Кристофер Эйтс - Черный мел
— В чем тут фокус? — с подозрением спросил Марк.
— Никаких фокусов. — Джолион пожал плечами. — Если выиграешь, то получишь две тысячи фунтов. Я возьму стипендию за следующий год или буду работать летом. Даю тебе слово, и, как ты знаешь, я его сдержу. — Марк пожал плечами. — Но если выиграю я, — продолжал Джолион, — ты прекратишь свою вендетту. Итак, все или ничего. Кстати, Марк, моя игра основана на физических законах. На действии силы тяжести и ускорения.
— Тогда ладно, я тебя слушаю, Джолион. Но предупреждаю, если здесь какой-то подвох…
— Марк, если здесь какой-то подвох, если заметишь подвох на любом этапе, ты имеешь право выйти из игры и будешь победителем, обещаю. Но если выйдешь по любой другой причине, ты проиграл. Ну как, все честно?
— Хорошо, Джолион, рассказывай, что за игра.
Джолион засмеялся, не разжимая губ:
— Повторяю, все очень просто. Игра основана на физических законах… Вот скажи, что описывает такое уравнение: квадратный корень из двух d, деленный на g?
Марк заговорил нерешительно, хотя вопрос показался ему по-детски простым:
— Время… время свободного падения с высоты d.
— По-твоему, какова высота башни колледжа — ну той, «Последнего прыжка неудачников»?
— Футов восемьдесят, — ответил Марк с некоторым оживлением.
— Футов, Маркус? — фыркнул Джолион, изображая придирчивого профессора. — Будь добр, переведи в метрическую систему!
Марк тяжело вздохнул и буркнул:
— Двадцать пять метров.
— Следовательно, чему равно время свободного падения?
— Двадцать пять на два — пятьдесят. Сила тяжести — девять и восемь. Разделить… получится примерно пять целых одна десятая. Квадратный корень из пяти целых одной десятой… примерно две двадцать пять.
— Значит, на то, чтобы некое тело… например Кристина Балфур… долетело от башни до земли, требуется примерно две и двадцать пять сотых секунды, верно?
— Верно, — ответил Марк.
— Отлично. А теперь к сути игры, — сказал Джолион. — Я утверждаю, что спрыгну с башни и через десять секунд не ударюсь о землю… Нет, кутить так кутить, пусть будет двадцать секунд.
Марк фыркнул:
— Джолион, не валяй дурака!
— Значит, ты считаешь, я упаду на землю до того, как истекут двадцать секунд?
— Во-первых, ни с какой башни ты не прыгнешь.
— Если ты так считаешь, победа у тебя в кармане. Две тысячи фунтов. Ну же, Марк, решайся! — Джолион начал спускаться по лестнице.
Марк крикнул ему вслед:
— Джолион, сознавайся, в чем подвох?
Старые ступеньки скрипели и стонали.
— Повторяю, никакого подвоха. А если есть и если ты подвох разоблачишь, то победил.
LXIV(ii).Джолион вышел на задний двор, задрал голову и посмотрел на силуэт башни. «Последний прыжок неудачников». Башня напоминала шахматную ладью. Не оборачиваясь, он почувствовал: Марк идет следом. Беспокойство Марка нарастало. Джолион задал задачку, которая оказалась ему не по зубам. Задний двор, передний двор, часовня. Все оказалось точно как сказал Джек. Он поднялся на хоры, увидел окошко. Пролезая в окошко, Джолион услышал шаги. Марк поднимался следом.
— Джолион, ты далеко собрался?
Между крышей Большого зала и его парапетом расстояние было совсем небольшим. Джолион спрыгнул вниз.
— До конца, Марк! — крикнул он. — До конца! А ты?
Джолион поднимался на башню. Крыша была крутая, но черепица обросла лишайником, и карабкаться оказалось нетрудно. Очутившись на самой верхней точке, Джолион подтянулся на руках и попал на башню.
Марк забрался на башню следом за ним и положил руки на колени. Оба запыхались, Марку стало еще больше не по себе.
— Ну ладно, — сказал он, — а дальше что?
Джолион обошел башню и посмотрел вниз, на задний двор. Перегнулся через край. В том месте, где он стоял, парапет был настолько низким, что у него закружилась голова. Рядом находился флагшток, с которого на ночь спустили флаг. Вечер был теплый, из окон общежитий лился приглушенный свет. Внизу, на лужайке, сидели студенты — пили, курили и болтали. «Хорошо», — подумал Джолион и обернулся через плечо.
— Марк, так сколько секунд мы насчитали — десять или двадцать?
— Глупость какая-то, — проворчал Марк. — Помнится, ты сказал — двадцать. Да какая разница? Мы оба прекрасно понимаем: ты не станешь этого делать.
— Двадцать так двадцать.
— Джолион, в чем суть?
Джолион заговорил медленно, с паузами между словами:
— Марк, значит, ты играешь?
