Василий Горлов - Код Маннергейма

— Так-так. — Склонившись над рисунком, он выписывал на листок бумаги рунические знаки. Закончив, он победно глянул на Анну поверх пенсне: — Ну-с, извольте, — и протянул ей листок.

Она достала из кармана расшифровку, сделанную Николаем, и положила оба листа рядом на краешек стола.

Мардерфильд озадаченно взглянул на совершенно одинаковые ряды рун и слегка обиженно произнес:

— Что ж вы не сказали, что все знаете?..

— Извините, — смутилась Анна, — но мы знаем только это.

— Чего ж вам еще?.. — Михаил Александрович был явно уязвлен.

— Мы не знаем самого главного: где именно Маннергейм спрятал то, что необходимо найти.

— Ах ты боже мой, современные юные девицы еще верят в клады!.. Видите ли, сударыня, я осведомлен об истории и общих принципах криптографии, и я поделился с вами своими знаниями. Но то, о чем вы просите, — это непростая работа даже для опытного дешифровщика. И, кстати сказать, очень недешево стоящая.

— У меня есть деньги. Я готова заплатить, сколько потребуется…

Но Мардерфильд перебил ее:

— Простите, юная леди, но я не возьмусь за такую работу — не обладаю, увы, достаточной квалификацией.

Заметив, каким грустно-обиженным стало лицо Анны, он поморщился:

— Ну-ну! Вот только расстраиваться, а тем более предаваться греху уныния не надо. Поймите, я не сомневаюсь в том, что вы кредитоспособны и можете оплатить работу. Хотя, если честно, я все еще неловко себя чувствую, когда платит женщина, тем более столь юная и очаровательная — феминистки пригвоздили бы меня к позорному столбу за дремучий мужской шовинизм, но это так — мысли вслух… Для того чтобы расшифровать маннергеймовские послания, надо ответить на уйму разнообразных вопросов. Почему, например, он избрал именно руны?.. И на каком языке написан исходный текст?.. Тут может быть как минимум три варианта. Что, собственно, содержится в этом тексте?.. Есть ли там какие-то цифровые данные — например, указание географических координат или описание точного порядка действий — ну, знаете, как в пиратских романах: «сделай тридцать шагов на юг от гнилого пня и в заброшенном колодце найдешь сокровище» — et cetera, et cetera.

Так вот, для такой работы у меня недостает ни умений, ни времени. Но я вожу знакомство с одним очаровательным стариком — таким, знаете ли, осколком сталинской эпохи. Криптограф от Бога! Сейчас он уже давно пенсионер, но до того, как уйти на покой, более тридцати лет был главным шифровальщиком Большого дома. Он начал там работать еще во время блокады, так что наверняка имел дело и с различными финскими шифрами. Если он согласится, то можете быть уверены — вы узнаете, что скрывал Маннергейм. Конечно, при условии, что эти руны вообще поддаются дешифровке. Однако должен предупредить: плату он берет весьма высокую.

— Это неважно, главное, чтобы он согласился.

— Ну что ж, я сегодня же ему позвоню и, если он возьмется, передам письма. Сообщите мне номер вашего телефона.

Анна продиктовала номер, оставила Мардерфильду копии писем и, поблагодарив, направилась к двери. Он остановил ее:

— Простите, еще одно соображение. Знаете, есть такая старая загадка: длина привязи осла — девять метров, а копна очень вкусного сена находится на расстоянии двенадцати метров от его морды. Тем не менее, не разрывая и не растягивая привязь, он спокойно умудряется лакомиться этим сеном. Почему, как вы думаете?..

Анну вопрос поставил в тупик. Но она не стала сильно напрягаться в поисках ответа, а честно призналась, что не знает, как такое могло произойти.

— Причина, видите ли, в том, что осел не привязан. Ведь слово «привязь» вовсе не указывает на то, что осел к чему-то привязан. Вот и в случае с этими письмами — то, что мы не понимаем написанного, вовсе не означает, что информация зашифрована.

— Вы хотите сказать, что Маннергейму руны потребовались просто для отвода глаз, а место, где спрятан клад, он указал как-то по-другому?..

— Я, сударыня, говорю вот о чем: руны — это не просто алфавит, каждая из них сама по себе — смысловой объект. Как иероглифы. В Средние века на севере Европы руны почитались священными — рунические знаки наносили на корабли и дома, оружие и различные амулеты. Даже на простую утварь — глиняные горшки, в которых варили похлебку. И сегодня есть немало людей, увлеченных сакральным, мистическим смыслом рун.

