Джон Кейз - Восьмой день
— Я понял, — сказал Дэнни.
— Речь идет о перераспределении богатства. — Манцигер оживился. — Этот процесс инициирует развитие нанотехнологии. Вот почему так важно дать ей возможность развиваться самой по себе, как Интернету. Да, в сети пока еще много хаоса, но если бы она не развивалась без всяких ограничений, как это случилось, то вообще бы не существовала. А если бы даже и появилась, то была бы для большинства из нас бесполезна, ведь существовали бы ограничения, которые мы не можем даже вообразить.
— Я вашу мысль уловил, — промолвил Дэнни, — но не вижу, какое это имеет отношение к Серой слизи.
— Харри только готовит почву, — заметил Ангер.
— Верно, я готовлю почву. — Он уже достаточно разогрелся и должен был вспыхнуть, как к их столику приблизилась официантка с тарелками. Она поставила их очень осторожно, словно это были хрупкие статуэтки.
Ангер погрузил кружок кальмара в маринад, пожевал, проглотил и объявил, что это очень вкусно.
— Неужели? — усмехнулся Манцигер и набросился на еду.
Дэнни пригладил волосы, вздохнул и последовал их примеру. Наконец Манцигер промокнул рот салфеткой.
— Вы понимаете, в чем суть нанотехнологии?
Дэнни пожал плечами.
— Ну, более или менее.
— Хорошо. Существенным фактором здесь являются «сборщики». — Любопытно было наблюдать за тем, как исчезала неуклюжесть Манцигера, когда он говорил о своем деле. Этот человек был прирожденным педагогом. — С помощью протеиновой инженерии создаются роботы, которые, в свою очередь, создают молекулы в соответствии с техническими условиями. Вы называете условия, они работают. По вашему желанию эти роботы могут построить для вас алмазный дом. Но каждая задача требует создания специальной программы, прикладного интерфейса и специальных «сборщиков». Их должно быть очень много. Для того чтобы иметь возможность создавать все, вам потребуются миллиарды маленьких гномиков. — Он замолчал, чтобы отправить в рот еще несколько кальмаровых колечек.
— Я об этом читал, — сказал Дэнни.
— В таком случае мне придется кое-что для вас повторить. Наберитесь терпения. Итак, о «сборщиках». Создание хотя бы одного — невероятно трудная задача. В фирме мы потратили целых шесть лет, чтобы получить первый «сборщик» для лечения рака груди. А как же тогда быть с решением остальных задач, которых многие миллионы? Такое количество «сборщиков» создать невозможно. Для этого потребуется бесконечное количество времени и столько же денег. Неужели нет выхода? Оказывается, есть. Нужно сделать так, чтобы они самовоспроизводились.
— Иными словами, — вмешался Ангер, — вы делаете первого и программируете его так, чтобы он сам себя копировал.
— Вот именно. Но как раз это и вызывает у некоторых беспокойство. Хотя если подумать, что в этом особенного? — Манцигер ткнул себя в грудь большим пальцем. — Вот я самовоспроизводящийся, и вы тоже. По крайней мере в тандеме еще с одним индивидуумом. — Он указал на картофель в тарелке Дэнни. — Он самовоспроизводящийся. Так из-за чего переполох?
Дэнни улыбнулся, наколол вилкой кусочек картофеля и отправил в рот.
— А переполох из-за того, — продолжил Манцигер, — что этих гномиков производим мы, а не мать-природа и нет никакой гарантии, что они перестанут самовоспроизводиться, даже если существуют миллионы способов запрограммировать их, чтобы этого не случилось.
— Какие? — спросил Дэнни.
Манцигер обмакнул вилку в маринад на своей тарелке и облизнул.
— Например, можно сделать так, чтобы они репродуцировались только при определенной температуре — минус девяносто градусов по Цельсию — или в атмосфере, которая не существует в природе. В общем, есть много путей.
— Что же такое Серая слизь?
— Мы почти до нее добрались. — Манцигер кивнул на картошку в тарелке Дэнни. — Вы будете это доедать?
Тот отрицательно покачал головой.
— Тогда, если не возражаете…
— Пожалуйста, берите.
Манцигер быстро поменялся с Дэнни тарелками.
— Итак, предположим, в результате огромных усилий фирма наконец получила первый действующий «сборщик». На его создание ушло примерно десять лет, но теперь он работает и может скопировать себя за десять минут. То есть у вас их уже двое. На первого потрачено десять лет, на второго — десять минут. — Манцигер улыбнулся и устремил на Дэнни повлажневшие глаза. — Насколько вы сильны в математике?
— Умею делить столбиком.
— Я серьезно.
Дэнни улыбнулся.
— Я пошутил. Так в чем дело?
