Роберт Дугони - Могила моей сестры
Светилась висевшая на проводах лампочка. Под ней, прислонившись к деревянной опоре, сидела Трейси, положив на колени голову Роя Каллоуэя. В дальнем конце лежал Эдмунд Хауз, его волосы и рубашку пропитала кровь.
Дэн бросился к Трейси и обнял ее.
– Ты цела?
Она только кивнула.
* * *Настало утро, а с ним улеглась метель. Трейси стояла у входа в шахту, которую откопали Финлей и прочие, кто откликнулся на его призыв о помощи. Закутавшись в теплое одеяло, она смотрела на прогалины голубого неба и солнечные лучи, прорезавшие слой облаков, придавая им пурпурный, розовый и оранжевый цвета, как бывает после бури. Вдали, в долине, крыши домов в Седар-Гроуве напоминали пирамиды. Похожий вид открывался из окна ее спальни, и то, что столь многие из этих домов были ей знакомы, придавало чувство покоя и комфорта.
Ее внимание привлек шум из шахты, и она увидела, как санитары выносят оттуда на санках укутанного одеялами Роя Каллоуэя. Шериф, когда его проносили мимо, повернул голову и встретился взглядом с Трейси. Она пошла вслед за санитарами и увидела, как они поставили санки на снег и привязали их между двумя снегоходами.
– Он еще крепок, сукин сын, а? – сказал Дэн, подойдя к ней.
– Как двухдолларовый стейк, – ответила она.
Он обнял ее за плечи и прижал к себе.
– Как и ты, Трейси Кроссуайт. Ты еще умеешь стрелять. Не отрицай.
– А что с Паркером? – спросила она.
– Состояние критическое. Надеемся, что успели вовремя. Надеемся, что все будет хорошо.
– Не уверена, что у кого-то из нас все будет хорошо, – сказала Трейси.
Он поправил одеяло у нее на плечах.
– Как тебе это удалось? Как ты освободилась?
Она посмотрела на усик дыма из одной из труб, неподвижный, как инверсионный след от реактивного самолета.
– Сара помогла, – ответила она и не удивилась, что ее ответ вызвал недоуменный взгляд. – Хауз все это время хотел меня.
– Я знаю, Каллоуэй рассказал мне. Мне очень жаль, Трейси.
– Он, наверное, сказал Саре, что следующей буду я. И она нацарапала на стене послание, чтобы я поняла, как найти оружие. Жаль, что у нее самой не было возможности воспользоваться им.
– А как ты отцепилась от стены?
– Химия, – вздохнула она. – Стена была залита лет восемьдесят назад, а то и раньше. За годы то, что оставалось от гниющих растений, просочилось сквозь землю и вступило в реакцию с бетоном. Когда бетон портится, он крошится, а мы знаем, что вода всегда находит путь через щели. Когда она добралась до болтов, они заржавели. А ржавея, они расширились, и от этого бетон еще больше потрескался. Я воспользовалась костылем, чтобы выковырять бетон вокруг пластины и болтов.
– Миссис Аллен гордилась бы тобой, – сказал Дэн.
Трейси положила голову ему на плечо.
– Мы обычно вместе произносили эту молитву, когда Сара была маленькая. Она боялась темноты. Она прокрадывалась в мою комнату и залезала ко мне в постель, и я просила ее закрыть глаза и прочесть эти слова вместе со мной. Потом я выключала свет, и она засыпала. – Трейси заплакала, не трудясь вытирать слезы. – Это была наша молитва. Она не хотела, чтобы кто-то узнал, что она боится темноты. Мне не хватает ее, Дэн. Мне так ее не хватает.
Он крепче прижал ее к себе.
– Звучит так, будто она не умерла. Как будто она по-прежнему с тобой.
Трейси быстро повернулась и отстранилась, чтобы посмотреть на него.
– Что? – спросил он.
– Странная вещь. Я чувствовала ее, Дэн. Чувствовала ее присутствие внутри себя. Чувствовала, как она ведет меня к этому костылю. Не знаю, как объяснить, почему я стала раскапывать именно там.
– Наверное, просто почувствовала.
Глава 73
Снежная буря задержала журналистов, которые съехались в городок изо всех уголков страны следить за повторными слушаниями, и когда появились известия о Деанджело Финне и Паркере Хаузе и о том, что случилось в седар-гроувской шахте, журналисты и фоторепортеры бросились из отелей в свои фургоны. Мария Ванпельт была во всем великолепии, носясь по всему городу и рассказывая всем, кто слушал, что она первая показала сюжет на «KRIX – Секретно». Журналисты встали лагерем у дома Дэна, но ни он, ни Трейси не решались выйти. Кроссуайт смотрела на разворачивающееся по телевидению безумие, комфортно устроившись на кушетке, рядом на полу для защиты лежали Рекс и Шерлок. Зная, что пресса не отступит, пока она не обратится к ним, Трейси объявила, что устроит пресс-конференцию в Первой пресвитерианской церкви – единственном здании в Седар-Гроуве, которое могло вместить ожидавшуюся толпу. Церковь, из которой провожали в последний путь ее отца.
