Эд Макбейн - Преступная связь
— Ну, записал. Потому что я регулярно привозил и отвозил их. Сейчас, как я уже говорил, осталась только одна...
— Мне нужны их имена и адреса, — приказал Бобби.
— Я знаю не все адреса.
— Давай какие знаешь.
— Потому что некоторых я забирал после работы.
— Давай какие знаешь.
— И рабочие адреса тоже?
— Да.
— Ну... Пойду принесу бумагу из конторы.
Билли бросил тряпку на капот машины и побежал в контору за углом. Раздался гудок, и в гараж заехал длинный белый лимузин вроде тех, какие берут напрокат на свадьбы. Невысокий паренек испанской внешности вылез из-за руля и направился в туалет. Тем временем вернулся Билли с ручкой и листком желтой бумаги.
— Так, посмотрим, — протянул он, снял с крючка свой пиджак и достал оттуда черную записную книжку. Листая ее страницы, он мимоходом спросил: — А зачем вам, мистер Триани?
Бобби взглянул на него.
Не говоря ни слова, Билли снова уткнулся в книжку.
— Ага, вот та рыжая, с которой он часто встречался, — провозгласил он. — На мой взгляд, она лучше всех.
Он все еще думал, что Триани хочет приударить за кем-нибудь из них.
— Она живет в Бруклине, но работает здесь, в центре, в здании корпорации «Тайм — Лайф».
Он записал на листке ее имя: Уна Халлиган и оба адреса.
— Еще есть девчонка из Грейт-Нек. Ее зовут Анджела Канниери, у нее черные волосы и сиськи отсюда до завтра.
На листочке стало одним адресом больше.
На глазах у Бобби из-под пера шофера выходила колонка имен и адресов. Мэгги Дуули и Элис Реардон, обе живут и работают в Манхэттене. Мэри-Джейн О'Брайен и Бланка Родригес, живущие в Бронксе и работающие в Манхэттене, и, наконец, «та, с которой он встречается в последнее время». Билли написал: миссис Уэллес и адрес на Восемьдесят первой улице.
— Как ее зовут? — спросил Бобби.
— Не знаю. Он мне больше ничего не говорил.
— Миссис Уэллес?
— Да.
— А где она работает?
— Не знаю. Я обычно жду ее в районе Пятьдесят седьмой, Пятьдесят девятой, где-то там.
— Думаешь, она работает там неподалеку?
— Честно говорю — не знаю. У ее дома на Восемьдесят первой я забрал ее только один раз, самый первый. Высаживаю я ее обычно неподалеку оттуда. Скорее всего, она замужем.
— Угу, — пробурчал Бобби. — А что за Анджела Канниери из Грейт-Нек? Уж не дочка ли Тони Канниери?
— Я не задаю таких вопросов.
— Наверняка дочка Тони, — покачал головой Бобби. — Ага, испашек он тоже потягивает, да? Родригес. Она испашка?
— Я же вам сказал, мистер Триани, мое дело посадить их в машину, довезти до места и высадить. А уж чьи они дочери, испашки они или китаянки — меня не касается.
— Что, и китаянка есть? — поразился Бобби и снова уставился в список.
— Нет, я просто так...
— Их телефоны у тебя тоже есть?
«Ну вот, — подумал Билли. — Я был прав».
— Нет, сэр, — ответил он. — Я не знаю их телефонов. Может, тут вам поможет мистер Фа-виола?
Бобби снова взглянул на него.
— Я бы не хотел, чтобы мистер Фавиола узнал, что ты дал мне их имена, понятно? — сказал он. Затем полез в карман, вытащил еще пачку денег, на сей раз потоньше. — Если он узнает, то может рассердиться, — сказал Бобби и точно так же засунул деньги в карман рубашки Билли. — А теперь, не довезешь ли меня до дому? — поинтересовался он и ухмыльнулся, как акула.
* * *С крыши дома Лоретта могла видеть мост Джорджа Вашингтона, огни на утесе Джерси и облака, подгоняемые быстрым ветром. Иногда ей приходило в голову, что здесь, на крыше, — самое безопасное место во всем районе. Опасности подстерегали на улицах, дома, словом, везде, но только не на крыше. Тихими вечерами, подобными сегодняшнему, она могла стоять около парапета и смотреть на другой берег реки. А еще можно сделать несколько шагов в сторону и поглядеть вниз, на поток движущихся по улицам машин. Здесь, наверху, она чувствовала себя королевой своего собственного королевства, вольной делать все что угодно.
