Майкл Палмер - Милосердные сестры
Остановившись у палаты № 12, Дэвид заглянул внутрь. Она была пуста. Он содрогнулся, вспомнив о ноже Леонарда Винсента, приставленном к его горлу, и о Розетти. Как только Кристине ничто не будет угрожать и он переговорит с доктором Армстронг, первый визит к Терри.
Когда Дэвид приблизился к палате № 1, из нее вышла Армстронг и жестом пригласила войти внутрь. Кристина лежала с открытыми глазами. За морем белых одежд – стажеров, техников, сестер – ее запавшие глаза встретились с его глазами. На миг он увидел в них только боль, но подойдя ближе, заметил искорку... проблеск силы. Она сделала над собой усилие, и ее распухшие бледные губы растянулись в улыбке.
– Мы победили, – прошептала она. – И не нужно сверлить в моей голове дырки.
– Ты была в сознании, – удивленно спросил Дэвид, таращась на нее.
– Почти все время, – еле слышно добавила она. – Я... я рада, что ты здесь.
Ее глаза закрылись. Тонкий как тростник хирург-стажер приблизился к ней, промыл красновато-коричневатым антисептиком участок кожи над ее правой грудью и приготовился подключить систему для внутривенного вливания. Когда мужчина вводил иглу под ключицу, Дэвид поморщился и отвернулся, чтобы встретиться лицом к лицу с Маргарет Армстронг, которая стояла в трех шагах от него и спокойно наблюдала.
– Дэвид, я так рада, что с тобой все обошлось, – сказала она. – Тут про твой вчерашний ночной визит столько всего наговорили, что я не на шутку перепугалась.
– В больнице творится неладное... во многих больницах, по правде говоря. Мне необходимо с вами поговорить, доктор Армстронг, – сказал Дэвид, оборачиваясь и глядя на стажера, который как ни в чем не бывало вживлял пластиковый внутривенный катетер в грудную клетку Кристины. – Что с Кристиной?
– Видишь ли, – ответила доктор Армстронг, беря его под руку и выводя из операционной, – я всесторонне осмотрю ее, как только народ рассосется. Мои первые впечатления подтверждают твои. У нее определенно пробита голова и за ухом скопилась кровь, но судя по всему, в неврологическом плане она стабильна. Нейрохирург и ортопед уже ждут ее, но я думаю, что с кистью следует подождать. Посмотрим, как она поведет себя. Нейрохирург Айвен Рудник. Ты знаешь его? – Дэвид кивнул. Рудник был лучшим у них в больнице, если не во всем городе. – Айвен очень скоро займется ею и сделает томографию. Если не будет активного кровотечения, нам остается только ждать и надеяться.
– А что с травмой грудной клетки? – спросил Дэвид.
– На мой взгляд, никаких проблем. ЭКГ не указывает на сердечную недостаточность. Более широкое обследование должно подтвердить этот диагноз.
– Доктор Армстронг, я вам так благодарен за все, что вы сделали.
– Ерунда, – сказала она. – Я не могу передать тебе, насколько я польщена и рада... что ты обратился ко мне. Между прочим, – продолжала она, – есть одна небольшая неувязка.
– О! – испуганно воскликнул Дэвид.
– Ничего страшного, Дэвид, но у нас нет свободных блоков интенсивной терапии. Ни одного. Сейчас последний задействован на одном послеоперационном больном, который в критическом состоянии, и его, боюсь, нельзя переносить. Я решила, что Кристину можно перевести в другое отделение. На Юге-4 как раз имеется отдельная палата. Я знаю, что девочки там присмотрят за ней как нигде лучше. Мы переправим ее туда как можно скорее.
– Просто здорово! – просиял Дэвид. – Если сестры не будут возражать, я побуду рядом и чем могу помогу. То есть, после нашего с вами разговора.
– Хорошо, – сдержанно сказала доктор Армстронг.
– Итак, идите и заканчивайте. Я подожду вас в докторской, пока вы не освободитесь. Кстати, в какую палату вы собираетесь ее поместить?
– Простите?
– Палата, – повторил Дэвид. – В какую палату вы ее положите?
– О... а... это совсем близко. Плата четыре-двенадцать. Юг-четыре, четыре-двенадцать, – кардиолог улыбнулась и исчезла в травматологической палате № 1.
Четыре-двенадцать! К горлу Дэвида опять подкатил комок. Палата Шарлотты Томас! Отсюда пролегла кровавая дорога, которая вела от одного безумия к другому. Он отбросил мысль о предрассудках и попытался сосредоточиться на иронии ситуации. Палата № 412 сыграет роль первой высоты в их битве за разгром "Союза ради жизни". Концентрация силы воли помогла ему хотя бы в том, что он не бросился обратно к доктору Армстронг и не потребовал иного помещения. Он медленно направился по коридору в комнату отдыха для врачей и растянулся на кушетке с ежемесячником "Медикл экономикс". Передовая статья была озаглавлена "Десять налоговых прикрытий, о которых может не знать даже ваш бухгалтер". Не осилив и первого прикрытия, Дэвид задремал.
