Андрей Ильин - Злые стволы
Таких полковников, которые постоянно мотались в части, было семеро. Зубанов сопровождал их до «кирпичей», висящих на воротах подмосковных частей, и возвращался обратно.
Из этих семерых его внимание более всего привлекли трое. Те, что периодически посещали «бункер». То есть то место, где велось беспрерывное боевое дежурство, куда сходились сообщения со всех ракетных точек. Люди, вхожие в «бункер», не могли не владеть интересующей его информацией.
Из трех претендентов полковник Зубанов выбрал одного. Который ему приглянулся больше других. По поведению. По манерам. По физиономии. Полковнику не оставалось ничего другого, как довериться интуиции. Он достаточно много общался с людьми, чтобы уметь угадывать их характеры, наблюдая лица и поведение. Но главное, он все равно не имел другой возможности узнать необходимую ему информацию. Ему все равно предстояло рисковать.
Так что дело даже не в физиогномике. Дело в безвыходности. Деваться полковнику больше некуда, как подставлять себя под удар. Тем более хуже от того, что он ошибется, все равно не будет. Он и так находится вне закона. Государственного — как один из заговорщиков. И закона заговорщиков — как отошедший от их дел отступник.
Полковник Зубанов сделал то, чего в иных, более благополучных условиях не сделал бы никогда. Он вышел на прямой контакт. Поздней ночью. Когда облюбованный им объект возвращался со службы домой.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте. А вы кто, собственно?..
— Никто. Который приходится вам никем. Но который вас очень давно искал. По работе. По вашей работе.
Ракетчик быстро оглянулся. Бежать было некуда. В дверях подъезда, куда он только что вошел, стояли две плечистые фигуры. Равные объемом двойному дверному проему. И еще одна на ближайшей лестничной площадке.
Итого — четверо против одного. Не считая явного весового преимущества. Тут беги — не беги…
Фигуры были всего лишь переростками-юниорами из секции вольной борьбы, которых Зубанов нанял на несколько часов для того, чтобы придать своей хлипкой персоне побольше весу. В прямом и переносном смысле. Он объяснил, что идет вытребовать с должника причитающиеся ему деньги и опасается, что без дополнительной силовой поддержки не обойдется. А с такими молодцами…
Не осталось у полковника Зубанова личного состава. Кроме него самого и вот такой неквалифицированной, поденной рабочей силы.
Юниоры встали в дверях и в разговор не встревали. Но на беседу влияли. В положительную сторону. Одним своим видом.
— Я не могу разговаривать с первым встречным, — резко сказал ракетчик.
— Я не первый встречный. Я такой же, как вы, полковник. Госбезопасности. Только в отставке. Очень недавней отставке. И мне надо задать вам несколько вопросов.
— Я отказываюсь разговаривать с вами без согласования со своим командованием. Более того, я обязан буду сообщить о нашем контакте по инстанции.
— Хорошо, согласен. Вы сообщите о нашем контакте. Если посчитаете нужным. Только вначале выслушаете меня.
— Я отказываюсь…
— Отказываетесь вы или нет, но вы меня выслушаете. Пусть даже мне придется использовать силу.
— Я буду вынужден звать на помощь. Зубанов вытащил из кармана аэрозольный баллончик.
— Это спецсредство. Вроде «Черемухи». Только более сильное средство. Нервно-паралитического действия. Гарантирующее три часа неподвижности. И последующую частичную потерю памяти. Не заставляйте меня его использовать. Мне неприятно будет вас вязать, потом тащить, потом везти к черту на рога для того только, чтобы иметь возможность спокойно побеседовать. Мне хотелось бы все завершить миром. Тем более за вами остается право не отвечать на мои расспросы. Вам нужно только слушать. Может, вы согласитесь миром?
Ракетчик кивнул, опасливо косясь на баллончик. И на фигуры борцов-статистов.
— Тогда слушайте…
И Зубанов рассказал ракетчику о заговоре. О том, что одна из ракет стратегического назначения будет захвачена. И использована для ядерного шантажа. Что, вполне вероятно, будет произведен боевой запуск. И несколько сот тысяч лиц гражданского населения будут сожжены в огне ядерного взрыва. Лишь потому, что имеющий возможность им помочь полковник не пожелает поверить вот этому, случайно встреченному им в подъезде собственного дома незнакомцу.
— Я действительно вам не верю, — сказал ракетчик. — По той простой причине, что ракету подобного класса невозможно запустить на месте.
— А если «вручную»?
— Что значит «вручную»? Это же не малолитражка, которая заводится ручкой! Ракета заблокирована в шахте с помощью многоступенчатой системы защиты. Разблокировать которую способны только первые лица государства.