— Ну да, Джолион. — Марк потер лицо руками. — Действуй!
— Отлично! — Джолион перелез через низкий парапет, согнул одну ногу в колене и посмотрел вниз, как турист. В стене башни зияли декоративные бойницы. Джолион постучал по ближайшему к себе выступу и спросил: — Знаешь, как называются эти элементы?
Марк промолчал.
— Верхняя часть бойницы называется зубцом, а проем — амбразурой. — Амбразуры доходили ему только до икр. Джолион выпрямился и несколько раз глубоко вдохнул. Он стоял на узком карнизе, опасно покачиваясь с пятки на носок. — Что скажешь, Марк? Двадцать пять метров сверху, с зубца, или отсюда, с амбразуры?
— Джолион, мать твою, я знаю, ты полагаешь, что умеешь ходить по воде аки посуху, но вряд ли даже ты веришь в то, что умеешь летать. Так давай объясни, в чем тут фокус, и пошли отсюда.
— Еще раз повторяю, Марк, никакого фокуса нет, — сказал Джолион. — Да чтобы победить, мне совсем не обязательно уметь летать. И мне даже прыгать не нужно. Ведь ты сдашься задолго до конца игры. Видишь ли, мне нужно только выкрикнуть твое имя при падении. Ты сказал — две секунды с четвертью? У меня уйма времени! — Джолион посмотрел на часы. — Ма-а-а-арк! Даже если ты сам сумеешь сжиться с моей гибелью или со своей совестью, внизу куча свидетелей. А когда приедет полиция и услышит, чье имя я выкрикнул… да и потом кто-нибудь обязательно расскажет о выдержках из моего дневника, которые ты расклеивал по всему колледжу. И даже если никто не видел тебя за работой, следователи обязательно найдут улики… — Джолион достал сигарету, закурил, выпустил дым. — В общем, если не хочешь, чтобы я прыгал, так и скажи. Только не забывай: если так сделаешь, значит, ты проиграл. Мы ведь условились: если кто-то из нас выходит из игры, он автоматически проигрывает.
Марк расхохотался:
— Блестяще, Джолион! То есть… это в самом деле производит впечатление. Кроме одного. Твой замечательный план, рассчитанный на твою победу, основан на совершенно глупом убеждении. Будто я поверю, что ты способен прыгнуть.
Джолион посмотрел на крыши Питта и положил руку на амбразуру. Он видел все башенки и купола города, внизу мерцал желтый свет на фоне угольно-черного неба. И голова Джолиона не болела. Нет, голова его совсем не беспокоила. Он выкинул окурок, тот закружился во мраке, как угасающее колесо с фейерверками. Потом Джолион вскинул руки над головой и сложил ладони вместе, как молящийся, став выше. Он медленно поднял ногу и занес ее вперед, над пустотой.
— Скорость равна ускорению свободного падения, помноженному на время. Ну, Марк, прикинь, на какой скорости я врежусь в землю? Ради смеха, посчитай в милях в час.
Марк задумался и неуверенно ответил:
— Чуть меньше пятидесяти миль в час.
— Чуть меньше? Давай округлим, друзья не спорят из-за мелочей, согласен? — Джолион шумно вздохнул. — Пятьдесят миль в час — скорость приличная!
И он шагнул в ночь.
Внизу, на лужайке, компания громко смеялась. Никто не услышал испуганного крика Марка. Нога Джолиона соскользнула с карниза, и его потянуло вниз. А голова у него совсем не болела.
* * *LXV(i).Нет, это невозможно. Я не могу просто рассказывать о том, что случилось в ту ночь, как будто подвожу к кульминации какого-нибудь триллера, который на самом деле меня не задевает. Мое признание должно идти от сердца, я не могу соблюдать дистанцию между собой теперешним и собой тогдашним. Потому что я продолжаю жить с этим здесь и сейчас. Не на странице книги или дневника. Я живу реально с этим каждый день, каждую секунду.
Первое лицо. Единственное число. Я.
LXV(ii).Вот что для меня тяжелее всего — он пытался меня спасти. Марк хотел удержать и не дать мне разбиться насмерть.
Может, он полагал — падая, в самом деле я выкрикну его имя. Теперь уже не важно. Тогда он крикнул: «Нет, Джолион, не надо!» А мне тогда требовалось только одно: он должен был поверить — я дойду до конца. Чтобы Марк сдался.
Со своего места он не видел, что я одной ногой стою на верхней площадке флагштока — «Нет, Джолион, не надо!» — и испытываю его «на слабо», пробую доказать: я псих, способный дойти до конца. Хотя… кто знает, может, я бы и дошел. Но тогда я просто поставил одну ногу на площадку флагштока. И Марк бросился ко мне, он прыгнул, пытался меня спасти. Две вещи случились одновременно. Одной ногой я ступил на флагшток, а Марк, ринувшись вперед, схватил меня за другую ногу, которая болталась в воздухе. От этого я потерял равновесие.