Мне кажется, что Маннергейм вполне мог использовать именно этот, изначальный, смысл рунических знаков. Кстати, в Германии тридцатых-сороковых годов прошлого века существовала специальная организация — «Анэнэрбе» — «Наследие предков». Это было нечто среднее между научным институтом и тайным обществом. Сотрудники этого заведения занимались изучением разнообразных сверхъестественных явлений. И руны, с их подачи, были очень популярны — этакие государственно-утвержденные мистические символы. Например, войска СС носили в петлицах пиктограмму молний — так вот, это не что иное, как сдвоенная руна «зигель». Знак, как это ни парадоксально, символизирующий победительную, светлую силу Солнца… Финляндия в ту пору союзничала с Германией, существовали разнообразные тесные связи. Поэтому можно предположить, что для финских военных руны тоже не являлись тайной за семью печатями. Почти уверен, что над этим стоит поразмыслить. Вы не находите?..

— Да, наверное, большое спасибо за помощь.

— Э нет, милая барышня, как говорил булгаковский Мышлаевский — «из спасибо шинели не сошьешь». Считаю, что вполне заслужил скромный гонорар. А будет он таким — вы мне даете слово непременно рассказать, чем закончатся поиски маннергеймовского клада. Согласны?

Анна, улыбнувшись, кивнула, и Мардерфильд, прощаясь, поднялся из кресла и даже слегка поклонился:

— Вот и прекрасно, буду с нетерпением ожидать. Au revoir, милая барышня!..

— Merci beaucoup — и до встречи! — гордо ответила Анна, но ее беглый французский остался не замеченным — Мардерфильд, хищно поблескивая стеклами пенсне, уже вновь разглядывал с плотоядной усмешкой высокохудожественную голландскую подделку.

Анна довольно быстро нашла выход из душных эрмитажных коридоров на Дворцовую набережную. Здесь она с удовольствием вдохнула свежий воздух с близкой реки.

Летним Петербургом правили беззаботность и веселье. Маленькие отражения щедрого солнца сверкали повсюду — на свежей зелени лип, в объективах туристских камер, на длинном белом свадебном лимузине.

Анна невольно поддалась этому общему настроению праздника. Смерть деда и непростые отношения со Стасисом, сгоревшая квартира и неприятности на работе — все заботы и тревоги на время куда-то отодвинулись. Она легко вздохнула и пешком отправилась на другой берег Невы, в Военно-медицинскую академию, проведать Димку Воскобойникова.

Накануне прооперированный, он уже вполне бодро передвигался. Правда, пострадавший глаз, а с ним и полголовы закрывала устрашающих размеров повязка. Анне вдруг — ох уж эти женские рефлексы! — до того стало его жалко, что она собралась всплакнуть, но Димка помешал. С неодобрением оглядев здоровым глазом принесенные Анной виноград и йогурт, он тяжело вздохнул:

— Хорошая ты, Анька, и вроде не глупая… Ты только не обижайся, но разве могут раненому мужику доставить утешение йогурт и виноград, а?..

Плакать сразу расхотелось, и она гордо заявила, что участвовать в нарушении лечебного режима не намерена, а потом чмокнула Димку в свободную от бинтов щеку и отправилась по набережным на Петроградскую сторону.

У Сампсониевского моста она на мгновение задержалась. Серый, хищно заостренный корпус крейсера никак не вписывался в плавный изгиб, образованный слиянием Невы с Большой Невкой.

Суровая простота «Авроры» звучала диссонансом строгому великолепию петербургских набережных.

…Я вернулся к дневнику азиатского путешествия, потому что события последних недель связаны со случившимся в Тибете почти десять лет тому назад. Все эти годы служебных странствий — сперва в Польше, где я командовал полком и кавалерийской дивизией, и позже, на фронтах Мировой войны, — меня не оставляла тайная надежда. Я предпринимал попытки разыскать дорогую моему сердцу Екатерину.

Тяжким бременем не уплаченного долга сопровождала меня невозможность вернуть в Лхасу волей случая оказавшуюся у меня реликвию.

Летом 1917 года я получил звание генерал-лейтенанта и был назначен командующим VI кавалерийского корпуса, в который входила и бывшая моя 12 дивизия.

Корпус вел оборонительные бои в Трансильванских Альпах. Обстановка на фронте и в России в целом создалась тяжелая и взрывоопасная.

Революция распространялась как лесной пожар. Повсеместно царствовала анархия. Солдатские советы проводили бесконечные митинги. Командиры, озабоченные порядком во вверенных им частях, подвергали свою жизнь опасности — офицеров арестовывали и даже расстреливали. Дезертирство подтачивало силы армии. Военное руководство бездействовало.