В кино показывали мужчин в смокингах и женщин в длинных переливающихся платьях, как они стоят на террасах где-нибудь в Манхэттене, глядят на разноцветные огни города и потягивают мартини из изящных бокалов. Здесь, на крыше, Лоретта попивала пепси из банки и смотрела на огни Джерси, но она ни на миг не забывала, что где-то в Нью-Йорке действительно жили такие люди, как в кино, преимущественно белые. Единственный раз, когда она видела чернокожих в смокингах и длинных платьях, это когда женился ее кузен Альберт. В тот день Лоретта красовалась в очаровательном платьице, которое сшила ей мать, — тогда мама еще не занималась благотворительностью, выражавшейся в том, чтобы приводить домой любого бродягу, лишь бы тот изъявил готовность разделить с ней постель и назвать ее «крошкой».
Она знала, что мать пристрастилась к крэку.
Первое подозрение зародилось у нее с месяц назад и переросло в уверенность в прошлый вторник, когда она нашла в ванной пустую ампулу. Лоретта сразу поняла, что Дасти здесь ни при чем, потому что Дасти принимает исключительно героин. Дасти не унизится до мелочей, которые стоят всего семьдесят пять центов за порцию. Ну что вы, Дасти серьезный мужчина, и подсесть он может только на серьезный наркотик. Итак, ее мать, беременная на пятом месяце, спит с каким-то отребьем и курит крэк. И родит она уже готового наркомана. И что прикажете делать Лоретте?
Здесь, на крыше, заботы отступали прочь.
Здесь она могла наслаждаться холодным ветерком, нежно касавшимся ее щек.
Могла с высоты оглядывать свое королевство.
Могла чуть-чуть улыбнуться.
У нее осталось мало поводов для улыбок в последнее время.
Вверх по реке полз буксир. Пыхтя, протиснулся под мостом. Огни на его мачтах сверкали как бриллианты.
Она не заметила, как открылась чердачная дверь.
— Так я и знал, что ты здесь!
Его голос произвел эффект разорвавшейся бомбы, в один миг уничтожив красоту ночи. Бриллианты осыпались в реку. От испуга Лоретта уронила банку с пепси. Она упала у ее ног и покатилась по крыше, оставляя за собой влажную дорожку. Девочка отошла от парапета, надеясь совершить обходной маневр и раньше его достичь металлической двери у него за спиной. Но он разгадал ее намерение и сделал несколько шагов по диагонали, так что она снова оказалась между ним и низким парапетом.
— Тебя мать зовет, — сообщил он.
— Зачем?
— Хочет, чтобы ты ей что-то принесла.
Он сделал шаг по направлению к ней. Ей пришлось отступить.
— Что именно?
Ее сердце гулко билось.
— То, что ей нужно.
Он приблизился еще на шаг.
Изо рта его разило перегаром.
— А что у тебя там под платьицем, малютка? — спросил он.
— Уйдите с дороги, — отчеканила она.
— Маленькие сисечки, ведь правда? — сказал он и потянулся к ней.
Лоретта инстинктивно оттолкнула его. Она хотела только одного — оказаться от него подальше, поскорее добраться до лестницы. В ее придуманном мире, в ее волшебном сверкающем королевстве, он сделал шаг в сторону — и в реальности тоже, — оступился и, потеряв равновесие, засеменил к краю крыши. В ее сказочном мире, где мужчины в смокингах беседовали с дамами в длинных переливающихся платьях, он дико взмахнул руками с испуганным видом, пытаясь удержаться, и полетел вниз. Только что он стоял здесь, резко очерченным силуэтом выделяясь на фоне огней моста Джорджа Вашингтона и побережья Джерси, и вмиг исчез.
В ее сказочном мире он падал молча. Без долгого, тянущегося за ним вопля, как в кино.
Словно ничего не произошло. Словно он исчез по мановению волшебной палочки.
Но это — в сказочном мире.
В реальной жизни он тут же восстановил равновесие и, оскалившись как раненый зверь, бросился на нее, рванул платье и вцепился руками в ее грудь. Лоретта колотила его кулаками, визжала и наконец вырвалась, единым духом сбежала по лестнице и выбежала на улицу, не пытаясь выяснить, чего же хочет ее мать. Потому что она сильно подозревала, что та хотела новую дозу крэка.
На улице, перейдя на шаг и прикрывая рукой разодранное платье, затерявшись в теплой ночи среди многоголосой толпы, Лоретта начала тихо плакать.
* * *Детективу первого класса Рэндольфу Дж. Роллинсу нравилось иметь дело с этими людьми. Он не считал, что работает на них, он считал, что просто имеет с ними дело. Он знал полицейских в своем участке, которые покрывали серьезные преступления, вроде торговли наркотиками. Роллинс в жизни ни цента не взял за подобное нарушение долга. Этим людям, с которыми он имел дело, никогда и в голову не приходило просить его замять уголовное преступление, хотя бы даже речь шла о штрафе за неправильную парковку. Но когда они обращались к нему, вот как сейчас, с просьбой выяснить, не являлась ли одна из баб в списке полицейским осведомителем, Роллинс с радостью соглашался подзаработать. В данном случае заработок составлял ни много ни мало шесть тысяч долларов.
