Джим Хоган - Шифр Магдалины
Бламон задумался.
— Мы можем поехать туда вместе, — предложил Джек.
Бламон покачал головой.
— С тобой будет трудно справиться на людях.
— Но это единственный выход, — возразил Данфи.
— Вот как? А как насчет девушки? — спросил Бламон.
Данфи сделал вид, что не расслышал его слов.
— Обещаю, что у вас со мной не возникнет никаких проблем, — заверил он корсиканца.
— А как все-таки насчет девушки? — повторил Бламон.
— Какой девушки?
Корсиканец с размаху ударил его по щеке.
— Ты что, меня дурачить собрался?! — воскликнул он, злобно вращая глазами. — Я говорю о твоей сучке, о Верушке.
— А-а, — отозвался Данфи, помотав головой, словно стараясь прочистить ее. — О ней…
Бламон несколько раз сжал и разжал правую кисть, стараясь успокоиться.
— Она ходила для тебя в банк в Цюрихе, — произнес он уже более спокойным тоном, — когда тебе удалось ускользнуть от моих друзей в отеле.
— На Банхофштрассе, — подсказал Качок. — В «Швейцарский кредит».
— Значит, ее имя есть в списке, — сделал вывод Бламон.
Данфи кивнул.
— Да, — подтвердил он. — Ты прав. Я забыл.
— Значит, она может получить деньги.
— Я ей позвоню, — предложил Данфи. — Она, наверное, в «Сломанном побеге» ждет.
Бламон лукаво улыбнулся:
— Не думаю.
— Если ты беспокоишься из-за полиции…
Бламон покачал головой.
— Всегда лучше свои дела устраивать самому.
В течение следующего часа произошли три события: Качок ушел покупать магнитофон; Данфи развязал последний узел на руках; Люк испустил дух.
Это третье событие прошло почти незамеченным. Люк вдруг как-то странно дернулся в своем мягком кресле, а затем откинулся назад с тихим хрипом в горле. Услышав едва различимое бульканье, Данфи повернулся к нему как раз вовремя, чтобы заметить, как расслабились мышцы на лице умирающего и закатились глаза.
Бламон стоял за верстаком, повернувшись спиной к Данфи и Люку.
Джек кашлянул.
— Я слышал, — отозвался корсиканец, не поворачиваясь. — C'est triste.[77]
Качок вернулся минут через десять с дешевым «Сони» со встроенным микрофоном. Взглянув на эльзасца, он сразу все понял, подошел к нему и осторожно закрыл глаза. Затем с громким стоном повернулся и бросился на Данфи, но Бламон вовремя остановил его, схватив за руку, и что-то шепнул на ухо по-французски. Внимательно выслушав его, Качок кивнул, сделал глубокий вдох и с шумом выдохнул.
— Eh, bien,[78] — сказал он и прислонился к верстаку.
Бламон подошел к Данфи с магнитофоном в руках.
— А теперь вот что мы решили, — произнес он. — Ты говоришь своей девчонке, чтобы ехала в Цюрих вместе с Марселем. Как только они получат деньги, я сразу тебя отпущу. А до тех пор ты будешь здесь со мной.
Данфи попытался вывернуть план корсиканца наизнанку:
— А если Марсель обманет тебя и сбежит с деньгами?
Бламон решительно отмахнулся от предположения Джека, энергично покачав головой.
— Не сбежит! — отрезал он. — Я знаю, где он живет. И он знает, что я знаю… не так ли, Марсель?
Француз что-то пробормотал в ответ.
— После того как я запишу свою просьбу на пленку, — сказал Джек, — вы оставите меня в живых, потому что… Кстати, почему? Вот эту часть нашего договора я как раз и запамятовал.
Бламон раздраженно взмахнул руками, как будто ответ на вопрос Данфи был очевиден даже идиоту. Но, видя, что Джек никак не реагирует на его эмоции, он сказал:
— Деньги!
— Какие деньги? — переспросил Данфи смущенно.
— Остальные деньги. Те, которые ты мне должен. Ты сам сознался, что потратил двадцать штук. А я полагаю, что двадцать две. И я тебе еще сказал, что мы только начинаем сводить наши счеты. Ведь я начислю тебе процент и расходы на преследование и поимку. Только когда я выясню, сколько денег осталось в Цюрихе, я пойму, сколько тебе еще придется заплатить.
Он прав, подумал Данфи. Если Бламон когда-нибудь и сможет получить все свои деньги назад, то только от Джека. Это, конечно, чистейшие предположения, потому что полной суммы он, естественно, никогда не вернет, так как у Данфи ее нет и скорее всего никогда не будет. Однако Бламону пока ничего не известно.
— Ладно, — согласился Джек, — я сделаю, как вы просите. Итак, что мне говорить?