— Вы знаете, что такое экспонента?
— Смутно.
— Понятно. — Манцигер погрузил пальцы в свой бокал с мартини и вытащил мешалку, похожую на хоккейную клюшку. — Не до всех сразу доходит, что на ранней стадии экспоненциального развития изменение ускорения практически незаметно. — Он показал на начало кривой, где нижняя часть клюшки, чем бьют, сопрягалась с ручкой, за что держат. — Видите, почти горизонтально. А теперь, — его палец последовал вверх по древку, — как только закругление закончилось, линия становится вертикальной.
— Хорошо, но…
Манцигер взмахнул рукой:
— Дослушайте. Сейчас все станет ясно.
Дэнни допил пиво и попросил официантку принести еще.
— Такова экспонента. — Манцигер посмотрел на Дэнни. — Вы играете в шахматы?
— Немного. — Он вспомнил фигуры, которые тогда во дворе сделал из проволоки. Лайлу. Почувствовал тяжесть в груди и печаль. «Вот это кинк?» — спросила она, поднимая большую из фигур.
— Как известно, шахматы изобрели в Индии. Раджа пришел в восторг от игры и захотел наградить изобретателя, придворного математика. Он пообещал дать ему все, что тот захочет. Математик был большим умником. Он попросил, чтобы на первую клетку шахматной доски положили одно зернышко риса, на вторую два и так далее, удваивая количество зернышек на каждой последующей клетке. — Манцигер оживился, ощутив себя в своей стихии. — Выслушав математика, раджа обрадовался. Это же невероятно дешево! Вначале все так и выглядело, потому, что развитие начиналось медленно. Одно зернышко, два, четыре, восемь… их считали в чайной ложке. Но затем понадобилась столовая ложка, чашка, кувшин, бочка. А количество зернышек увеличивалось. — Манцигер взглянул на Дэнни. — Вы слушаете?
— Да.
— Раджа заволновался. Пройдена лишь половина доски, а уже понадобилась повозка. Еще две или три клетки — и уже нужна башня. — Он засмеялся и удовлетворенно откинулся на спинку стула.
— Что стало с изобретателем? — спросил Ангер.
— Ему отрубили голову. А как еще могли с ним поступить? Ведь он запросил около восемнадцати миллионов триллионов зерен риса. Это…
— …больше, чем риса в Индии? — предположил Дэнни.
Манцигер засмеялся.
— Риса изобретатель потребовал больше, чем может произвести земля. Вот почему раджа приказал обезглавить умника.
— И какое это имеет отношение к Серой слизи? — промолвил Дэнни.
— А такое, что «сборщики» будут воспроизводиться экспоненциально, точно так же, как рисовые зернышки на шахматной доске, — сказал Ангер. — Вы начнете с одного…
— Совершенно верно, — подхватил Манцигер, — и поначалу даже не заметите приближение катастрофы. Через двадцать минут у вас будет два «сборщика». Еще двадцать минут — и их уже восемь. Спустя четыре часа их окажется около ста двадцати восьми тысяч, но вы по-прежнему ничего не заметите. Только через десять часов, когда «сборщиков» станет примерно шестьдесят восемь миллиардов, вы их увидите. Это будет огромная биомасса. Вот тогда-то все и начнется. Учтите, что минул всего день, а вы уже оказались на вертикальной части кривой. — Он снова вытащил «хоккейную клюшку». — Вот здесь, прямо над закруглением.
Дэнни внимательно следил за его рукой.
— Через два дня, — продолжил Манцигер, — если вам не удастся остановить воспроизведение «сборщиков», их масса превысит массу Земли. Еще четыре часа — и она станет больше массы Солнца и планет. Еще четыре часа — и… если они смогут найти горючее и материал, то отправятся к звездам. — Он осушил бокал и со стуком поставил его на стол. — В этом и состоит проблема Серой слизи. В ореховой скорлупе.
— Вот, значит, почему это так называется, — усмехнулся Дэнни.
— Да, Серая слизь, — подтвердил Манцигер. — Бесформенная, фактически бесцветная масса. Вязкая. Теоретически «сборщики» могут съесть Вселенную за три дня, производя при этом туалетную бумагу или футбольные мячи. Наступит Армагеддон. Вселенная будет проглочена… слизью.
Подошла официантка с подносом, делая шаги, как в медленном балетном дивертисменте. Овощная пирамида на тарелке Дэнни угрожала развалиться, и он чуть не зааплодировал, когда девушка сумела поставить ее на стол непотревоженной. Ангер скептически рассматривал на своей тарелке сложную конструкцию из сладкого картофеля и мелких креветок. Манцигер с ходу атаковал стейк с жареной картошкой. Очевидно, перспектива Армагеддона на его аппетит не повлияла.
