Нацуо Кирино - АУТ
Вечером он пришел на работу раньше обычного и задержался у двери, поджидая Масако. Вообще-то ему хотелось бы подождать ее где-нибудь там, на дороге от стоянки к фабрике, но об этом не могло быть и речи. Хватит и того, что он уже напугал ее один раз. Хотя, если подумать, улыбнулся про себя Кадзуо, напугался-то скорее он сам. Ему и теперь было страшно, он боялся сделать что-то такое, после чего она может возненавидеть его навсегда.
Стоя рядом с Комадо, санитарным инспектором, Кадзуо делал вид, что изучает учетную карточку, и одновременно поглядывал по сторонам. Она появилась в обычное время и, положив на пол черную сумочку, наклонилась, чтобы снять теннисные тапочки. В какой-то момент Масако посмотрела на Кадзуо, но, как и раньше, взгляд ее словно прошел сквозь него и застыл на стене. Тем не менее даже этой мелочи хватило, чтобы всколыхнуть в нем радостное чувство, подобное тому, которое испытывает человек, видя восход солнца.
Масако взяла сумочку и, поздоровавшись с Комадо, повернулась к ней спиной. Инспектор провела роликом по безразмерной зеленой рубашке и джинсам и кивнула. Кадзуо не сводил с Масако глаз. Как всегда, когда она оказывалась рядом, дыхание затруднилось и сердце тяжело и гулко застучало в груди. Она одевалась небрежно и просто, почти по-мужски, но ему нравилось в ней все: подтянутость, аккуратность фигуры, отсутствие косметики на лице. Когда она проходила мимо, он вздохнул, набираясь решимости, и произнес:
— Доброе утро.
— Доброе утро, — удивленно отозвалась она.
Проводив ее взглядом, Кадзуо сжал в руке свисающий с шеи ключ и прошептал слова благодарности. Она поздоровалась с ним! Она ответила ему! И как раз в этот момент дверь офиса открылась, как будто кто-то только и ждал, пока он совершит этот маленький ритуал.
— Миямори. Хорошо, что вы здесь. Зайдите на минутку.
Управляющий поманил его пальцем. Обычно в такой поздний час в кабинете не было никого, кроме старика-охранника. Странно. Но еще больше Кадзуо удивился, когда, переступив порог, увидел в комнате переводчика.
— Вы не могли бы заглянуть сюда в полночь? Полиция хочет задать вам несколько вопросов.
Передав просьбу через переводчика, управляющий повернулся к находящейся в задней части офиса приемной, где худощавый мужчина, по-видимому детектив, разговаривал с одним из рабочих, японцем.
— Полиция? — растерянно пробормотал Кадзуо.
— Да, полиция. Детектив уже здесь, видите?
— И он хочет поговорить со мной?
— Да.
Сердце подпрыгнуло и на мгновение остановилось. Масако. Она рассказала полиции. Перед глазами вдруг потемнело — сейчас его арестуют. Не стоило ее просить… И все же… и все же ему не верилось, что она может так обмануть. Боже, надо же быть таким идиотом. Попался.
— Хорошо… — сказал он по-португальски и, повернувшись, вернулся в зал.
Масако стояла одна возле автомата с водой и курила. Ее подруги, та, которую все называли не иначе как Шкипер, и другая, полная, еще не появились, так что поговорить ей было не с кем, и с тех пор, как симпатичная, Яои, перестала ходить на работу, Масако изменилась, стала другой, как будто сознательно отрезала себя от всего и всех. Дрожа от охватившей его злости, Кадзуо направился к ней.
— Масако-сан. — Женщина повернулась, и ему стоило немалых усилий выразить то, что он хотел, на японском. — Вы рассказали им?
— Рассказала им что? — Она сложила тонкие руки на груди и с неподдельным изумлением уставилась на него. — Что я рассказала? И кому?
— Полиция… Они здесь. Они пришли.
— Полиция? Зачем они пришли?
— Вы обещали, да? — пробормотал Кадзуо и умолк, продолжая смотреть ей в глаза.
Она сжала губы, но ничего не сказала. В конце концов Кадзуо отвернулся и, понурив плечи, поплелся в раздевалку. Ему грозит арест, потеря работы и, возможно, высылка из страны, но больше всего угнетала мысль, что Масако так легко нарушила данное слово.
Раз уж они намерены допросить его в полночь, то, наверное, лучше переодеться уже сейчас, чтобы не терять времени потом. Он нашел свою вешалку с рабочей формой и, сняв с шеи цепочку с ключом, аккуратно положил их в карман рабочих штанов — в цеху запрещалось ношение каких-либо украшений и прочих личных вещей. Напялив на голову синюю шапочку — их носили все бразильские рабочие, — Кадзуо вернулся в комнату отдыха. Масако стояла на прежнем месте, словно ожидала его. Она тоже успела переодеться, но торчащие из-под сеточки пряди позволяли предположить, что делалось это в спешке.
