Ларс Кеплер - Соглядатай
Сев на диван, она принялась набирать сообщение Адаму. Посреди фразы телефон зазвонил, и от испуга она встрепенулась. Номер был незнакомый.
– Катрина, – настороженно сказала она.
– Здравствуйте, Катрина, – торопливо проговорил какой-то мужчина. – Я коллега Адама из уголовной полиции и…
– Его нет…
– Послушайте меня, – перебил мужчина. – Вы дома?
– Да, я…
– Уходите оттуда. Не одевайтесь, не обувайтесь, просто выйдите на улицу и уходите подальше от дома.
– Простите, а почему…
– Вы уже у двери?
– Иду.
Катрина встала и пошла через гостиную. Поглядела на дверцы шкафа, обогнула диван, повернула в прихожую.
На коврике, спиной к ней, стоял человек в желтом плаще. Он закрывал собой входную дверь.
Катрина бросилась назад и остановилась за выступом стены.
– Кто-то в доме, – прошептала она. – Я не могу выйти.
– Запритесь где-нибудь и не кладите трубку.
– Господи, тут негде…
– Говорите только при крайней необходимости. Идите в ванную.
Шагая ватными ногами к кухне, Катрина увидела, что дверцы чулана разошлись. С трудом соображая, она потянула створку, юркнула в чулан, встала возле пылесоса и закрыла дверь.
Закрыть было сложно – пальцы не пролезали в щель. Катрина зацепила край дверцы ногтями, потянула на себя.
Услышав за дверью шаги, Катрина затаила дыхание. Шаги удалились в сторону кухни, двери слегка стукнулись друг о друга, и одна отъехала на пару миллиметров.
Катрина стояла в темноте, напрягая зрение и слушая, как кто-то выдвигает ящики на кухне. Лязгнул металл; Катрина мелко дышала, она вдруг вспомнила о реликвии в церкви в Сёдертелье. Адам тогда не захотел идти, но она пошла и видела реликвию. Осколок кости апостола Фомы. Священник сказал, что в реликвии еще остался святой дух – в этой желтой кости, лежащей на мраморном столе в стеклянном сосуде.
Она вытянула руку и хотела снова закрыть дверь, однако ногти лишь скользнули по дереву. Катрина осторожно переместилась в сторону, но помешали ведро со шваброй. Черенок качнулся возле ее зимнего пальто, тихо звякнула пустая вешалка.
Катрина подтянула к себе дверь, но упустила край. Створка снова приоткрылась, и Катрина увидела, что прямо перед чуланом стоит темная фигура.
Глава 91
Дверь рывком открыли, и мужчина с пистолетом подался назад. Рот полуоткрыт, темно-карие глаза уставились на Катрину. От мужчины пахло потом. В эти мгновения Катрина осознавала каждую мелочь. Потертые джинсы с отворотами, пятно от травы на правом колене, мешковатая куртка из черного нейлона, на бейсболке – машинная вышивка «New York Yankees» с торчащими нитками.
– Я из полиции, – задыхаясь, проговорил он и опустил оружие.
– Господи, – прошептала Катрина, чувствуя, что у нее потекли слезы.
Мужчина взял ее за руку и повел за собой к прихожей, одновременно докладывая руководителю группы в рацию:
– Катрина невредима, но подозреваемый бежал через дверь кухни… да, поставьте кордоны на дорогах и пришлите сюда кинологов…
Катрина шла рядом с полицейским, опираясь рукой о стену; задела диплом об окончании курсов макияжа «Leeps».
– Обождите секунду, – сказал полицейский и открыл входную дверь, чтобы проверить крыльцо.
Катрина нагнулась, сунула было ноги в кроссовки – и тут каскад крови брызнул на зеркало. Потом она услышала короткий треск выстрела, эхом отразившийся от дома на другой стороне улицы.
Полицейский в штатском взмахнул руками, схватился за висящую одежду и, падая, сорвал ее с вешалок. Он повалился на пол, среди обуви. Вешалки звенели, кровь толчками выхлестывала из дыры в его черной куртке.
– Прячьтесь, – задыхаясь, велел он. – Прячьтесь опять…
Послышались еще два выстрела, и Катрина попятилась. Кто-то по-звериному закричал на улице. Катрина уставилась на раненого полицейского, на кровь, которая струилась по стыкам плиточного пола. Оконное стекло разлетелось на осколки, между домами прогремел еще один выстрел.
Пригнувшись, Катрина пробежала через гостиную, споткнулась о тебризский ковер, ударилась плечом о стену, но удержала равновесие, выскочила в коридор и открыла дверцу чулана. Торшер опрокинулся, потащил за собой красное ведро, сетка для отжима отвалилась, застучала по полу. Катрина подняла торшер и ведро и попыталась пристроить их среди одежды. Упала куртка, толстый шланг пылесоса вывалился в другую дверь.
