Майкл Ридпат - Биржевой дьявол
— Привет.
Корделия и Нельсун заняли два стула, больше здесь не было, я устроился на корточках возле стенки. Корделия представила Нельсуна пареньку, который смотрел на него с выражением крайней подозрительности. Он безошибочно узнал в моем спутнике бывшего полицейского.
Нельсун терпеливо задавал вопросы. Мальчишка отвечал резкими односложными словами, лишь единожды дав чуть более обстоятельный ответ, когда Корделия попросила его об этом. И, хотя я не понимал ни единого слова, я видел, как складываются отношения между этой троицей. Эуклидис не доверял Нельсуну, но Корделию боготворил, хотя и пытался это скрывать. Взгляды, которые он время от времени бросал на нее в поисках одобрения, и то, как он реагировал на ее просьбы, выдавали его детскую привязанность. Но глаза оставались жесткими и настороженными. Что такое насилие, паренек знал не понаслышке.
— Что он говорит? — спросил я Нельсуна во время одной из пауз.
— Говорит, что знает одного из тех, кто напал на тебя. Все было спланировано заранее. Организовал это некий тип, которого здесь называют Борболета. Он главарь банды в одной из соседних фавел.
— Ты когда-нибудь слышал о нем?
— Нет. Борболета не имя. Это по-португальски просто бабочка.
— А почему его так зовут?
Нельсун перевел мой вопрос, на который паренек ответил довольно охотно.
— Раньше он был футболистом. И, кажется, хорошим. Никто не мог догнать его с мячом.
— Это может быть Зико.
Нельсун на секунду задумался.
— Может. Но у настоящего Зико миллионы поклонников. Любой болельщик мог бы взять такой псевдоним. А уж болельщиков в этой стране хватает.
— Так он знает, кто похитил Изабель или нет?
Нельсун вздохнул.
— Говорит, что вообще ничего не знает об Изабель.
— Так попроси его узнать.
Нельсун пожал плечами и что-то сказал по-португальски. Ответ последовал сразу. Nao.
— Почему «нет»? Спроси, почему он не хочет этого сделать.
— Он говорит, что его друг мог бы что-то выяснить. Но Эуклидис не хочет задавать слишком много вопросов. Это опасно.
— Скажи, что речь идет о сестре Корделии. Ее единственной сестре. Он должен помочь нам найти ее.
Отчаяние в моем голосе заставило Эуклидиса наконец-то обратить на меня внимание. Он впервые посмотрел в мою сторону, потом бросил виноватый взгляд в сторону Корделии и неопределенно пожал плечами.
— У него есть сестра?
— Да, — сказала Корделия. — Она тоже живет здесь.
— Не рассказывай мне. Спроси его самого об этом.
Паренек кивнул.
Я начал задавать вопрос за вопросом, попросив Нельсуна переводить их сразу же.
— Как ее зовут?
— Марта.
— Сколько ей лет?
— Восемь.
— Ты ее любишь?
Пауза.
— Да.
— Ты любишь Корделию?
Снова пауза.
— Да.
— Если бы пропала твоя сестра, ты бы стал ее искать?
Он молча смотрел на меня в упор. Я выдержал взгляд цепких карих глаз. Для ребенка двенадцати лет в них было слишком много: бравада, страх, загнанность. Но и прятавшееся за всем этим человеческое тепло.
— Корделия спасла жизни многим детям, живущим здесь. И сейчас ты можешь помочь ей.
Нельсун внезапно наклонился и вынул из пристегнутой к лодыжке кобуры маленький револьвер. Металл тускло поблескивал в слабом свете складского помещения. Он протянул револьвер Эуклидису. Сказать, что мы с Корделией остолбенели, значит не сказать ничего.
Мальчишка деловито засунул смертоносную игрушку за пояс.
— Ладно. Я найду ее.
Прошла пятница, потянулись выходные. Луис задержался в Лондоне. Эуклидис пока не давал о себе знать.
Я сидел дома, когда вдруг прорезался Зико.
— Алло?
— Это еще кто? — Голос был низким и угрожающим.
— Ник Эллиот. Луис сейчас в Лондоне.
Оказалось, что Луис предупредил Зико, что во время его отсутствия переговоры можно вести со мной. Зико, как выяснилось, говорил по-английски.
— Покупка прекращена?
Его английский был правильным, но медленным, словно он проговаривал про себя каждую фразу, прежде чем ее произнести. А вот акцент был очень сильным. «Прекращена» он произнес как «прекраштена».
— Еще нет. Но Луис будет тянуть время и делать новые предложения до тех пор, пока конкуренты не отступятся.
— Ясно. Что ж, надеюсь, вам это удастся. В противном случае ты сам знаешь, что будет. Никто, никто, ты понял, не должен трогать Dekker.
— Я понял.
В трубке раздались короткие гудки.
Что же делать, лихорадочно соображал я, что же делать? Вариантов всего два. Либо компанию купит Шталь, либо компанию купит Луис. Третьего не дано. Ни один из возможных вариантов Зико не устроит. Меня передернуло. Почему молчит Эуклидис? Удалось ли ему хоть что-нибудь узнать?