— Подожди.
Она попыталась схватить его за руку, но Кадзуо не остановился и прошел к офису. Если Масако выдала, то все кончено, дальнейшие испытания бессмысленны, а цель жизни утрачена. Тут он вспомнил ее прикосновение, тот краткий миг, когда ее пальцы дотронулись до его руки, и приказал себе собраться и отступить от края. То, что ждет за дверью, тоже испытание, решил Кадзуо, испытание, наложенное на него Масако, и он выдержит его, как выдержал предыдущие.
Дверь в ответ на его стук открылась почти сразу. В комнате находились двое, переводчик и детектив. Сердце заколотилось, и он, опустив руку в карман, сжал лежавший там серебристый ключ.
— Меня зовут Имаи, — представился детектив, показывая жетон.
— Роберто Кадзуо Миямори, — ответил он.
Детектив был высокого роста, со слегка скошенным подбородком и держался вроде бы дружелюбно, но его взгляд как будто вцепился в лицо Кадзуо.
— У вас есть японское гражданство? — спросил полицейский.
— Да, мой отец был японцем, мать — бразильянка.
— Вы, должно быть, пошли в нее, — рассмеялся детектив. Кадзуо холодно посмотрел на него, интуитивно чувствуя, что реплика не совсем безобидная. — Извините, что приходится отрывать вас от работы, но у меня есть к вам несколько вопросов. Я договорился с начальством, чтобы время нашего разговора было засчитано как рабочее.
— Понимаю, — сказал Кадзуо, внутренне напрягаясь и готовясь к худшему.
Но последующий вопрос стал для него полной неожиданностью и застал врасплох.
— Вы знаете Яои Ямамото? — спросил детектив.
Кадзуо растерянно посмотрел на переводчика, и тот ободряюще кивнул.
— Да, я ее знаю, — ответил он, все еще не вполне понимая, чего от него хотят.
— В таком случае вы знаете, наверное, и что случилось с ее мужем?
— Да, я слышал.
Но какое отношение это имеет к нему?
— Вы были знакомы с ее мужем? Встречались с ним когда-нибудь?
— Нет, никогда его не видел.
— А с самой Ямамото-сан вы разговаривали?
— Здоровался с ней иногда, вот и все. А в чем дело? Почему вы спрашиваете?
Переводчик, вероятно, не стал переводить вопрос Кадзуо, потому что детектив продолжил.
— Насколько нам известно, вы не работали в прошлый вторник. Пожалуйста, расскажите, чем вы занимались в тот вечер.
— Думаете, я имею какое-то отношение к тому, что с ним случилось? — снова спросил Кадзуо, обеспокоенный тем, что его пытаются втянуть во что-то такое, о чем ему совершенно ничего не известно.
— Нет-нет. — Полицейский покачал головой. — Мы всего лишь беседуем со всеми, кто был дружен с Ямамото-сан, и прежде всего с теми, кто не работал в тот вечер.
Все еще не понимая, чего от него хотят, Кадзуо попытался вспомнить.
— До полудня я спал. Потом ездил в Оидзуми-Мати. Остаток дня провел там, а когда вернулся, то лег спать. Около девяти вечера.
— А вот ваш товарищ говорит, что домой вы в тот вечер не возвращались, — скептически заметил детектив, заглянув в блокнот.
— Альберто просто меня не заметил, — запротестовал Кадзуо. — Он пришел с подружкой, а я лежал на верхней койке.
— И он вас не увидел? — недоверчиво спросил Имаи.
Кадзуо пожал плечами.
— Ему было не до меня.
Похоже, до детектива наконец дошло, потому что он весело рассмеялся.
— Значит, ваш приятель даже не обратил внимания, что в комнате есть кто-то еще?
Кадзуо смущенно кивнул и, пытаясь скрыть нервозность, скользнул взглядом по почти пустому помещению. На столах стояли компьютеры, аккуратно накрытые пластиковыми крышками. Поначалу, только прибыв в Японию, он тоже хотел научиться работать на компьютере, но в конце концов оказался здесь, на фабрике, где от него требовалось только одно: подвозить к конвейеру мешки с рисом. Стоило ли ради этого пересекать океан? Он как будто увидел себя со стороны — какая нелепая, абсурдная ситуация.
— И остаток ночи вы провели в своей комнате? — спросил детектив.
Кадзуо замялся с ответом. В ту ночь он напал на Масако, а потом еще долго и бесцельно бродил, мучимый раскаянием. Потом, уже ближе к рассвету, когда начался дождь, он вернулся в комнату за зонтиком. Альберто, конечно, уже не было. А потом… потом он ждал Масако.
— Я выходил… гулять.