Услышав еще два выстрела, Катрина выскочила из чулана и помчалась на кухню, увидела застекленную дверь, темноту за ней, открыла дверь в подвал и стала спускаться по крутой деревянной лестнице.
От страха Катрина едва дышала. Наверное, думала она, это какая-то акция устрашения, их нашли расисты, взбесившиеся из-за того, что Адам купил новый «Ягуар».
Сквозь каменные стены послышалась полицейская сирена. Надо спрятаться в котельной и сидеть там, пока полиция не схватит взломщика.
Чем ниже Катрина спускалась в темноту, тем страшнее ей становилось.
Держась за прохладные перила, она сморгнула, напрягла глаза, но почти ничего не различила.
Пахло сыростью, влажными трубами и маслом теплового насоса.
Катрина ступала тихо, но лестница все же поскрипывала. Наконец Катрина спустилась на выложенный плиткой пол. Она поморгала; в черноте подвала светлым пятном угадывалась стиральная машина возле двери, ручка обкручена веревкой. Катрина повернулась и пошла мимо старого пинбола Адама и дальше, в котельную. Осторожно притворила за собой дверь и услышала завывание.
Катрина постояла неподвижно, не отпуская ручку двери и прислушиваясь. Пощелкивало в трубах, а в остальном было тихо.
Она осторожно отошла подальше от двери, думая, что просто отсидится здесь, что все это ненадолго, полиция уже прибыла на место.
Завывание послышалось снова. Совсем близко.
Катрина обернулась, но ничего не увидела.
Завывание, потом тихое шипение.
Звук доносился из предохранительного клапана котла.
Катрина на ощупь двинулась вперед, нашла заляпанную краской стремянку, прислоненную к стене.
Беззвучно расставила ее и поднесла к окну под потолком.
Кто-то украл Ламашту, думала она. Платок с ее духом-хранителем, защитником дома, вот почему все это происходит.
Она не сможет жить в этом доме, никогда больше не вернется сюда. Катрина откинула оба оконных крючка, толкнула раму окошка в заросли сорняков – и по щиколоткам пронесся холодный сквозняк.
Откуда-то сзади, в этом она была уверена.
Кто-то открыл дверь подвала и вошел – перерезал веревку, удерживавшую дверь, и теперь спускался по лестнице.
Катрина не могла открыть окно до конца. Она толкнула раму еще раз, но рама во что-то уперлась. Задыхаясь, Катрина высунула руку наружу, пошарила по траве, сообразила, что газонокосилка стоит слишком близко.
Она попыталась откатить газонокосилку рукой, толкнула, лестница под ней поехала назад. Катрина развернула колеса газонокосилки, и ей удалось откатить ее на несколько сантиметров.
Рама скользнула вверх, и Катрина, извиваясь, полезла в окно. Дверь котельной распахнулась, и зажегся свет. Стартер был старый, и люминесцентная трубка мигала. Катрина пыталась вылезти, но кто-то рванул из-под нее лестницу, которая с грохотом упала на пол. Катрина забила ногами по стене, оба колена обожгло ссадинами, но она удержалась за раму, изо всех сил пытаясь протиснуться через окно.
Удар ножа пришелся ей в спину. Лезвие вошло так глубоко, что она услышала, как острие скрежетнуло по бетонной стене перед ней.
Глава 92
Адам лежал на каменной дорожке перед своим домом, руки скованы наручниками за спиной. Пульсировало выше колена, черные джинсы пропитались кровью, но поверхностная пулевая рана была не особенно болезненной. Синий свет мигалок до странности ритмично пульсировал на темной зелени сада.
Какой-то полицейский прижал Адама к земле, надавив коленом между лопатками, и велел молчать, пока сам докладывал ситуацию дежурной бригаде.
– Катрина все еще в доме, – задыхаясь, выговорил Адам.
Руководитель оперативной группы был на связи с начальником штаба стокгольмской дежурной бригады, проводившей штурм. Первая группа форсировала окна и двери, проверила вход и впустила внутрь персонал «скорой помощи».
Раненого полицейского положили на каталку; Каролинской больнице в Худдинге по спецтелефону дали знать, что требуется немедленная анестезия и операция.
Адам попытался освободиться и получил удар по почкам – такой, что у него перехватило дыхание. Он закашлялся. Полицейский надавил коленом ему на шею, рванул за куртку и велел не дергаться.
– Я полицейский, и…
– Молчать!
Второй полицейский вытащил бумажник Адама, отошел в сторону; гравий хрустел у него под ногами, пока он рассматривал полицейский жетон и удостоверение.
– Уголовная полиция, – подтвердил он.
Полицейский, прижимавший Адама коленом, тяжело дыша, поднялся – ничто больше не давило на шею и легкие. Хватая воздух ртом, Адам перекатился на бок.
