Кривое зеркало (СИ) - Ловыгина Маша

— Меня не отстранили, — буркнул в ответ Муратов и потёр щетину на подбородке.

— А Алимова кому отдали?

— Не знаю, приказа не было, — Казбек в бессильной злости стукнул кулаком по столу, — вот ведь, благородное семейство!.. Не удивлюсь, если мы, в итоге, всё в одно производство объединим.

— В живых осталось только трое из восемнадцати ребят, — фальшиво пропел Ряшенцев, — Казбек, ты знаешь, чем могу, помогу. Только скажи. Но мне кажется, — он развёл руками, — а я редко ошибаюсь в таких вещах, что Алимова нам не оставят. Как пить дать, отдадут в прокуратуру. Так что, беги к Лисневской, пока её коллеги прокурорские не нашли.

Муратов кивал, просовывая руки в рукава куртки.

— Табельное возьми, — Николай бросил Казбеку ключи от сейфа, — не знаешь уже, чего ждать от этих встреч.

Тот, подумав, согласился.

— И потряси её хорошенько! — добавил Ряшенцев вслед убегавшему Муратову.

Казбек несколько раз на ходу снова пытался дозвониться до Нелли, но в ответ слышал лишь длинные гудки. Оставалась надежда, что, несмотря на потрясение, которое отчётливо слышалось в её голосе, Лисневская, как и обещала, едет домой, где они договорились встретиться и поговорить.

Муратов всё время прокручивал в голове последнюю встречу с Алимовым, вспоминал его слова, движения и взгляды. Сквозила ли во всём его облике обречённость, или это, всего лишь, домыслы самого Казбека, навеянные чрезмерной эмоциональностью и впечатлительностью? Макашев не мог смириться с этой чертой своего характера, считая её недопустимой в своей профессии. Заставлял себя ко всему относиться расчётливо и сдержанно, часто гасил эмоциональные всплески в абсолютно простых и некритичных ситуациях. Но как, в таком случае, разговаривать с женщиной, которая за несколько дней пережила нападение на мужа, пропажу дочери и, под конец, убийство брата?

Нелли, не глядя, выгребла купюры из кошелька и сунула их водителю. Хлопнув дверью, вышла и встала напротив своего подъезда. Оглядев двор, она, качнувшись, сделала шаг. Её мутило, ладони стали холодными и влажными. Нелли даже сняла очки, чтобы удостовериться в том, что мир не поблёк и не стал чёрно-белым. Губы Нелли скривила горькая усмешка. Она подняла глаза вверх, несколько минут молча стояла так, задрав голову, а затем стремительно зашагала к дому.

Не дожидаясь лифта, Нелли поднималась по лестнице, спотыкаясь о ступеньки и ломая ногти о перила. Замедлив шаг у своей квартиры, с трудом восстановив сбившееся дыхание, Нелли закусила губу и продолжила подниматься. Дверь запасного выхода над пятнадцатым этажом была не заперта. Женщина повернула ручку и вышла на незастеклённый балкон. Вокруг валялись окурки и жестяные банки из-под пива. Нелли бросила сумку на грязную плитку и упёрлась руками в кирпичный край балкона. Опять зазвонил телефон, но Нелли лишь поморщилась. Комок, образовавшийся внутри, не давал дышать, разрывал её внутренности, причиняя нестерпимую боль. Нелли негромко завыла на одной ноте, протяжно и горько, по её щекам тот час побежали горячие мутные потоки слёз. Она опять подняла лицо к небу и, словно пытаясь что-то разглядеть в сгустках маленьких белых облаков, часто заморгала слипшимися ресницами. Тело вновь пронизала дрожь, от напряжения костяшки тонких пальцев побелели и словно приросли к балконному краю. Нелли судорожно дышала, в ушах шумело, ветер раздувал растрёпанные волосы, закручивая их в кольца, и с силой бросал обратно на плечи. Женщина приподнялась на носочках и легла грудью на кирпичную кладку. Того, что было внизу, она не видела, глаза застилали слёзы. Шум в ушах становился всё сильнее, отчётливые удары сердца затмевали все остальные звуки. Нелли перестала чувствовать опору и, на какую-то долю секунды, перехватило дыхание от этой жуткой и такой желанной лёгкости. Она отпустила руки, вытянув их перед собой, и блаженно закрыла глаза…

…Огромная тяжёлая гора раздавила плечи Нелли, но не снизу, а сверху. Тело её протащило по балконному выступу, сдирая кожу на груди и изящные кружева платья, с силой ударило плашмя о холодную грязную плитку и нависло над ней чёрной, закрывающей небо, тенью. Нелли закашлялась, жадно ловя воздух ртом и, согнув колени в рваных чулках, сжалась в комок, втягивая голову и закрываясь ладонями.

