Гвидо ди Соспиро - Запретная книга
Орсина вскоре покинула вечеринку и отправилась к себе в кабинет, где обнаружила Лео. Она накрыла его покрывалом и поцеловала в лоб. Остальные гуляли до четырех часов утра, а Лео преспокойно спал.
Он проснулся примерно в десять и вернулся к себе в комнату, где первым делом проверил, на месте ли запретная книга. Лео принял душ и переоделся в обычную одежду, накинув кожаную куртку. Дом все еще спал.
«Похмелье будет то еще», — сказал себе Лео.
В его апартаментах стоял холодильник со всем необходимым для скромного завтрака. Последние две недели любая роскошь казалась Лео верхом блаженства. Он выглянул в окно и решил, что вернулся в Эдем: садовники подстригали лавровую изгородь, за которой простиралось бескрайнее поле, где паслись отары черных овец.
«Орсина, — вспомнил Лео. — Где она?»
Он спустился по лестнице в гулкий холл, вышел во внутренний двор, усыпанный гравием. На северной стороне — низенькая постройка из камня и кирпича, по краям которой стояли приземистые башни с черепичной крышей. По большим воротам Лео догадался, что это либо конюшни, либо каретный сарай. Заглянув в окна, он увидел знаменитую коллекцию спортивных автомобилей Найджела. Лео автомобилями не интересовался, но узнал «роллс-ройс» и сумел определить примерную стоимость коллекции.
Недавние знакомства натолкнули на размышления, что бы он сделал, выпади на его долю такое богатство.
«Раздать деньги бедным? — раздумывал Лео, обходя дом с другой стороны. — Нет, это капля, которая исчезнет в океане человеческой нищеты. Ничего бы я не отдал и политическим движениям. Я преподаватель. Был бы богачом, организовал бы фонд, чтобы объединить людей, которые станут делиться мыслями. Купил бы место вроде палаццо Ривьера и наполнил бы его студентами, учеными, исследователями, может быть, художниками, но только не абстракционистами. Я бы помогал людям путешествовать, изучать другие языки, культуры. Помогал бы им путешествовать во времени — они узнали бы, что в истории вечно».
Обогнув угол, Лео прошел между лавровых изгородей и оглянулся на дом. Каким оно было во времена, когда его владельцы жили дарами земли? Пока не появились преуспевающие финансовые дельцы, разъезжающие на раритетных автомобилях? Здесь чувствовалась не только рука Найджела, но и вклад Орсины — это она спланировала сады.
На первом этаже открылось окно — Орсина выглянула во двор и помахала рукой. В простом платье с растительным орнаментом выглядела она великолепно. Лео поспешил к дому.
— Доброе утро, — сказала Орсина и улыбнулась.
— Прости, я заснул у тебя в кабинете. Надо было разбудить, — начал Лео.
— Там удобно. Я часто зачитываюсь на диване и засыпаю. Тебе лучше?
— Будто заново родился, — сказал Лео и, помолчав, добавил: — Здесь так красиво. Черные овцы твои?
— Они принадлежат фермеру, который пользуется нашими землями.
— Остальные гости в доме?
— Нет, все уже уехали. Найджел отсыпается.
— Орсина, у меня для тебя есть кое-что важное. Подожди, я сейчас.
— Хорошо. Интересно, что ты там припас.
Лео поднимался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и думал, что ему лучше сказать: сейчас и потом, перед расставанием.
В утренней комнате Орсины было одно окно, выходящее на восток, на парк. Она села на диван по одну сторону от камина, Лео — в кресло напротив. Не говоря ни слова, он открыл рюкзак и передал Орсине запретную книгу. Та онемела от удивления, и Лео рассказал о своих приключениях в Венеции.
Решив, что Орсина должна знать правду о гибели Анжелы, Лео не стал смягчать рассказ об опыте прорицания. Та разрыдалась, не в силах сдерживаться. Лео пересел к ней на диван, нежно обнял ее, подождал, пока она успокоится.
— Когда я оставил тебя на миланском вокзале, меня разыскивала полиция. Я не мог свободно передвигаться по стране, ждал, когда уеду из Италии. У меня оставалось две недели, чтобы завершить свою миссию: убить Эммануила. Я знал все о нем и о его планах. Когда он потерял Анжелу, ему понадобилась ты. Да, ему требовалась единокровная помощница. Он совершал инцест с Анжелой.
Орсина поежилась и закрыла лицо руками.
«Дурак, — упрекнул себя Лео. — Как можно говорить такое жертве барона?!» Орсина вздрогнула, вспомнив плен.
— Никакое человеческое правосудие не поняло бы, чего добивался твой дядя. Его бы ни в чем не заподозрили, и убийство сошло бы ему с рук. Но я поклялся защищать тебя, а на свободе Эммануил — угроза твоей жизни.
