Дэвид Моррелл - Лига «Ночь и туман»
— Это при условии, что Галлахер согласится отдать священника.
— Ты думаешь, он может не согласиться? — удивленно спросила Арлен.
— Галлахер хочет узнать о Братстве как можно больше. Ему не очень понравится моя сделка. Предположим, он решит послать в Колизей команду наблюдения. Предположим, он решит, что угроза взорвать Эрику — ложь, и, следовательно, он может после обмена забрать священника обратно. Я не могу позволить, чтобы жизнь Эрики зависела от чьих-нибудь уловок. И еще — предполагалось, что я не буду забирать священника из номера. Как я объясню Галлахеру этот телефонный звонок? Мне придется сказать ему, что я привел его сюда, чтобы вы помогли допросить его. Он узнает о вас.
Дрю посмотрел на Арлен. Она кивнула.
— Скажи Галлахеру, — произнес Дрю. — Твоя жена важнее. Сол почувствовал, как теплая волна разливается по телу. Его голос срывался от избытка чувств:
— Я знаю, как много это для вас значит, и ценю ваш жест. Правда. Мне не высказать этого.
— Это не просто жест, — произнес Дрю.
— Но даже если я расскажу о вас Галлахеру, это не решит проблему. Я не могу рассчитывать на него в этой сделке. Я не хочу, чтобы в Колизее были его люди, я могу гарантировать, что их там не будет, только если…
— Если не скажешь ему? — спросил Дрю.
— Мы украдем священника. — Дрю мгновенно приступил к делу — так, будто они с Солом многий годы были партнерами.
— Арлен, проверь коридор. Убедись, что там нет Галлахера. Мы с Солом спустим священника по пожарной лестнице. Возьми машину. Жди нас на улице.
— Но вас увидят, когда вы будете выводить его из отеля!
— Мы изобразим, что ему срочно нужна помощь. Уйдем так быстро, что никто не успеет спросить нас, в чем дело.
28
Сосулька смотрел на лежащую без сознания женщину на кровати и размышлял о поведении Сета. Автоматический выбор убийства без достаточных на то причин — это признак отсутствия контроля. Это непрофессионально. Это не… “Он любит это, — думал Сосулька, — вот что меня беспокоит. Этот блеск у него в глазах, как будто он…”
Секс? Это заставило Сосульку вспомнить о ситуации, близкой к драке, когда он пытался не дать Сету изнасиловать женщину. Применение силы и наркотиков допустимо во время допроса. Но насиловать просто ради собственного удовольствия — Сосульке это было противно. Допрашиваемый имеет право на то, чтобы ему не причиняли бесполезную боль, чтобы с ним не обращались, как с вещью.
“Думай об отце, — говорил себе Сосулька. — Больше ничего не имеет значения… ни женщина, ни твои принципы”. Он не мог не заметить сходства между их с Сетом конфликтом и враждой между их отцами. Все начинается сначала?
Сосулька услышал стук в дверь и резко встал. Он посмотрел в глазок и, увидев Сета, открыл дверь. Сосулька почувствовал беспокойство от блеска в его глазах и от того, что он принес.
Блеск уменьшился, когда Сет посмотрел на кровать.
— Ты одел ее.
— Она дрожала.
— Дрожала? — Глаза Сета вновь заблестели. — Раз уж ты так заботишься о ней, думаю, ты будешь рад узнать, что она нас покидает.
— Что ты имеешь в виду?
— Когда ты допрашивал ее, она сказала имя мужа и адрес, где он остановился, — произнес Сет. Сосулька кивнул. Сет положил пакет на бюро.
— Я позвонил ее мужу.
— Что?
— Я договорился обменять ее на священника. — Сет открыл пакет и достал взрывчатку с радио-детонатором и трансмиттером. Еще там были батарейки, провода, железный пояс, приваренный к металлической коробке, и замок.
— Черт возьми, где ты это взял?
— У меня есть связники здесь, в Риме. — Сет положил взрывчатку и детонатор в металлическую коробку и передал Сосульке свой разговор с мужем женщины.
У Сосульки от удивления раскрылся рот. Понятно, почему Сет не сказал ему, куда идет. Он бы никогда не согласился с его планом.
— Это слишком рискованно. Несмотря на обещания мужа, там может оказаться команда наблюдателей.
— А бомба? Если муж любит ее, он послушает меня. — Сет достал капсюль из кармана пиджака и присоединил его к детонатору с помощью провода. Взяв оставшийся провод, он присоединил один его конец к металлическому ремню, а второй — к детонатору. — Когда я вставлю батарейки в детонатор и застегну ремень, получится замкнутая электрическая цепь. Если кто-нибудь вздумает открыть коробку с детонатором, произойдет разрыв цепи. Переключатель детонатора подключит другой блок батареек и автоматически взорвет бомбу. То же самое произойдет, если кто-нибудь расстегнет ремень. Конечно, есть еще один способ взорвать бомбу — используя это, — он показал на радиоконтролируемый трансмиттер.
