Патрик Грэхам - Евангелие от Сатаны
110
Мария изо всех сил мчится по подземельям. Несколько раз она скользит на сыром полу и не падает, наверное, лишь благодаря священнику, который крепко сжимает ее руку. Они пробежали в темноте больше четырехсот метров, и теперь молодая женщина уверена, что монахини прекратили погоню. Она задыхается и пробует снизить скорость: пусть спутник тянет ее за руку. Но отец Карцо заставляет ее двигаться в прежнем ритме.
— Главное, не останавливайтесь!
В этот момент Паркс слышит вдали шлепанье сандалий по полу. Священник ускоряет бег.
— Бегите! Бегите изо всех сил! — кричит он.
Прислушиваясь к его свистящему дыханию, Паркс слышит гул, который сопровождает шлепки сандалий. И различает в нем крики и ворчанье. Затворницы приближаются к ним. Как эти старые монахини могут бежать так быстро? Могут потому, что бегут на четвереньках!
В темноте снова раздается голос Карцо:
— Нет, Мария! Главное, не оглядывайтесь.
Предупреждение опоздало: Мария не смогла удержаться и оглянулась назад, словно девочка, за которой гонится чудовище. От того, что она увидела, у нее едва не подкосились ноги. Пылают факелы, и жуткие скрюченные старухи мчатся на четвереньках с поразительной скоростью, рыча как звери. Во главе этой своры скачет мать Абигайль и завывает от гнева, как собака. Мария всхлипывает от ужаса — и в этот момент замечает вдали серое светящееся пятно. Ее сердце подпрыгивает от радости: это выделяется в утреннем свете выход из подземелья. Она бросается бежать изо всех сил и заставляет себя не слышать визг приближающихся затворниц. Но внезапно те, кто скачет на четвереньках по подземельям, замолкают. Их сандалии продолжают шлепать по полу, но воплей, похожих на собачий лай, больше не слышно. Монахини берегут дыхание, чтобы схватить своих жертв, пока те не вышли из туннеля.
Абигайль внезапно ускоряет бег и вырывается вперед. Теперь между ней и Марией всего несколько метров. Мария слышит за спиной стук зубов настоятельницы, и силы покидают ее. Она чувствует себя измученной девчонкой. Ей хочется остановиться и встать на колени на полу коридора. Отец Карцо заставляет ее бежать дальше.
— Держитесь, Мария! Мы почти у цели!
До выхода осталось всего около тридцати метров. Молодая женщина уже не чувствует ни боли от судорог, которые сводят ее ноги, ни кислоты, до краев наполняющей ее мышцы. Она бежит, равняя свой шаг по шагу священника и дыша через рот, как бегуны на короткой дистанции.
По мере того как вокруг становится светлее, рычание настоятельницы сменяется яростным визгом, а потом она начинает скулить от страха. Шлепки сандалий по полу начинают звучать реже, а потом сменяются криками и воплями. Пока эхо разносит эти голоса по подземельям, Мария Паркс и отец Карцо наконец выходят на открытый воздух.
Заря окрашивает в розовый цвет покрытые снегом горы. Буря закончилась. В туннеле раздаются яростные выкрики, похожие на лай, и вопли боли. Марии, которая вместе со священником спускается по склону горы к автомобильной стоянке, кажется, что затворницы пожирают друг друга. Ее сапоги оставляют в снегу глубокие следы.
Часть седьмая
111
Федеральная дорога номер 70. Мария Паркс прижимается лбом к стеклу лимузина, принадлежащего ФБР, и любуется Скалистыми горами. Снега на их вершинах пылают, как пожар в лучах заката. Кроссман и отец Карцо расположились на заднем сиденье и слушают радио, но пока из репродукторов доносится только треск.
Рано утром, чудом ускользнув от затворниц, Паркс и Карцо доехали на машине по сугробам до города Сент-Круа, он же по-английски Холи-Кросс. Оттуда они послали сигнал тревоги в денверский пункт сбора информации ФБР. Кроссман уже был на рабочем месте. Их доставили домой, а в конце дня к монастырю была направлена команда на вертолете. За ее действиями молодая женщина и священник как раз и следили сейчас с места событий по трещащему радио.
Вот приземляются вертолеты. Звучат приказы, отдаваясь от стенок шлемов. Скрип снега под сапогами: элитные агенты ФБР окружают монастырь. В салоне машины звучит голос командира взвода:
— Синий, это Синий-2. Мы заняли позиции.
По-прежнему прижимаясь лбом к стеклу, Мария слышит, как Кроссман нажимает на кнопку своей радиостанции и произносит:
— Говорит Синий. Начинайте штурм.