– Я делаю это, чтобы успокоить начальство, – сказала она по телефону Кинсу.
– Ерунда, – ответил он. – Не куплюсь ни на секунду. Если ты это делаешь, у тебя есть внутренний мотив.
* * *Трейси и Дэн стояли в нише в передней части церкви, скрытые от заполнившей все скамьи и стоящей в проходах толпы.
– Снова ты это сделала, – сказал он. – Ты умудрилась сделать Седар-Гроув значительным городом.
– Будем надеяться, что в последний раз, – ответила она. – Я люблю Седар-Гроув нашего детства. Мне он нравился, когда был маленьким городком, и никто не знал, какое это замечательное место.
Она взглянула на море лиц, заполнявшее все вплоть до последних стоячих мест. Журналистская братия с блокнотами и магнитофонами сидела впереди. Репортеры с камерами и фотоаппаратами занимали позиции в проходах. Пришли также и местные зеваки, среди них многие, кто приходил на похороны Сары и сидел на слушаниях. В передних рядах сидел и Джордж Боувайн, а между ним и его женой его дочь Аннабель. Джордж Боувайн сказал Дэну по телефону, что, может быть, развязка событий поможет его дочери наконец оправиться. Были здесь также Санни Уитерспун и Даррен Торенсон. Под конец Трейси увидела Вика Фаццио и Билли Уильямса, сидевших рядом с Кинсом.
– Я слышал, мэр всем говорил, что Седар-Гроув – это своеобразный маленький городок, полный возможностей и созревший для развития, – сказал Дэн. – Даже говорили о восстановлении давно заброшенных планов относительно Каскейдии.
Трейси улыбнулась. Старый городишко заслуживал нового шанса. Все они заслуживали.
– Пожелай мне удачи. – Она вышла из ниши в толчею, под вспышки и щелканье десятков фотоаппаратов. Как и на пресс-конференции после освобождения Хауза из тюрьмы, на возвышении виднелся целый букет микрофонов.
– Мне бы хотелось поскорее с этим закончить, – сказала она и посмотрела в подготовленные записи. – Многие из вас хотят узнать, что же произошло после слушаний, кульминацией которых стало освобождение Эдмунда Хауза. Как оказалось, я была права. Эдмунд Хауз был осужден несправедливо. Однако я ошибалась в том, что он был невиновен. Эдмунд Хауз изнасиловал и убил мою сестру Сару, в чем и признался шерифу Рою Каллоуэю двадцать лет назад. Но он не сразу ее убил и похоронил. Семь недель он держал ее пленницей в заброшенной шахте в горах. Он убил и закопал ее незадолго до того, как запустили Каскейдскую гидроэлектростанцию. Местность затопило, и он считал, что его преступление скрыто навсегда.
Она перевела дыхание и собралась с мыслями.
– Многие из вас хотят узнать, кто в ответе за неправомерное осуждение Эдмунда Хауза. Я и сама хотела это узнать. Теперь я знаю, что это сделал мой отец Джеймс Кроссуайт. Для тех из вас, кто знал моего отца, наверное, это трудно признать, но прошу не винить его. Отец любил Сару и меня всем сердцем. Когда она пропала, это надломило его. Он уже был не тот человек. – Трейси посмотрела на Джорджа Боувайна. – То, что он сделал, он сделал из любви к ней и ко всем отцам, которые любят своих дочерей: он хотел быть уверенным, что больше никого из отцов не постигнет такое горе, какое пережили из-за Эдмунда Хауза он и Джордж Боувайн.
Она помолчала, чтобы совладать с эмоциями.
– Единственный логичный и осмысленный вывод состоит в том, что после того, как Эдмунд Хауз признался шерифу Каллоуэю, дразня его, что они никогда его не осудят без тела моей сестры, мой отец взял в ванной комнате волосы с расчески, которой пользовались моя сестра и я в доме у родителей, и подложил их в тот «Шевроле»-пикап. И это мой отец положил Сарины украшения в банку из-под кофе в сарае на участке Паркера Хауза. Как местный врач, отец часто ходил на домашние вызовы, в том числе и в дом Паркера. Это мой отец рассмотрел все сведения о Саре и позвонил Полу Хагену и убедил его сказать, что тот видел красный «Шевроле» в ту ночь на дороге. Мой отец действовал один. Я хочу подчеркнуть, что ни Рой Каллоуэй, ни Вэнс Кларк и ни кто-либо другой, насколько я знаю, не принимал участия в этих правонарушениях. Действия моего отца были порождены горем и отчаянием. Мы можем сомневаться в его поступках, но, надеюсь, ни у кого нет сомнений в его мотивах.
Тех, кто знал моего отца, я прошу помнить этого человека, преданного мужа, любящего отца, верного друга. – Она сложила свои записи и посмотрела в зал. – Буду рада ответить на ваши вопросы.