— Тихо, тихо, — мужик с обветренным, словно покрытым цементной крошкой, лицом, еле касаясь волос Нелли, водил по её прядям мозолистой, с желтоватыми обрубленными ногтями, рукой. Второй он упирался в противоположную стену, отрезая Нелли путь к побегу.

Лисневская в ужасе следила за его действиями, не в силах издать ни единого звука. Словно оглушенная рыба, она шевелила ртом и мелко тряслась в нервной лихорадке.

Мужик взял руку Нелли в свою и, погрев её в ладони, вдруг поднёс к губам, целуя каждый палец. Не мигая Нелли следила за ним, а затем, собрав последние силы, стала извиваться в попытке вырваться из его рук.

— Нелька, Нелька, карамелька, — хрипло басил мужик, не давая ей подняться, — Нелька, розовый щербет…

Женщина вырвала свою руку и замерла, прислушиваясь.

— У тебя конфет вагоны, а такой, как Нелька, нет, — закончил мужик, и лицо его исказилось, непривычно выдавливая из себя подобие улыбки, отчего морщины на лице тёмными глубокими бороздами пересекли щеки и скулы, а из-под кустистых бровей сверкнули поблёкшие синие глаза.

Нелли громко вскрикнула и, вцепившись в ворот мужской куртки, потянулась к его лицу, вглядываясь в плохо узнаваемые черты. Затем обхватила его голову и зарыдала в голос, уткнувшись носом в тёмный, с густой проседью, висок.

Фёдор баюкал Нелли в своих объятьях, давая ей выплакаться. Но слёзы женщины не прекращались, постепенно переходя в истерику. Тогда он, чуть отстранив её от себя, слегка, но ощутимо, тряхнув, легко поднял на ноги и прижал к себе худое безвольное тело.

— Это, правда, ты? — хрипела, заикаясь, Нелли, — ты живой?

— Да, дочка, — глаза Фёдора с болью смотрели на неё, — ты прости меня…

Нелли замотала головой, прижалась к его колючей щеке губами и зашептала, словно в бреду, — я всё время к тебе убегала, туда, в поле! Ты помнишь? — она стала смеяться взахлёб, давясь словами, — помнишь поле с цветами? Огромное как…как, — она осеклась. — Я умерла. А где мама? Почему она не пришла с тобой?

Фёдор отстранился, внимательно разглядывая зрачки Нелли. Сцепив зубы, он решительно взял Нелли за руку. — Хватит, пойдём. Дав ей повиснуть на своём локте, мужчина огляделся и поднял пыльную сумку. Нелли продолжала бормотать несвязные вещи, то истерически смеясь, то впадая в молчаливый транс.

Муратов топтался около двери Лисневских. Он жал на кнопку звонка, прислушивался к звукам, прижимая ухо к холодному металлу двери, пытался вновь и вновь дозвониться на телефон Нелли. Нервы его были на пределе. Когда сверху стали слышны голоса и шаги, обернулся. Увидев высокого мужика в испачканной в побелке куртке, на плече которого практически висела растрёпанная, в рваной одежде, Лисневская, Муратов отпрянул в сторону, на ходу доставая из-за пазухи пистолет.

37

— Он будет здесь жить? — Лера с грустью смотрела, как Дима заходит в дом, и не обращала внимания на то, как Руслан, запуская пальцы в её кудри, играет с волосами.

— Несколько дней в неделю, может быть, — он скользнул губами по щеке девушки, развернул Леру к себе и, накрыв её рот своим, стал мягко толкать языком её язык. Глаза Леры были открыты, но она смотрела в сторону, не отвечая на его поцелуй.

В дверь постучали. Руслан без спешки оторвался от губ девушки, с грубой жадностью провёл руками вдоль её тела, словно обозначая свою власть над ней. У Леры сбилось дыхание, Руслан тут же это заметил, самодовольно улыбнувшись. Снова раздался стук. Он открыл дверь, и Лера, воспользовавшись минутной паузой, юркнула в глубокое кресло слева от окна, чтобы оставаться в тени. Вошёл Дима. Сопровождавший его охранник, потоптавшись на пороге, отозвал Руслана в коридор и что-то быстро и негромко стал докладывать, склонившись к самому уху.