Фелис Пикано - Приманка
— Кто-то идёт! — это был голос Зака. — Уходим.
— Я не до конца отлил, — откликнулся второй.
— Пошли!
Ноэль услышал, как чиркнула «молния» на брюках. Ещё один удар ногой в грудь сильно приложил его о край двери. На этот раз сознание покинуло его надолго.
14
— Помоги мне с ним, а?
Сознание неуверенно прояснялось.
— Куда ты его тащишь? — спросил второй голос.
— Туда.
— В бани?
— Ты посмотри на него. Ему нужна помощь.
— Позови копа.
— Ты мне поможешь или нет?
— Да помогу, помогу…
Ноэль почувствовал, как кто-то поднимает его за подмышки. Он слегка пошатнулся и отключился снова. На этот раз огней не было, просто темнота.
— …будет через несколько минут. Он сказал не вызывать полицию, — говорил чей-то новый голос.
— Он приходит в себя, — заметил первый, заботливый. — Как ты себя чувствуешь?
Тусклое красное освещёние. Тонкие деревянные перегородки. Трое мужчин, склонённых над ним: один, в полотенце вокруг бёдер, на краю постели, двое других — в уличной одежде.
— Я врач, — сказал тот, который был в полотенце. Он походил на Кэла Голдберга: лысеющий, темноволосый, с бородой. — Кажется, ничего не сломано. Нет, пока лучше не садиться.
Ноэль попытался заговорить. Вместо слов из опухших губ вырвалось лишь мычание.
— Надо бы воды, — сказал врач.
— Пиво пойдёт? — предложил один из двух других.
Теперь Ноэль попытался сесть. Такой головной боли у него не было за всю жизнь. Каждый дюйм, на который ему удавалось приподняться, отзывался волнами тошноты, головокружения и красных огней, мигающих перед глазами.
Наконец он сумел подтянуться достаточно высоко. Кто-то поддерживал его со спины. Врач прижал к губам Ноэля банку пива. Прохладная жидкость с солоноватым привкусом потекла ему в горло, и в первый момент он едва не захлебнулся. Но ему удалось сделать ещё несколько глотков, и это утолило жажду, о которой он сам не подозревал. После этого ему позволили упасть обратно на подушки.
— Могу я теперь уйти? — спросил один из мужчин в уличной одежде — тот, который не хотел ему помогать.
— Конечно. Можете оба идти, — ответил врач. Потом повернулся к Ноэлю: — Это они тебя принесли. Ты в банях. На тебя напали какие-то парни.
— Спасибо, — выдавил Ноэль.
Один из спасителей поспешил прочь. Второй спросил:
— Знаешь, кто это был?
Ноэль покачал головой и несколько секунд слышал только звон в ушах.
— Я говорю, ты узнаешь их, если снова увидишь? — спросил помощник, явно повторяя вопрос, который Ноэль не разобрал за шумом.
— Да.
Лица этих ублюдков он никогда не забудет.
— Я оставлю своё имя и номер телефона. Если ты их когда-нибудь найдёшь и захочешь выдвинуть обвинение, я засвидетельствую, что это я их спугнул.
Контуры, детали и движения проступали уже яснее. Это был хороший знак. Он по-прежнему чувствовал себя так, словно его выбросили на дорогу из мчащегося на полной скорости автомобиля. Мужчина записал свои координаты и сунул бумажку Ноэлю в карман.
— Спасибо, — сказал Ноэль.
Мужчина посмотрел на него сверху вниз.
— Ты ведь был барменом в «Хватке»?
— Что? — Ноэлю не верилось, что он задаёт ему тот же самый вопрос.
— Я помню тебя по бару. Ты, конечно, симпатичный, но в ближайшее время зеркало ничего хорошего тебе не покажет, уж прости.
Он пожал Ноэлю руку и вышел.
Врач остался. Под тихие успокаивающие разговоры он осторожно, но тщательно осмотрел Ноэля, спрашивая, что, где и как сильно болит и может ли он двигать пальцами рук и ног.
Потом врач что-то написал, а Ноэль прикрыл глаза. Хотелось как-то унять пульсирующую боль под веками, в груди, под ребром и особенно в голени. Проснулся он от того, что врач прикладывал к его лицу ледяные спиртовые тампоны.
— Я знаю, что больно. Потом тебе станет лучше.
Ноэлю уже было лучше. Голова болела не так сильно.
Кто-то пытался попасть в комнату — запертую дверь сильно потрясли с той стороны.
— Занято! — крикнул врач.
— Каммингс здесь? — раздался неприветливый голос.