Сосулька с ненавистью смотрел на Сета, его сбивало с толку противоречие между нынешними объяснениями Сета и тем, что он сказал мужу женщины.
— Когда ты будешь на расстоянии больше мили, бомба дезактивизируется?
Ни в коем случае.
Но ты сказал ее мужу…
Я солгал. — Сет застегнул ремень на талии у женщины, установил два блока батареек в детонатор и закрыл его. Он улыбнулся. — Единственный способ снять с нее эту штуковину — взорвать эту сучку. Как тебе это нравится, друг мой?
Критическая масса
1
Торонто, Канада.
Полседьмого утра. Солнце только что взошло. Уставший Йозеф Бернштейн попросил таксиста высадить его у следующего угла. Он приехал в самый заброшенный район столицы. Вдоль улицы стояли подлежащие в ближайшем будущем сносу двухэтажные дома. Бернштейн заплатил таксисту и дал ему на чай — не много и не мало — так, чтобы это ему не запомнилось. Когда такси исчезло из виду, Бернштейн проверил ресурсы своего организма, пройдя один квартал на юг и два на восток. Он чувствовал себя как самый ветхий из окружающих его домов. В некоторых из них горел свет, но на улице он никого не встретил, лишь бродячая собака трепала пластиковое мусорное ведро. В середине последнего квартала он свернул на потрескавшуюся бетонную дорожку, которая вела к перекосившейся террасе. Пустая банка из-под пива справа у верхней ступеньки означала, что все в порядке. Он постучал три раза, шевельнулась занавеска, и дверь открыли.
Бернштейн вошел в дом, Эфраим Авидан быстро запер дверь и только потом спрятал “беретту” в кобуру.
— Никаких проблем?
— Все идет по расписанию. Как другие?
— Наверху, спят. Мы по очереди дежурим по двое.
— Нет, я имел в виду других, — сказал Бернштейн. — С ними есть какие-нибудь проблемы?
— Хорошо подчиняются приказам, — Авидан горько улыбнулся. — Успокоительное в их еде этому способствует.
— Хочу посмотреть на них.
— Видимо, твой желудок крепче моего. Мне они так противны, что я стараюсь видеть их как можно меньше.
— Хочу напомнить о себе.
— Как пожелаешь. — Авидан провел Йозефа по узкому коридорчику в мрачную кухню, линолеум там отходил от пола. Он три раза постучал в фанерную дверь, открыл ее и отступил назад.
Бернштейн посмотрел вниз, куда вели бетонные ступени. При слабом освещении он увидел высокого бородатого мужчину семидесяти лет в толстом пуловере с “береттой” в руке, как и Авидан. Узнав Берн штейна, он опустил пистолет.
Спустившись вниз, Йозеф обнял его. Давид Гехмер был одним из самых надежных и страдающих дольше других членов группы. Последние четыре месяца он и Гедеон Левин без возражений выполняли утомительную и неприятную работу тюремщиков. Одного за другим со всего мира привозили пленников — теперь уже одиннадцать — и запирали их в подвале этого полуразрушенного дома в Торонто. Вчера другие члены группы, выполнив свои задания, тоже съехались, и теперь спали на втором этаже.
Бернштейн осмотрел большой подвал. Окна были заколочены. На равном расстоянии друг от друга с потолка свисали три лампочки. Чтобы уменьшить сырость, стены были выложены белыми пластиковыми изоляторами. И все равно в помещении было прохладно и влажно. Бернштейн понимал, почему даже в июле Давид был в пуловере.
Вдоль стен на тюфяках, под шерстяными одеялами лежали старики. Некоторые не спали, ожидая, когда подействует успокоительное. Большинство же спало. Все были бледными от нехватки солнца, все в наручниках, от которых к кольцу в стене тянулись цепи.
Рядом с каждым тюфяком лежали кое-какие книги и журналы. В конце комнаты висели полки с тарелками и консервами, стояли маленькая газовая плита и ничем не огороженный унитаз с раковиной.
— Комфортно, как дома.
— По сравнению с Аушвицем, это земля обетованная, — сказал Гехмер. — Брею их через день. Готовлю им еду. Вожу по очереди к раковине. Им разрешено пользоваться только пластиковыми ложками, после ужина я их пересчитываю. Когда им надо по нужде, я отвожу их по очереди и приковываю на это время к раковине, так же как и когда они умываются.
— Вы замечательно все организовали.
— Они сами меня вдохновили. У этих монстров настоящий талант организаторов. Иногда я вспоминаю все так отчетливо, что кажется, я опять в лагере. Мне хочется… — Гехмер поднял пистолет и прицелился в ближайшего пленника.
