Охота на Бугимена - Ричард Чизмар
– Не под запись?
– Обещаю.
– Ладно, хер с ним, все равно «Балтимор Сан» скоро повсюду раструбит… Кто-то проболтался их репортеру, но мы убедили владельцев газеты придержать информацию до апреля.
– Никому ни слова не скажу, обещаю.
– У нас есть его ДНК.
У меня челюсть отпала:
– Что? Как это получилось?
– Мы нашли кровавый след на кладбищенском надгробье, и еще один на хэллоуинском костюме Кэссиди Берч. Оба принадлежат одному человеку, и это не Кэссиди.
– Но это же… отличные новости! – Я едва сдерживал радость.
Харпер кивнул, хищно прищурившись.
– Сукин сын наконец-то промахнулся.
10
Когда я выезжал с парковки ресторана «Джованниз», часы показывали двадцать минут десятого, было снежно и ветрено. Синоптик на «Рок-98» сообщила, что ситуация на дорогах ухудшается с каждой минутой. Я уже видел несколько проехавших мимо снегоуборщиков, и это поставило здравость моего следующего решения под вопрос. Вместо того чтобы повернуть налево и поехать на запад, домой к Каре, я, повернув два раза направо, оказался на скользком холме на Эджвуд-роуд. Пять минут спустя я остановился на въезде в Тупело-корт, через дорогу от родительского дома, и выключил фары.
Глядя на прямоугольники золотистого света, льющегося из окон цокольного этажа, я представил родителей, сидящих там, в уюте и тепле. Отец, наверное, развалился в мягком кресле со шпионским романом на коленях, по телевизору фоном – детективный сериал; мама уютно угнездилась в собственном кресле, пробегает глазами строчки последнего выпуска «Ридерз Дайджест» или штопает дырку в отцовской рабочей рубахе. Между ними на газетном столике – тарелка с крекерами, сыром или нарезанными яблочками. А может, две пустые чашки из-под мороженого – они ведь оба сладкоежки. В десять, когда сериал закончится, родители выключат телевизор, проверят замки на дверях и отправятся наверх, укладываться спать. Дверь в мою спальню останется открытой, в комнате – тишина и темнота.
Мимо прогрохотала снегоуборочная машина, поливая светом фар клубящуюся тьму, – будто доисторическое чудище промчалось. Я проводил машину взглядом, пока задние габариты не исчезли в снежной пелене за поворотом на Седар-драйв, а мысли мои улетели в тот далекий зимний вечер, когда я, пятнадцатилетний, остался на холме, чтобы еще разик слететь вниз на новеньких санках. Я уже миллион лет не вспоминал про тот вечер, а странно – ведь вершина холма, на котором я остановился, едва увидев в отдалении собственный дом, находилась так близко от площадки, где у основания горки нашли труп Кейси Робинсон.
«В сущности, я был прав, – размышлял я, глядя на дом номер девятьсот двадцать на Хансон-роуд. – Все изменилось после того вечера. Мир изменился – вырос, – и тут ничего не поделаешь. Все мы выросли, разъехались, потеряли связи».
Сидя в одиночестве в машине с болью в сердце и чувствуя, как слезы пощипывают в уголках глаз, я мечтал отдать что угодно, чтобы вернуться во времени и вновь стать беззаботным подростком, пройти по Хансон-роуд с пластиковыми санками под мышкой, в мокрой насквозь одежде. Сердце разрывается, голова кружится, на столе – кружка горячего шоколада. Я переодеваюсь в сухое, и мама тут как тут – обнимет и улыбнется. От отца пахнет лосьоном после бритья, а мозоли у него на руках – как наждачная шкурка, когда он треплет мой загривок, проходя мимо. Отцовский голос звучит мягко и мудро.
На мгновение меня посетило желание подъехать к дому, замолотить кулаками в дверь. Но порыв ветра качнул машину, стряхнул с меня мечтательность, а шквал снега резанул по лобовому стеклу, застилая все вокруг, и я понял, что время ушло.
«В другой раз, – подумал я, включая фары, – скоро».
Задние колеса пошли юзом. Когда резина схватила дорогу, я дал газу, понимая, что колеса снова сорвутся, но, чтобы забраться на холм перед старым домом Андерсонов, была нужна скорость. За пассажирским окном промелькнул родительский дом, и я едва успел подумать: «Кто же завтра утром расчистит дорожку», как пришлось давать по тормозам, катясь вниз с холма.
Через пять минут машина летела на запад по Сороковому шоссе, быстро догоняя снегоуборщик. Я ехал домой, а фонари Эджвуда таяли в зеркале заднего вида.
«Кладбищенский танец», обложка выпуска № 1 (фото предоставлено автором)
Водосток на Хорнбим-роуд, где Мел Фуллертон застрелил Ронни Финли (фото предоставлено автором)
XIV
2 апреля 1989 года
«…остались нераскрытыми»
В воскресенье второго апреля тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, спустя ровно десять месяцев после той ночи, когда пятнадцатилетняя Наташа Галлахер исчезла из собственной спальни, а потом изувеченное тело девушки обнаружили в лесу за ее домом, детектив Лайл Харпер вышел на ступени харфордского окружного суда и обратился к представителям прессы. Детектив выступал пять с половиной минут и, закончив, на вопросы отвечать не стал.
Новости, которыми он поделился, оказались столь же обескураживающими, сколь и краткими: анализ ДНК пребывал в зачаточном состоянии. Первое дело, где материалы ДНК-анализов использовались как улики и по которому был вынесен приговор, прошло лишь недавно, в июле восемьдесят седьмого года. Естественно, лабораторий, где можно проводить анализы, было раз-два и обчелся. Ждать результатов предстояло в среднем от трех до пяти месяцев. К тому же пока не существовало единой федеральной базы данных генетических материалов.
В марте, после четырех с половиной месяцев ожидания, пришли результаты. У следов крови, которые полиция штата обнаружила на месте убийства Кэссиди Берч, не нашлось никаких совпадений с другими известными ДНК-профилями. Следственная группа, состоявшая из сотрудников Департамента шерифа округа Харфорд, полиции штата Мэриленд и Федерального бюро расследований, обещала и дальше прорабатывать все имеющиеся зацепки; лица, вызывающие подозрения, остались в разработке. Доступной была и горячая линия.
Убийства Наташи Галлахер, Кейси Робинсон, Мадлен Уилкокс и Кэссиди Берч, проживавших некогда в Эджвуде, остались нераскрытыми.
Заключение
Сентябрь, 2017 год
1
Стоит ранняя осень, вечер – как картинка: я стригу лужайку на своем тракторе-газонокосилке, стараюсь как можно ближе подобраться к берегу пруда и в то же время туда не свалиться – такое со мной произошло всего раз, но, поверьте, хватило надолго. И вдруг замечаю: в кармане завибрировал мобильник. Вынул, глянул, на экране – «Карли Олбрайт».
Давненько мы уже не общались, по меньшей мере месяц, а то и больше. Останавливаюсь, глушу мотор. С той стороны пруда одобрительно гогочут гуси.
– Да?
Голос Карли звучит как обычно бойко, но я не понимаю, что она говорит –
