выжить, раскрывает читателям газеты семейную сагу длиной в шесть десятилетий и четыре поколения. Журналист Саманта Харпер случайно наткнулась на историю своего происхождения, шокирующую больше чем любое из освещаемых ею прежде событий.

Кто-то скажет, что жизнь Китти Кэннон была соткана изо лжи. Но я поняла, что порой бывает ложь необходимая. Как в случае с Эльвирой и моей бабушкой. Обеим еще в детстве пришлось многое пережить, так что ложь для них стала единственным вариантом.

Жизнь Эльвиры закончилась в обители Святой Маргарет. Там же умерла ее сестра Китти — настоящая Китти, на шестьдесят лет раньше.

И родилась моя бабушка Роза.

Сестры-близнецы появились на свет в 1950 году в доме матери и ребенка, носящем имя Святой Маргарет, в Престоне, Восточный Суссекс. Матерью их стала любовница отца. С первых дней жизни пути девочек разошлись. Китти родилась здоровой и крепкой. Эльвира же боролась за каждый вдох, и ее оставили умирать. Но потом обнаружили, что малышка выжила и забрали в лазарет. Отец близнецов Джордж Кэннон, жена которого в то время лежала в больнице в тяжелом состоянии, взял домой лишь здоровую девочку. Эльвиру же оставил в руках жестоких монахинь обители Святой Маргарет.

В то время, как Китти росла в атмосфере любви и тепла, не подозревая о биологической матери, трагическая история Эльвиры продолжалась. Девочку удочерила молодая пара. Но в шесть лет ее вернули обратно в обитель Святой Маргарет. И два ужасных года она как девочка-рабыня работала в прачечной, где, по жестокой иронии судьбы, познакомилась с моей прабабушкой, Айви Дженкинс.

Сэм отвлеклась от статьи и взглянула на письма Айви, лежавшие рядом на столе. Словно одержимая, она вцепилась в них, не обратив внимания, что с бабушкой что-то происходит. Отчаянно желая убежать от работы и необходимости жить вместе с Эммой в тесной бабушкиной квартире, Сэм обнаружила, что попалась в свою же ловушку. Поиски «Святого Грааля» привели к тому, что теперь луч прожектора был направлен на ее собственную жизнь. История, начавшаяся в пятьдесят шестом с молодой, невинной, беременной девушки, заканчивалась неудавшейся жизнью самой Сэм, двадцатипятилетней матери-одиночки в процессе развода.

— Значит, будет расследование? — В последовавшие за пожаром в обители Святой Маргарет недели Сэм трижды неудачно звонила в Управление медициной и здравоохранением, и, наконец, добралась до одного из инспекторов.

— Вы должны поговорить с пресс-службой. — Голос мужчины звучал взволнованно.

— Я не из прессы. Я родственница одного из вовлеченных в испытания детей, — солгала Сэм. — И просто хотела узнать, что происходит.

В конечном счете, от пресс-службы Скотленд-Ярда она добилась подтверждения, что по делу об испытании лекарств в обители Святой Маргарет будет проводиться расследование.

— Но пройдут годы, прежде чем они придут к какому-то заключению. Так что мы пока не можем упоминать об испытаниях, — проговорила она, подняв взгляд на Майлза, редактора новостей, усевшегося на край ее стола.

— А что насчет смертей тех, кто упоминался в письмах? — спросил он, изучая список имен в ее блокноте.

Сэм подумала о тех, чьи смерти, без сомнений, были на совести Эльвиры. Начиная с трагической аварии, произошедшей с ее отцом, Джорджем Кэнноном зимой шестьдесят первого, и заканчивая отцом Бенджамином, которого она, вероятно, заманила в тоннель под обителью Святой Маргарет почти пятьдесят лет спустя.

— Говорят, нет достаточных доказательств, чтобы вновь начать расследования. Полагаю, прошло слишком много времени.

— Ни одно? — Сэм покачала головой, и Майлз отвел взгляд. — Что насчет психиатра?

Сэм просмотрела разложенные на столе газетные вырезки и подняла одну, с фотографией Ричарда Стоуна под заголовком «Психиатр найден мертвым. Предположительно, самоубийство».

— Думаю, Эльвира приложила к этому руку. Но, как и всегда, чертовски хорошо замела следы. — Сэм слабо улыбнулась, мыслями возвращаясь в то утро, проведенное в суде. На котором сын Ричарда Стоуна рассказывал, как сильно на отца повлияла смерть матери.