— Или специалисты, знающие устройство ракеты. Как свои пять пальцев.
— Не понял вас…
— Они похитили ведущего конструктора НПО «Звезда». Того, где изготовляют поставляемые вам изделия. Как вы думаете, способен ведущий конструктор найти способ запуска придуманной лично им ракеты, в обход им же изобретенного механизма ее блокирования?
— Я думаю, нет!
— Может быть, и нет. А может быть, и да. Если допустить, что да? Если допустить, что существует один из десяти, пусть даже из ста шансов произвести запуск ракеты с ядерной боеголовкой. На заранее запрограммированную цель произвести. На головы ничего не подозревающих граждан суверенной страны.
И если допустить, что были люди, которые знали о подобной возможности и не предприняли ничего для того, чтобы ее предотвратить. И не предотвратили. Как мы назовем этих людей?
— Что вы меня агитируете, как жених девку на выданье? Я все равно вам не верю. И не поверю, что бы вы мне тут ни рассказывали. Если вы взяли меня в плен… говорите, что вам нужно. А если, как вы утверждали, я имею право отказаться от вашего предложения, я откажусь. И на том мы расстанемся.
— Добро. Я скажу вам, что от вас требуется. И вы откажетесь. Сегодня. Но завтра вы хорошенько подумаете и, возможно, измените свое мнение.
— Хорошо. Говорите. Или делайте что-то иное. Зачем сюда пришли. Не тяните кота за хвост. Уже ночь. Меня дома хватятся.
— Ладно, давайте заканчивать. Здесь месяц, число и названия газет, в которых упоминалось о происшествии в городе Н. В том самом городе, где находится…вы знаете, что находится. Вот портрет потерпевшего. Изъятый мною из материалов слежки. Возможно, кто-то из ваших сослуживцев, контактировавших с ВПК, его видел и сможет опознать. Сможет поинтересоваться, где он теперь находится. И узнать, что его старый знакомый третьего дня был похищен неизвестными лицами.
Я думаю, вы способны сопоставить всю эту информацию. И сделать единственно возможный логический вывод.
Подумайте еще раз, кому и зачем может понадобиться похищать ведущего конструктора ракетной техники? Причем не одного, а вместе с семьей.
— Что вам нужно?
— Мне нужно знать, какие пусковые нацелены на Ирак и еще на Афганистан. И где они располагаются.
Ракетчик рассмеялся.
— Вы настолько наивны, что думаете, я могу знать о целях, заложенных в память ракет? Я представления не имею даже о том, кто может быть осведомлен в данном вопросе! Это тайна за семью печатями. Так что вы промахнулись. Я, даже если бы очень захотел, не смогу помочь вам.
— А вам не надо знать, какие пусковые нацелены на названные страны. Вам надо знать и надо сказать мне, какие пусковые интересуют заговорщиков.
— Откуда я могу знать, что интересует заговорщиков? Вы несете какой-то бред. Вы, похоже, не преступник. Как я подумал вначале. Вы просто душевнобольной. Псих! Вы рассказываете о каких-то несуществующих заговорщиках, у которых я, в них не верящий, должен узнать об известной единицам государственной тайне. Это какой-то абсурдный по своей сути разговор. Я не знаю никаких заговорщиков и никаких пусковых. Давайте я отдам вам все наличные деньги, и мы разойдемся с миром…
— Мне не нужны ваши деньги. И ваша, неизвестная или известная вам, государственная тайна. Пусть и то и другое останется при вас. Мне нужна пусковая, откуда будет произведен боевой пуск.
— Я же вам русским языком объясняю…
— О местоположении данной пусковой вы узнаете из… сводок происшествий, отмеченных на всех пусковых всех военных округов. По числу и характеру тех происшествий.
— Но каким образом…
— Не перебивайте и слушайте. Профессионала слушайте, который не раз планировал подобного рода операции. Знает, как они делаются. И догадывается, каким образом все будет происходить на этот раз.
На особоохраняемый объект никто не прет на рожон. Не лезет грудью, как на амбразуру дота. Вначале разведывают подходы: отсматривают сигнализацию, обнаруживают и метят мины, выясняют маршруты и график смены часовых…
Выявляют и выясняют с помощью неслучайных «случайных» происшествий. «Случайно» севших на колючую, под высоким напряжением проволоку птиц, «случайно» напоровшихся на шаговое напряжение или минные поля крупных лесных или случайно забредших в охранную зону домашних животных, «случайно» оборванных рухнувшими стволами деревьев телефонных кабелей…