Корделия с мужем приехали в пятницу вечером. Как они сказали, чтобы мне было не так одиноко и чтобы быть поближе к «штабу». Фернанду привез с собой русское издание «Доктора Живаго», которое одолжил у кого-то из коллег в университете. Я был благодарен ему за это. Конечно, роман я читал и прежде, но, перечитывая ее заново, я мог хотя бы на полчаса спрятаться в мире прошлого от неумолимости мира настоящего.
— Ты не думаешь, что Эуклидис, обзаведясь револьвером, теперь просто взял и удрал куда-нибудь вместе с ним? — спросил я Корделию за ужином.
— Не думаю. Он бесстрашный до абсурда и ужасно этим гордится. Для многих ребят его круга это важно.
— Похоже, твоим землякам совсем не ведом страх смерти.
— Наверно. Жизнь здесь недорого ценится. Ты знаешь, что такое трейн-серфинг?
— Нет.
— Любимый вид спорта уличной детворы. Они на ходу впрыгивают в поезд и взбираются на крыши вагонов. Поезд движется и в какой-то момент должен проезжать через тоннель. И эти дети соревнуются друг с другом, кто спрыгнет последним. В этой игре они погибают десятками каждый год. Эуклидис, кстати, считается одним из лучшим трейн-серферов.
— Но отыщет ли он Изабель?
— Ради меня он сделает все, что в его силах.
— Он очень привязан к тебе.
Корделия вдруг вся как-то поникла.
— Я знаю. Поэтому он берет пистолет и рискует жизнью, шныряя среди людей, которые убьют его на месте, если узнают, чем он сейчас занят. А в один прекрасный день он ведь и сам пустит этот пистолет в ход, не сомневайтесь.
Фернанду накрыл ее ладонь своей.
— Нельсун правильно поступил, что отдал ему пистолет, minha querida[10]. Трущобы все равно что джунгли. Это тебе не обычный, нормальный, человеческий мир. Здесь другие законы. Ты сама знаешь.
— Я знаю. Я видела, как другие прибегают к жестокости, ножу, пистолету. Я просто никогда не думала, что стану такой же…
После ужина, когда мы сидели на балконе и пили caipirinhas, я заметил, что Корделия с улыбкой наблюдает за мной. Эта улыбка немного напоминала улыбку ее сестры, хотя и была более уверенной в себе, более открытой. И все-таки она была напоминанием об Изабель и уже потому вызывала приятное чувство.
— Забавно. Наконец-то я встретилась с кем-то из бойфрендов своей сестры.
— Она их так хорошо прячет?
— Она говорит, что их у нее просто нет. Во всяком случае, с тех времен, когда она была с Марселу.
— Мне она сказала то же самое. — Я решил не упоминать Росса. — А что за птица этот Марселу?
— Красивый. Очень красивый. Но, к сожалению, он и сам об этом знал. — Корделия поморщилась. — Сестренка была от него совершенно без ума. Думаю, когда они были вместе, он, пожалуй, любил ее. Но как только она уехала в Штаты, его внимание сразу переключилось на других ценительниц его неотразимой физиономии. Изабель тяжело это переживала. Хорошо, что они все-таки не поженились.
С этим я был вполне согласен.
— Не знаю, гожусь ли я на эту роль.
— Бойфренда? — Корделия лукаво прищурилась. — Очень даже, если она хоть что-то понимает в людях. А в людях она разбирается хорошо.
— Посмотрим.
Эти дни нас как-то особенно сблизили. Я уже чувствовал себя частью этой семьи. Но слова Корделии не только вселили в меня надежду, но и обеспокоили. Мне часто казалось, что я почти не знаю, какая она — Изабель. Она провела в плену больше времени, чем мы были знакомы. Если удастся вызволить ее, получится ли что-нибудь из наших отношений? Что я могу ей предложить? Нищий, безработный преподаватель никому здесь не нужного языка? И все-таки я не терял надежды. Главное — вызволить ее живой, остальное приложится.
В воскресенье вестей от Эуклидиса по-прежнему не было. У нас оставалось три дня.
В понедельник утром Корделия отправилась в приют. Она позвонила, как только добралась. Как выяснилось, Эуклидис уже ждал ее. Он нашел Изабель.
На сей раз парнишка был гораздо разговорчивей, а глаза его блестели от пережитых приключений. Его приятель не знал, где прячут пленницу, зато знал двоих из похитителей, и он согласился показать место, где они ставят свой грузовичок, вечно набитый каким-то мусором. В воскресенье Эуклидис спрятался в кузове. Машина бандитов направилась за город к холмам. В какой-то момент они вырулили через какую-то деревню на размытую грунтовку и остановились у заброшенной фермы. Эуклидис запомнил название деревни. К счастью, его не обнаружили, но он похвастался, что припас на этот случай байку о том, что якобы просто хотел выбраться из города. Я содрогнулся при мысли о том, что могло его ожидать, если в его поймали и не поверили.