Орсина ничего не сказала, только жестом попросила продолжать.
— Твой дядя не мог доверять тебе из-за книги. Ты одарена больше, и потому он заставил тебя изучать трактат Чезаре. Он отдал ключ к тайне Пещеры Меркурия, зная, что ты обязательно отыщешь фамильный алтарь. Скорее всего барон представлял тебя в качестве своего оккультного преемника. После смерти Анжелы этот ход обернулся против него. Чем сильнее дар, тем быстрее посвященный добудет первый плод Древа жизни, прорицание. Тебе могло открыться прошлое. Эммануил не хотел рисковать и выкрал у тебя книгу, но на этом не успокоился. Он отчаянно нуждался в тебе как в магической помощнице. Для меня выбор был ясен: его жизнь против твоей.
Орсина к тому времени положила голову на колени Лео, закрыла глаза.
— Что же ты сделал?
Он крепко обнял ее.
— В Милане я сел на автобус и вернулся в Верону, автостопом добрался до леса, нашел охотничий домик. На двое суток затаился в дровяном сарае, ждал, пока появится Эммануил. Раз в день я возвращался в город, чтобы перекусить и просмотреть газеты. В «Ла арена» сообщалось, что барона хватил удар. По иронии судьбы, я в тот день бродил вокруг усадьбы, искал путь обойти охрану. А на следующий день все основные газеты опубликовали историю со всеми подробностями. Инспектор Гедина, пытаясь раскрыть дело Ривьера, нашел барона в охотничьем домике и едва успел его спасти. Эммануила в критическом состоянии доставили в главную больницу Вероны.
— Об этом я знаю. А что дальше?
— Я ничему не верил. Человек, который инсценировал похищение, мог запросто притвориться больным. Я отправился в больницу. Вид у меня был довольно потрепанный, но, изобразив нужный акцент, я представился садовником, сказал, что барон мне как отец. Медсестра отвела меня к нему в палату. Эммануил оказался в сознании, даже поднял руку — указал на меня. Медсестра поняла только, что барон узнал преданного садовника. А Эммануил, наполовину парализованный, мог лишь мычать. Здорово злился, наверное. Сестра предупредила: «Больше он никому ничего сказать не может». Пока медсестра ставила капельницу, я поговорил с ней. Рассказал, как добр был барон к моей старой матушке, поинтересовался, есть ли надежда на выздоровление. Доктор запретил говорить, но медсестра сообщила, что утром врачи признали барона «безнадежным», мол, сердце долго не выдержит. «Такая трагедия для великого и светлого человека. А он ведь не особенно стар», — сказала медсестра. Она оставила меня с Эммануилом наедине, и я наклонился к нему, будто собираясь поцеловать на прощание. Я мог бы убить его прямо в палате. Мог размозжить ему череп ключом, который таскал под рубашкой, или задушить при помощи тибетской техники. Но я сдержался — все уладилось само собой. Оставалось прошептать на ухо Эммануилу: «Я видел, как ты повстречал бога Митру. Видел, как ты убил Анжелу». Вот и все. Спасибо Найджелу, мне удалось безопасно добраться до Франции.
— Ты здесь! — Орсина притянула Лео ближе к себе. — Вчера из больницы сообщили, что у дяди был новый приступ, состояние критическое.
— Я рад это слышать.
— Вчера и я была рада этой новости. Сегодня мне уже все равно.
«Какая же она сильная!» — восхитился Лео, но не решился спросить, как Орсина со всем справляется.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказала Орсина. — Что сказать? Рада, что осталась жива. — Глубоко вздохнув, она добавила: — Я должна быть счастлива, что осталась жива. Пора перестать винить себя в смерти Анжелы. Да, я могла это предвидеть, у меня были средства. Мне следовало сразиться с дядей на магическом поле. Если бы я начала изучать запретную книгу с самой свадьбы, то победила бы. Но я никак не могла повзрослеть, оторваться от детских игр, а дядя все эти годы развращал Анжелу… И пытался соблазнить меня. — Орсина посмотрела Лео в глаза. — Да, Лео, это правда…
Она снова чуть не расплакалась.
«Зачем она истязает себя?» — думал Лео.
Орсина взяла себя в руки и стала рассказывать:
— Ты знаешь, меня почти все время держали без сознания, в темноте. Но однажды я наполовину пришла в себя и услышала голос дяди. Он шептал мне на ухо какие-то глупости, ласковые слова, начал трогать меня, ласкать. Я чувствовала у себя на лице его дыхание, его тяжесть на себе, его пот, его запах. Он запустил руки мне под сорочку. — Орсина села и продолжила: — Тогда изо всех сил, какие были, я попыталась оттолкнуть его. Дядя хотел успокоить меня, гладил теплыми руками, но я сопротивлялась. Раздался крик, ругань. Мне залепили пощечину и вкололи снотворное.