Врач поднялся с кровати Ноэля, поправил своё полотенце и откинул задвижку. Ноэлю не было видно, с кем он разговаривает — они отступили в сторону. Мимо полуоткрытой двери проходили другие мужчины в одних полотенцах, с любопытством заглядывая внутрь; заметив Ноэля, они торопились прочь. Видок у него, наверное, паршивый. У него по-прежнему ныло всё тело, но видел он уже нормально, и, кажется, к нему возвращается обоняние: внезапно он почувствовал резкий едкий запах, перебивающий даже запах алкоголя. Руку дёрнуло судорогой, когда он поднял её, чтобы потрогать свои влажные спекшиеся волосы. Ублюдки!
— К тебе пришли, — сказал врач, стоя в дверях. — Уже лучше, а?
Он помахал на прощанье и ушёл.
Ноэль был уверен, что это Лумис. Сильнее ошибиться было невозможно.
— Пахнет тут, как в общественном туалете, — сообщил Эрик, закрывая дверь и запирая её на задвижку.
Ноэль не шелохнулся. Эрик остался стоять в ногах кровати, глядя на него сверху вниз без всякого выражения.
— Ты пришёл меня добить или позлорадствовать? — спросил Ноэль.
Эрик гневно напрягся, но сумел сдержаться.
— Убирайся! — бросил Ноэль и отвернулся к тонкой деревянной перегородке. Так, по крайней мере, ему не приходилось смотреть на Эрика.
Некоторое время в комнате не раздавалось никаких звуков, кроме тяжёлого, неровного дыхания Ноэля (уроды пытались проткнуть мне лёгкое, подумал он). Потом он начал различать какой-то шум за перегородкой: ритмичное поскрипывание койки под весом двух тел. Он едва не расхохотался. В конце концов он всё-таки попал в бани.
— И даже платить за вход не пришлось, — пробормотал он себе под нос.
— Что?
— Я думал, ты ушёл.
— Это не больница, Ноэль. Ты не можешь здесь остаться.
— Я останусь и использую свои двенадцать часов по полной.
— Ты бредишь. У меня внизу машина.
— Нет уж, спасибо.
— Не глупи, — Эрик произнёс это уже другим тоном — мягче, спокойнее. — Либо ты встанешь и пойдёшь со мной сам, либо тебя вытащит персонал.
— Зачем? Чтобы Маквиттер мог закончить то, с чем напортачили его дружки?
— Маквиттер? А он тут причём?
— Это его работа.
— Он весь день был со мной.
— Они сказали, что они от Маквиттера, — упрямо повторил Ноэль.
— Я думал, это просто уличные хулиганы?
— Они шли за мной от аптеки возле моей квартиры. Один отстал. Второй пытался ко мне прикадриться. Я не мог от него отделаться. А потом — р-р-раз!
Раздражённая снисходительность Эрика превратилась в острый интерес. Он даже присел на койку.
— Они были испанцы?
— Испанцы? Нет.
— Один попытался тебя подцепить. А потом оба на тебя набросились?
— Именно.
— Ну, да, это как раз в его стиле, — заметил Эрик, обращаясь как будто к самому себе. — И сымитировать нападение хулиганов… Именно это он всегда и делал.
— Что делал? Кто?
— Вега. Твой приятель Вега. Или тот, на кого он работает. Видишь ли, Ноэль, предполагается, что я поверю в этот бред и приму тебя обратно с распростёртыми объятиями.
Ноэлю никак не удавалось взять в толк, о чём он говорит. Ему всё ещё трудно было осознать причину, по которой Бадди Вега или его друзья стали бы на него нападать.
— Понимаешь, — продолжал Эрик, — они считают, что если они тебя так отделают, я поверю, что ты на них не работаешь. Очень умно. Он тот ещё фрукт, этот твой босс. На мелочи не разменивается. Да только знаешь что? Я этому не верю. Ни секундочки.
То, о чём говорил Эрик, было настолько немыслимо, что несколько секунд у Ноэля не получалось довести эту цепочку до логического конца. Когда получилось, он похолодел, и на него снова накатила тошнота. Он потянулся за полупустой банкой пива.
— Они сказали, их послал Маквиттер, — повторил он.
— А что они должны были сказать? Что они от меня? Как будто бы ты в это поверил!
Нет, да, возможно, подумал Ноэль.
— Конечно, поверил бы, — сказал он.
— Это потому, что у тебя такой бардак в голове, что ты сам не знаешь, где твои настоящие друзья. Если бы я хотел, я бы мог сам сделать с тобой то же самое. Я бы не стал нанимать для этого хулиганов.
Это походило на правду, решил Ноэль. Но всё это так сбивало с толку. У него снова разболелась голова. Он застонал.
— Мы можем пойти дальше, — сказал Эрик. — Предположим, я действительно приму тебя обратно. Я всё равно во всё это не верю, имей в виду. Ты следишь?
Ноэлю хотелось только одного — спать. И принять пару дюжин таблеток обезболивающего.
— Да.
— Только вот чего твой босс не знает, так это того, что тебе придётся пройти небольшое испытание на верность. Завалишь — можешь начинать молиться. Потому что тогда я наверняка буду знать, что ты с ними.