Спустя час над его головой зазвонил телефон, выведя из пугающих отрывистых сновидений: остановка сердца у Шарлотты и последовавшие причудливые события, где все персонажи сменяли друг друга, все, за исключением Кристины, которая умирала вновь и вновь в каждом новом и ужасном эпизоде.
– Дежурная, у аппарата Шелтон, – ответил он хрипло, обливаясь холодным потом.
– Дэвид? Это Маргарет Армстронг. Я разбудила тебя?
– Нет, то есть, да. Я не то, чтобы...
– Твоя Кристина в порядке и лежит в палате. Мне нечего добавить к тому, о чем мы недавно говорили. Я считаю, что у нее будет все хорошо.
– Прекрасно!
– Да... пожалуй, – Армстронг помолчала, потом продолжала. – Ты, кажется, хотел о чем-то поговорить со мной?
– О да, конечно, конечно. То есть, если вы...
– Меня сейчас это вполне устраивает, – прервала она его. – Я у себя в кабинете... не в офисе башни, а на Севере-2.
– Я знаю, где это, – сказал Дэвид, окончательно приходя в себя. – Буду через пять минут.
* * *Лаборатория лечебной гимнастики по площади в два раза превосходила главный офис Маргарет Армстронг.
Дэвид сразу же постучал в дверь, на которой было написано: СТРЕСС И ЛЕЧЕБНОЕ ТЕСТИРОВАНИЕ, и вошел. Небольшая уютная приемная была пуста. Он выждал и позвал.
– Доктор Армстронг? Это я, Дэвид.
– Дэвид, входи, – сказала Армстронг, появившаяся в дверях. Я как раз готовила кофе.
Когда Дэвид проходил мимо того места, где она только что стояла, он почувствовал характерный запах спиртного.
Невольно он проверил свои часы. До часа еще было далеко. Он попытался найти для себя ряд объяснений, почему начальник хирургического отделения решила выпить, в особенности в такое время. Ни одно из них не казалось подходящим. Вместе с тем женщина полностью контролировала себя. Он постарался выбросить из головы эту тревожную мысль... хотя бы на время.
Просторная лаборатория была хорошо оснащена. Несколько тренажеров и велоэргонометров, каждый с соответствующей контрольно-измерительной аппаратурой, выстроились вдоль стены. Оборудование неотложной помощи с дефибриллятором скромно стояло в углу, чтобы исключить дополнительные страхи у пациентов, которые и без того боялись предстоящего обследования.
В одном конце комплекса отдельно располагался конференц-зал с диваном из клена и стульями с высокими спинками вокруг низкого и круглого кофейного столика. Армстронг указала Дэвиду на диван и принесла кофейник с двумя чашками. Такой подавленной Дэвид еще ее не видел.
– У вас усталый вид, – сказал он. – Не лучше ли нам отложить наш разговор. Я могу...
– Нет, нет. Все нормально, – скороговоркой ответила она. – Это все больничные дела, понимаешь. Ради разнообразия я сяду и буду слушать тебя. Разреши, я разолью кофе, а потом ты расскажешь, что тебе известно.
Она пододвинула к нему сливки, но Дэвид отказался от них.
– С чего начинать? – спросил он, отпивая кофе и подбирая слова.
– С самого начала, – ободряюще улыбнулась она.
– С самого начала... да. Хорошо... Мне кажется, все началось с того, что я не давал этот злополучный морфин Шарлотте Томас. Это сделала Кристина. – Он снова приложился к чашке. – Доктор Армстронг, то, что я собираюсь открыть вам, невероятно. Это взрывоопасный материал. Мы с Кристиной решили поделиться с вами... Мы подумали, что вы, используя свое положение и влияние, могли бы помочь нам.
– Дэвид, знай, все мое влияние к вашим услугам. – Она наклонилась вперед, чтобы придать весомость своим словам.
Через минуту он уже был захвачен рассказом о Шарлотте Томас и "Союзе ради жизни".
Первоначально Армстронг поощряла его кивками головы, жестами и улыбками, изредка останавливая, что бы выяснить то или иное обстоятельство. Вскоре, однако, ее поза стала менее живой, а лицо апатичным. Постепенно, почти незаметно, теплота ее глаз, располагающая к доверительной беседе, перешла в холод. Но Дэвид говорил и говорил, радуясь возможности освободиться от лежавших тяжелым грузом на сердце тайн, которые он так долго носил в себе. Прошло полчаса, прежде чем он заметил в ней перемену.
– Что-то... не так? – спросил он.
Ничего не говоря, Армстронг поднялась и неуверенно подошла к телефону, стоявшему на столике в противоположном конце лаборатории. Быстро полушепотом с кем-то переговорив, она вернулась назад и тяжело опустилась на стул перед ним. Она как-то внезапно ослабла, постарев на много лет.