— Что с тобой все в порядке. Что не нужно тебя разыскивать. Скажи ей, чтобы ехала в Цюрих с Марселем. Как только она передаст ему деньги, ты будешь свободен. — Бламон испытующе взглянул на Джека. — Согласен?
Данфи снова задумался. В конце концов он понял, что ему ничего не остается, кроме как согласиться. Он кивнул, и Бламон поднес крошечный магнитофон ко рту Данфи, нажал кнопку записи и прошептал:
— Говори.
Данфи откашлялся и произнес в микрофон:
— Верушка, это Джек. Со мной все в порядке, но мне необходимо, чтобы ты кое-что для меня сделала…
Закончив запись, Бламон перемотал пленку и отставил магнитофон в сторону. Затем повернулся к Качку и щелкнул пальцами.
— Теперь можно перейти к делу, — сказал он.
Перемена настроения Бламона застала Данфи врасплох, но смысл ее очень скоро стал понятен.
— У тебя нет никаких денег, Джек. Если бы они у тебя были, Кролл нашел бы их. И могу держать пари, что потратил ты гораздо больше, чем двадцать штук. Ведь так?
Пальцы Данфи продолжали сражаться с петлями веревки за спиной.
— Поэтому нам придется вытащить их из тебя, — продолжал Бламон, — а так как это значительно больше, чем ты стоишь, я полагаю, мы будем вынуждены вытащить из тебя все. Что скажешь, Марсель?
Качок осклабился.
Бламон, не торопясь, прошествовал к верстаку, где его ожидал кусок электропровода.
— Повешение было бы весьма интересно, — сказал он, затем помедлил и отбросил провод. — И все-таки…
Корсиканец взял кусок трубы длиной примерно три фута и диаметром в дюйм. Данфи поначалу подумал, что они забьют его до смерти своей трубой, но потом увидел, что она снабжена парой подвижных зажимов, расположенных на расстоянии фута друг от друга. У него ушло несколько секунд, чтобы понять, для чего предназначен данный инструмент. Потом до него дошло. Труба представляла собой портативные тиски, которые носят с собой плотники, чтобы удерживать деревянные детали, пока не высохнет клей.
Бламон как-то странно смотрел на него, словно оценивая, и вскоре Данфи понял, что он как раз именно этим и занимался.
— Я могу ими расколоть тебе череп, — сказал Бламон, примеривая зажимы к голове Данфи. — Какой у тебя рост? Примерно шесть с половиной?
Джеку уже удалось практически полностью распутать веревку, которая связывала ему руки, но они были скручены таким образом, что он пока не мог полностью их высвободить. Отчаянно, но стараясь не выдать себя никаким лишним движением, он дергал и тянул за веревку. Пот градом катился по щекам и телу.
С недовольной гримасой Бламон отбросил трубку на верстак и снова взял пневматический пистолет.
— Слишком много работы, — сказал он. — А с помощью этой штуки мы сможем сделать из тебя настоящую pelote d'epingles.[79] Как ты думаешь?
Корсиканец махнул своим инструментом в сторону Джека, и тот невольно отпрянул.
Он никогда раньше не слышал словосочетания «pelote d'epingles», но при данных обстоятельствах о его значении было нетрудно догадаться.
— Сто выстрелов, — продолжал Бламон, — или около того. Нет, определенно меньше. — Он постучал пневматическим молотком по левой руке. — Сколько времени пройдет, прежде чем ты умрешь, как Люк, от потери крови?
Данфи сжал веревку у себя за спиной, затем высвободил пальцы правой руки. Это заняло у него всего мгновение, еще одно усилие — и он свободен. Он держал веревку за спиной, сохраняя совершенно невозмутимое лицо, словно ничего не изменилось.
«И что теперь?» — подумал он, как только прошло первоначальное радостное ощущение. Даже если бы Джек находился в лучшей своей форме, все равно с Бламоном ему было бы трудновато справиться. А Джек был далеко не в идеальном состоянии. У него сломан нос, и он потерял довольно много крови. Ему сломали ребра, а боль в спине и пояснице заставляла заподозрить почечное кровотечение. Кроме того, в теле у него все еще оставались гвозди. И из-за них любое движение причиняло боль. Поэтому в случае столкновения (а таковое было неизбежно, если бы он сейчас показал им, что ему удалось развязать веревки) Бламон станет настоящей проблемой.
Что касается Качка, то… о Боже! это был настоящий шкаф из мышц и тестостерона. Чтобы свалить его, пушка нужна.
Бламон повернулся к своему сообщнику.
— Dites-moi, — произнес он. — Que pensez-vous? Le pistolet ou la corde?[80]
Качок улыбнулся и что-то тихо ответил на своем родном языке. Данфи не понял, что он сказал, но Бламон быстро перевел:
