Антон Леонтьев - Обратная сторона смерти
Инстинктивно вырвав их и бросив фонарик, женщина кинулась по лестнице вверх. Оказавшись в коридоре с раскуроченным полом, она вдруг увидела кровавую стрелку на стене. А ведь пять минут назад, когда Татьяна спускалась в тайную комнату, ее там не было!
Кто-то нарисовал стрелку губной помадой.
Острие стрелки указывало в направлении кабинета. И там горел свет. Медики «Скорой», увозившие писательницу в больницу, забыли выключить его? Или…
Внезапно ожил мобильный. Журавская схватила телефон — и услышала голос Марка. Точнее, его мамочки.
— Татьяна Валерьевна, мы теперь квиты. Вы убили моего сына, а я убила вашего муженька. Впрочем, иного он и не заслужил. А теперь милости прошу ко мне в гости!
Детективщица почувствовала, что волосы зашевелились у нее на затылке, ибо ей стало ясно: мамочка Марка находится в ее кабинете!
— Что вы делаете в моей квартире? — спросила Татьяна, машинально подбирая валявшийся на полу нож, с помощью которого разбирала паркет, и засовывая в карман.
Собеседница хрюкнула:
— Почему же в вашей, Татьяна Валерьевна? Или мне лучше обращаться к вам иначе — Марина Викторовна? Это и наша с Марком квартира! Потому что мы одна большая дружная семья!
Сжав в руке ножницы с запекшейся на лезвиях кровью Игоря, писательница шагнула вперед, двигаясь вдоль стены коридора, по которой тянулась огромная, выведенная кровавой помадой стрела. А упиралась алая линия в надпись на двери кабинета: «Мы вернулись!»
Татьяна с размаху толкнула дверь, и та отлетела в сторону.
За столом, спиной к ней, сидела женщина с длинными седыми волосами, спадавшими на воротник старого фланелевого халата. Именно такой представала в романе мамочка Марка. Только на ногах этой особы были красные туфли на высоком каблуке.
Особа, проникшая в ее квартиру, держала около уха телефон. На руке у нее поблескивал перстень с сапфиром — тот самый…
Заслышав шаги, она положила трубку на стол и произнесла, все еще не оборачиваясь:
— Добро пожаловать к Марку и ко мне! Ибо, открою вам секрет, Марк и я — единое целое. И если вы убили его, то вам придется убить и меня. Но даже это не поможет.
— Я убью вас, мерзкая ведьма! — вырвался у писательницы крик. — Я убью вас, и все закончится!
— Боюсь, что все только начинается… — произнесла старуха странным голосом, а потом, ужасно скрипя креслом, повернулась.
Татьяна, с ножницами в руке, бросилась к креслу. Стальные лезвия вонзились в грудь непрошеной гостьи, и вдруг стало понятно, что седые волосы, фланелевый халат — все это маскарад. Хлынул фонтан крови, обдавший Журавскую с головы до ног.
Но дело было не в крови. И не в том, что она снова убила человека.
А в лице мамочки Марка.
Еще до того, как Татьяна поняла, кто находится перед ней, в мозгу вспыхнули заключительные строки неведомого стихотворения. Того стихотворения, которое, как она вдруг осознала, было сочинено ею самой :
Сапфировый остров, луна — это кровь!
Тебя я убила; причина — любовь…
Обрамленное седым париком, на нее взирало ее собственное лицо …
Несколько месяцев спустя
Лечащих врачей было два: постарше, похожий на Достоевского, являлся профессором, и помладше, уже академик, выглядевший, как Чехов.
Генеральный директор издательского холдинга Михаил Львович осторожно приблизился к стене из особого стекла и увидел в смежной палате лежавшую на кровати женщину, подключенную к нескольким медицинским приборам, которая, казалось, спала.
Женщиной была Татьяна Журавская.
— Гм, а она точно не придет в себя? И не бросится на нас, желая совершить новое убийство? — спросил с некоторой опаской Михаил Львович.
Но профессор успокоил его:
— Пациентка пребывает в особом вегетативном состоянии, кое можно сопоставить с комой. Только кома, вероятно, продлится всю ее жизнь.
— Значит, надежды нет? — спросил Михаил Львович, отходя от прозрачной стены. И услышал ответ академика:
— Ну, этот вопрос надо, скорее, обратить к Всевышнему. Мы же лишь врачи. Однако возьму все же на себя смелость сказать: Татьяна Валерьевна уже более никогда не придет в себя.
Академик в отличие от профессора предпочитал называть пациентку именем, под которым она стала известна сначала всей России — как писательница, а потом и всему миру — как серийная убийца.