Взрыв. Потом треск. Значит, федералы взорвали ворота кумулятивными зарядами. Шепоты, звуки шагов. Свист дыхания в микрофонах. Один взвод идет по подземелью в библиотеку, а основная часть отряда, шагая через несколько ступенек, взбирается по монастырским лестницам.
Мария по звуку шагов вычисляет, где находится взвод. Федералы только что прошли первую часть лестницы. Теперь они бегут по ровному полу вдоль каменных мешков, где призрак сумасшедшей монахини пытался задушить Марию. Молодая женщина закрывает глаза. Кроссман и Карцо слушают на заднем сиденье. Стук башмаков раздался снова: взвод начал вторую половину подъема.
— …этой проклятой лестницы, Паркс?
Мария вздрагивает, услышав ледяной голос директора ФБР.
— Простите, что вы сказали?
— Я вас спрашиваю, что находится на верху этой проклятой бесконечной лестницы.
— Проклятый монастырский двор.
Мария упорно рассматривает заснеженные вершины. Она не хочет отводить от них взгляд: если она это сделает, звуки, которые долетают из репродукторов, могут увлечь ее за собой. Они уже наполняют ее слух и в любой момент могут вызвать видение, которое вернет ее туда, вниз. Все что угодно, только не это! Она слышит, как Кроссман снова нажимает на кнопку передатчика:
— Говорит Синий. По моим сведениям, лестница выходит во двор монастыря.
Агенты уже на верху лестницы. Слышен шум ветра, потом снова голос командира взвода:
— А что там дальше?
Кроссман отпускает кнопку и спрашивает:
— А что дальше, Паркс?
— Бронзовый Христос, крыльцо, длинный коридор. Эти лестницы ведут к кельям затворниц, но эти бойцы не найдут их там.
— И что же?
— Пусть они сразу спустятся в библиотеку и соединятся с другим взводом.
Кроссман передает эти указания отряду, идущему по лестнице, а потом устанавливает связь с командиром отряда, который движется по подземельям.
— Синий-3. Говорит Синий. Есть ли контакт?
Раздается треск, сквозь который удается расслышать шепот специального агента Вумака.
— Говорит Синий-3. Мы прошли четыреста метров от входа в туннель. Контакта нет.
— Черт возьми! Вумак, ваш голос дрожит. Что происходит?
— Видели бы вы это сами, шеф!
— Что именно, Вумак?
— Кровь, шеф. Господи, здесь столько крови! Можно подумать, что это бойня.
Второй отряд в это время вошел в библиотеку монастыря.
— Синий, говорит Синий-2. Вижу открытый люк в полу библиотеки. Там лестница.
Кроссман раздражен. Он снимает палец с кнопки и спрашивает:
— Черт возьми, Паркс! Что там еще за дурацкая лестница?
— Спуск в Ад.
— Без шуток? Вы в самом деле хотите, чтобы я сказал им это?
— Так затворницы называют свою запретную библиотеку.
Кроссман снова берет в руку свой передатчик:
— Синий-2, говорит Синий. Идите по этой лестнице и соединитесь с командой Вумака. И поторопитесь: надо спешить.
— Сообщение принято, Синий.
Башмаки агентов стучат по лестнице. Репродукторы трещат, а потом из подземелья снова долетает голос Вумака:
— Господи Иисусе…
— Черт бы вас побрал, Вумак! Говорите, что вы видите!
Мария глядит на горы. Видение приближается. Свет на вершинах уже тускнеет. Она уже чувствует, как пластмасса дверцы, которой касаются ее пальцы, превращается в более твердый и шершавый материал — во что-то вроде камня. Ее глаза закрываются.
Вспышка.
Темнота. Вумак только что вошел в запретную библиотеку. Мария стонет. Сзади Вумака несколько агентов снимают с головы капюшон и отворачиваются к стене пещеры. Их рвет.
Вумак, заикаясь, говорит:
— Синий, это Синий-3. Контакт есть. Затворницы здесь, шеф.
— Тогда в чем дело?
Скрипят петли решетчатой двери: второй отряд дошел до Ада. Мария снова открывает глаза и изо всех сил сжимает кулаки, чтобы прогнать видение. И затыкает уши, чтобы не слышать голос Вумака. Образы жестоко изуродованных трупов, возникшие перед ее глазами, разлетаются на части. Она приказывает себе смотреть на заснеженные вершины, которые движутся за окном.
112
Треск радиопомех прекратился. Лимузин едет в тишине по федеральной дороге номер 70. Надпись на указателе сообщает, что расстояние до денверского аэропорта восемнадцать километров. Паркс смотрит в зеркало заднего обзора. Кроссман глядит перед собой невидящими глазами, его лицо осунулось. Он не произнес ни слова с тех пор, как прервалась связь с денверским монастырем.
