Раб госпожи эльфийки - Holname
— В точку. Кто знает, сколько еще казусных ситуаций породит твое существование, если не раскрыть всю правду сейчас? Чем больше эльфов о тебе узнает, тем меньше будет риск того, что тебя спутают с кем-то еще и преждевременно осудят.
Переосмыслив все сказанные слова, я невольно нахмурился. Почему-то послевкусие от происходящего оставалось неприятное.
Явно заметив мою реакцию, Амон устало простонал:
— Ну, что еще?
— Все это выглядит так, будто на мне пытаются поставить клеймо с надписью «собственность семьи Эос».
Эльф замолчал. Если раньше он отвечал с какой-то усталостью и раздраженностью, то сейчас его взгляд казался куда более понимающим.
— К сожалению, так и есть. Но не забывай, что такое клеймо в нашем мире — это высшая награда и лучшая защита. Особенно для тебя, как для человека.
— Для тебя в таком клейме тоже есть преимущества?
— Есть, только тебе о них пока знать не обязательно. — Закинув ногу на ногу, Амон скатился по спинке дивана и удобно развалился. — Если начать тебе рассказывать, ты потом еще массу вопросов задавать будешь, а я разговаривать сегодня не настроен.
— Ну, вопросы у меня все равно есть, и тебе придется на них ответить.
Подойдя к дивану, стоявшему прямо напротив Амона, я плавно сел на него и бросил на стол между нами папку с бумагами. Улыбка на моем лице была коварной, и Амон при виде нее недовольно нахмурился.
— Расскажи, что собирается делать Анисия. Судя по всему, я единственный, кто ничего не знает.
— С какой стороны посмотреть. — Эльф устало закатил глаза. — Даже я не знаю половину того, что сделали Анисия и Гориос за последние дни.
— Но что-то ты все-таки знаешь.
Амон замолчал, но всего лишь на секунду. Уставившись взглядом куда-то в потолок, он внезапно заявил:
— Госпожа собирается сепарироватсья.
— Что?
— Она собирается отделиться от семьи Эос.
— О чем это ты?
— Хотя, наверное, я подобрал неправильные слова. — Руками уперевшись в диван, Амон снова ровно сел и посмотрел на меня. — Она не собирается отказываться от фамилии и тех благ, что дает ей титул потомка рода, но в будущем она хочет полностью отказаться от финансового обеспечение семьи.
— И что ей это даст?
— Минус один рычаг давления Вергалия. Сейчас он может ограничивать ее финансовые поступления, чтобы не позволять действовать как заблагорассудится. Финансовая опора — первый шаг на пути к самостоятельности. В идеале госпожа планирует полностью выйти из-под контроля главы.
Кое-что я все-таки не понимал. Текущее положение госпожи не казалось мне настолько плохим, и, возможно, поэтому, ее действия были мне не понятны.
— Но разве этот контроль не обеспечивает ей безопасность? — задумчиво расспрашивал я. — Пока она подчиняется Вергалию, он защищает ее от других родственников. Вы так раньше говорили.
— Ты прав. Обычно самые молодые потомки рода остаются под опекой родителя или главы семьи. В нашем случае госпожа была под опекой Вергилия, и он снабжал ее всем необходимым. Пока она была рядом с ним, никто не мог открыто нападать на нее. Но вместе с этим Вергалий диктовал свои правила, и они порой бывали очень жесткими.
— А если бы у госпожи были родители?
— Тогда у них, вероятнее всего, была бы собственная сила. Любой самостоятельный потомок рода имеет несколько сил давления. Первая — финансы, а для этого нужен собственный бизнес. Вторая — сильные подчиненные, а именно эльфы, согласные присоединиться к роду Эос под командованием того или иного потомка. Третья — благоволение главы, ведь чем лучше у тебя отношения с Вергалием, тем больше он тебе позволяет.
— То есть та же самая Кассия Эос имеет все три силы давления?
— Именно. — Амон тяжело вздохнул. — Вергалий ее очень любит.
Теперь ситуация казалась яснее. Учитывая то, что покровительство все равно было не вечно, начинать строить собственное будущее было в какой-то степени даже логично. Правда, это все равно выглядело, как огромный риск.
— То есть, — вслух размышлял я, — госпожа пытается прямо сейчас заполучить первую силу давления. Бизнес — это хорошо, но не будет ли это слишком сложно? Быстро свое дело не построишь.
— А она не строит его быстро. Госпожа начала работать над своим делом еще несколько лет назад, но под чужими именами. Постоянно скрывая свою деятельность, она смогла наконец-то добиться результатов. И получение исключительной магии в ее плане должно было стать завершающим пунктом. Правда, все пошло не по плану.
Эти слова резали прямо по больному. Да, это я был той самой шестеренкой плана, которая возникла там, где и не ждали.
— А что насчет самого Вергалия? — снова заговорил я. — Как он может отреагировать на проявление самостоятельности?
— Учитывая возраст госпожи, — Амон задумчиво уставился куда-то в сторону, — думаю, он будет в шоке. Все остальные потомки начинали работать над своим делом намного позже. Никто не делал столько, сколько успела сделать она за это время.
— А какой возраст у нашей госпожи?
— Вот у нее и спроси.
Амон злорадно усмехнулся, и его хитрый взгляд сразу подсказал, что это был совсем не тот вопрос, на который мне стоило знать ответ. Где-то здесь явно крылся подвох, и не желая проверять это, я отложил все эти мысли в дальний ящик. В конце концов, какое мне было дело сколько ей на самом деле лет? Она точно была уже достаточно взрослой, хотя по внешности и выглядела моложе меня на десяток лет.
Внезапно раздался тихий писк. Амон, вытащив телефон из кармана своих брюк, сразу выпрямился и разблокировал устройство. Из-за расстояния я не видел, на что он так внимательно смотрел, но мог догадаться, что ему прислали какое-то сообщение.
Сразу же нахмурившись, но так ничего и не сказав мне, Амон поднялся на ноги, развернулся и двинулся куда-то вглубь коридоров. Его поведение показалось мне настораживающим, и я, проследовав за ним, вскоре оказался в отдаленной гостевой комнате.
Амон, подойдя к крупному экрану, висевшему во всю стену, быстро дотронулся до него рукой и невольно активировал его. Мерцающая поверхность сразу открыла несколько окон и предложила на выбор массу разных функций, но Амон, даже не засматриваясь ни на одну из них, холодно произнес:
— Новостной канал. Текущие события.
Экран, явно услышав эту команду, сам начал переключать функции, и еще секунду спустя большое отдаленное окно увеличилось во всю стену и позволило увидеть ужасающие картины происходящих событий. По виду нескольких разрушенных домов, дыму и убегающим фигурам я сразу понял, что где-то в городе открылись врата. Эти сцены казались мне столь знакомыми, что от этого