— Однако, уважаемый коллега, в определенных отделах головного мозга пациентки время от времени фиксируются всплески активности! — вставил, горячась, профессор. — Что означает, она не мертва!
— Но и далеко не жива! — покачал головой академик. — Точнее, конечно, она существует, но это существование на уровне растения. Или просто сгустка материи… А что вы хотите? У Татьяны Валерьевны случился обширный геморрагический инсульт, причем экономка нашла ее лежащей на полу кабинета, спустя примерно пятнадцать часов после кровоизлияния. Чудо, что женщина не умерла!
Михаил Львович потер руки и подумал, что недаром давно уже подозревал: все авторы, печатающиеся в его издательском холдинге, не совсем дружат с головой. Но то, что его топ-автор, королева российского детектива, вдруг окажется серийной убийцей…
— В любом случае пациентка останется в нашем центре до конца своих дней, — повернулся к нему профессор. — Физическое состояние больной быстро стабилизировалось, и прожить она может еще долгие годы, даже десятилетия. Мы признательны вашему издательскому холдингу и лично вам, как его генеральному директору, за то, что вы взяли расходы на себя…
— Увы, только в течение первого года! — поспешил расставить точки над «i» Михаил Львович. — Но прошу вас, объясните мне человеческим языком, что случилось. Она что, маньяк?
— Вне всяких сомнений! — заявил профессор. — На совести пациентки масса жертв.
— Она что, псих? — продолжил Михаил Львович. И академик сказал:
— Да, Татьяна Валерьевна страдает серьезным психическим заболеванием. Причем, вероятнее всего, с детства. Возможно, именно это и позволило ей стать знаменитым автором и добиться любви читателей.
— Но как она могла убивать и сама ничего об этом не знать? — изрек генеральный директор.
Оба лечащих врача вздохнули. Академик начал первым:
— Болезнь Татьяны Валерьевны усугубилась из-за ее увлечения спиртным, а также на фоне таблеток, содержавших галлюциногенные вещества, приобретенные ею где-то в Юго-Восточной Азии. При помощи этих таблеток, как удалось выяснить следствию, она хотела преодолеть творческий кризис, подстегнуть свою фантазию. Но прием непатентованного средства, к тому же в огромных количествах, привел к тому, что симптомы заболевания резко усилились. И Татьяна Валерьевна стала жить в двух мирах — реальном и выдуманном.
— Раздвоение личности? — быстро спросил Михаил Львович, вспомнив, что именно этими словами пестрел весь Интернет.
— Ориентированное сумеречное состояние, — перенял эстафету профессор, — отягощенное прочими психическими отклонениями, а также злоупотреблением алкоголем, а позднее пилюлями неведомого состава. Таблетки не произвели нужного писательнице действия — творческий кризис продолжался. Точнее, наша пациентка творила, но не роман, а параллельную реальность, в которой и жила. Но ее параллельная реальность пересекалась, увы, с нашей. И, переходя из одной в другую, женщина напрочь забывала о том, что делала в другом качестве в другой реальности. При этом заболевании поведение пациента определяется, если выражаться мелодраматично, темными сторонами его личности. Причем, конечно, это зачастую приводит к потере контакта с реальным миром. А в результате амнезии больной понятия не имеет, что творил, будучи активным в своей другой ипостаси. Или ипостасях. Поэтому наша пациентка не имела понятия о том, что убийцей является именно она. И верила в существование некого преследовавшего ее маньяка, которым — в другой своей ипостаси — сама же и была. Не исключаю, что была уверена, будто говорила с ним, скажем, по телефону или даже встречалась лично…
Михаил Львович вздохнул. Да, потерять ведущего автора, причем таким ужасным образом, просто трагедия. Но мегаскандал позволил выбросить на рынок старые романы Журавской огромными тиражами. Ну, и появились еще новые ее романы, прочно обосновавшиеся на первых строчках списка бестселлеров.
— В одной, так сказать, реальности, — подхватил эстафету объяснений академик, — Татьяна Валерьевна узнала, что муж ей изменяет. И с кем — с литературной поденщицей Инной Гордеевой! Кстати, именно Инна Гордеева и написала роман о мерзком маньяке Марке Шатыйло и его мамочке. Супруг Татьяны Валерьевны, прочитав роман любовницы, понял, что Инна пишет не хуже известной писательницы, и решил сделать рокировку — поменять знаменитую жену, находившуюся в глубоком творческом кризисе, на не только молодую, но и талантливую особу, из которой решил сделать новую Татьяну Журавскую.