— Вы знали, что Китти Кэннон была пациенткой вашего отца? — поинтересовался коронер у мужчины среднего возраста в сером костюме, белой рубашке и узком черном галстуке. Кожа его была бледной, а темные круги под ярко-синими глазами лишь оттеняли их.

— Нет. Но я знал о пациенте, с которым отец отказывался прекратить работу, несмотря на то, что ему было далеко за восемьдесят. Мама всегда пыталась заставить его полностью отойти от дел, но он говорил, что обязан приложить все усилия и помочь этой женщине. Полагаю, теперь понятно, почему, — пробормотал Джеймс Стоун в стоявший перед ним маленький микрофон.

— А вы знали об этой истории с испытанием лекарств в обители Святой Маргарет? — Глядя поверх очков-полумесяцев, коронер терпеливо ожидал ответа мистера Стоуна.

— Не совсем. — Джеймс прокашлялся и немного помедлил. — Я знал, что в его прошлом была какая-то недосказанность. И его сильно беспокоили отношения с моим дедом. Знаю, что они не разговаривали. Отец порой погружался в депрессию. Мама называла эти периоды «черными днями». Теперь, вспоминая об этом, я думаю, она знала, что его беспокоило, но защищала нас.

— Полагаете, версия о его самоубийстве оправданна, мистер Стоун? — Коронер снял очки, положил их на стол и что-то нацарапал в блокноте.

Джеймс Стоун прокашлялся прежде, чем заговорить.

— В документах говорится, что эта женщина, Китти Кэннон, родилась в обители Святой Маргарет. Могла ли она участвовать в испытаниях и в какой-то степени винить в этом его? Я хочу сказать… есть ли доказательства, что она была в доме в момент его смерти?

— Насколько нам известно, нет, мистер Стоун. В комнате для консультаций есть ее отпечатки, но это вполне ожидаемо.

— Значит, он принял успокоительное, а потом, лежа в ванне, перерезал вены на запястьях? — спросил Джеймс Стоун, и голос его сломался.

Коронер кивнул, затем снова надел очки и заглянул в свои записи.

— Похоже, что так. И не просто успокоительное. За две недели до смерти ваш отец написал в «Краниум Фармасьютиклс», запрашивая с целью исследования образец коцинаранола. Именно это лекарство тестировали в обители Святой Маргарет. — Он снова поднял взгляд. — Кажется, участие в этом деле мучило его больше, чем кто-либо предполагал, а после смерти жены им завладело чувство вины.

— Ну, известно, что под тем домом нашли массовое захоронение, — проговорил редактор новостей, вырывая Сэм обратно в настоящее. — Мы можем сообщить, что будет следствие по делу об испытании лекарств. И что есть подтверждение произошедшей подмены, а в резервуаре среди прочих нашли скелет восьмилетней девочки. Так ведь?

Сэм кивнула, закусив губу при мысли о том, что довелось пережить маленькой Китти той ночью в руках матушки Карлин. Ее останки обнаружили в резервуаре вместе с сотнями других. Их еще опознавали, опираясь на документы, найденные вокруг тела Ричарда Стоуна.

— Даже без учета смертей эта история сама по себе невероятна, — продолжил Майлз. — И хотелось бы опубликовать несколько слов от непосредственных участников, Сэм. Вы с бабушкой расскажете, как отнятый у матери ребенок влияет на поколения женщин.

— Но это же история Китти. Я не хочу быть ее частью, — сказала Сэм.

— Конечно, но Китти Кэннон мертва, а вы с бабушкой сможете все это возродить. Как представители сотен женщин, все еще не оправившихся от пагубного влияния того дома. Наверное, стоит начать со встречи между твоей бабушкой и матерью Айви. Приложи все усилия, Сэм, мне нужно это завтра, — добавил он, когда его окликнул коллега. Девушка посмотрела ему вслед.

Глядя на мигающий на экране курсор, Сэм ощутила, как на нее давит тяжесть ответственности перед сотнями женщин, у которых отобрали детей в обители Святой Маргарет. Те женщины, которым уже за шестьдесят, семьдесят, восемьдесят, читали «Таймс», сидя за завтраком рядом с мужьями, которые, возможно, даже не подозревали об их боли и страданиях.