Антон Леонтьев - Обратная сторона смерти
Примерно через сорок минут она разобрала большую часть пола в коридоре. И наконец увидела то, что ожидала увидеть, – позеленевший от времени металлический люк, который увидели на своем приборе рабочие. В люке, как Татьяна и предполагала, имелась замочная скважина. И небольшая ручка-кольцо.
Со лба градом катил пот, но, не замечая этого, она достала из сумочки ключ и вставила в отверстие. Тот подошел идеально. Татьяна легонько повернула его – и он пошел по часовой стрелке как будто сам, совершив полный оборот. Потом еще раз. Раздался щелчок, и люк подпрыгнул.
Татьяна вынула ключ (отметив, что замок был кем-то смазан машинным маслом. Только вот кем?), потянула на себя кольцо, и люк без скрипа открылся. Так и есть, кто-то уже побывал здесь, кто-то раньше ее обнаружил тайник…
И она боялась думать о том, кто это мог быть.
За люком была лестница, которая вела вниз, в промежуток между полом ее квартиры и потолком той, что располагалась этажом ниже. Перекрытия в старинном особняке были, конечно, толстенные, но скорей всего секретное помещение было заранее спроектировано, еще при строительстве.
Татьяна спустилась в крохотную комнатку, ощущая странный, неприятный запах. Запах смерти. Тления.
В слабом свете, падавшем сверху, она увидела, что перед ней что-то находится. Писательница вынула из кармана припасенный фонарик и включила. Его луч заплясал по стенам тайной комнатки. А затем уперся в стул, на котором кто-то сидел. Татьяна вскрикнула. Нет, не кто-то – перед ней был труп.
Тело мертвого человека было упаковано в полиэтилен, отчего, видимо, запах не расползся по всему дому. Дрожа всем телом, писательница навела фонарик на лицо – черное, распухшее, давно тронутое разложением. Но все еще узнаваемое.
Это был Игорь.
Татьяна непроизвольно закричала в голос. Фонарик заплясал в ее руке – и выхватил то, что торчало из груди Игоря, – стальные ножницы из кабинета.
Инстинктивно вырвав их и бросив фонарик, женщина кинулась по лестнице вверх. Оказавшись в коридоре с раскуроченным полом, она вдруг увидела кровавую стрелку на стене. А ведь пять минут назад, когда Татьяна спускалась в тайную комнату, ее там не было!
Кто-то нарисовал стрелку губной помадой.
Острие стрелки указывало в направлении кабинета. И там горел свет. Медики «Скорой», увозившие писательницу в больницу, забыли выключить его? Или…
Внезапно ожил мобильный. Журавская схватила телефон – и услышала голос Марка. Точнее, его мамочки.
– Татьяна Валерьевна, мы теперь квиты. Вы убили моего сына, а я убила вашего муженька. Впрочем, иного он и не заслужил. А теперь милости прошу ко мне в гости!
Детективщица почувствовала, что волосы зашевелились у нее на затылке, ибо ей стало ясно: мамочка Марка находится в ее кабинете!
– Что вы делаете в моей квартире? – спросила Татьяна, машинально подбирая валявшийся на полу нож, с помощью которого разбирала паркет, и засовывая в карман.
Собеседница хрюкнула:
– Почему же в вашей, Татьяна Валерьевна? Или мне лучше обращаться к вам иначе – Марина Викторовна? Это и наша с Марком квартира! Потому что мы одна большая дружная семья!
Сжав в руке ножницы с запекшейся на лезвиях кровью Игоря, писательница шагнула вперед, двигаясь вдоль стены коридора, по которой тянулась огромная, выведенная кровавой помадой стрела. А упиралась алая линия в надпись на двери кабинета: « Мы вернулись!»
Татьяна с размаху толкнула дверь, и та отлетела в сторону.
За столом, спиной к ней, сидела женщина с длинными седыми волосами, спадавшими на воротник старого фланелевого халата. Именно такой представала в романе мамочка Марка. Только на ногах этой особы были красные туфли на высоком каблуке.
Особа, проникшая в ее квартиру, держала около уха телефон. На руке у нее поблескивал перстень с сапфиром – тот самый…
Заслышав шаги, она положила трубку на стол и произнесла, все еще не оборачиваясь:
– Добро пожаловать к Марку и ко мне! Ибо, открою вам секрет, Марк и я – единое целое. И если вы убили его, то вам придется убить и меня. Но даже это не поможет.
– Я убью вас, мерзкая ведьма! – вырвался у писательницы крик. – Я убью вас, и все закончится!
– Боюсь, что все только начинается… – произнесла старуха странным голосом, а потом, ужасно скрипя креслом, повернулась.
Татьяна, с ножницами в руке, бросилась к креслу. Стальные лезвия вонзились в грудь непрошеной гостьи, и вдруг стало понятно, что седые волосы, фланелевый халат – все это маскарад. Хлынул фонтан крови, обдавший Журавскую с головы до ног.
Но дело было не в крови. И не в том, что она снова убила человека.
А в лице мамочки Марка.
Еще до того, как Татьяна поняла, кто находится перед ней, в мозгу вспыхнули заключительные строки неведомого стихотворения. Того стихотворения, которое, как она вдруг осознала, было сочинено ею самой :Сапфировый остров, луна – это кровь!
Тебя я убила; причина – любовь…
Обрамленное седым париком, на нее взирало ее собственное лицо …
Несколько месяцев спустя
Лечащих врачей было два: постарше, похожий на Достоевского, являлся профессором, и помладше, уже академик, выглядевший, как Чехов.
Генеральный директор издательского холдинга Михаил Львович осторожно приблизился к стене из особого стекла и увидел в смежной палате лежавшую на кровати женщину, подключенную к нескольким медицинским приборам, которая, казалось, спала.
Женщиной была Татьяна Журавская.
– Гм, а она точно не придет в себя? И не бросится на нас, желая совершить новое убийство? – спросил с некоторой опаской Михаил Львович.
Но профессор успокоил его:
– Пациентка пребывает в особом вегетативном состоянии, кое можно сопоставить с комой. Только кома, вероятно, продлится всю ее жизнь.
– Значит, надежды нет? – спросил Михаил Львович, отходя от прозрачной стены. И услышал ответ академика:
– Ну, этот вопрос надо, скорее, обратить к Всевышнему. Мы же лишь врачи. Однако возьму все же на себя смелость сказать: Татьяна Валерьевна уже более никогда не придет в себя.
Академик в отличие от профессора предпочитал называть пациентку именем, под которым она стала известна сначала всей России – как писательница, а потом и всему миру – как серийная убийца.
– Однако, уважаемый коллега, в определенных отделах головного мозга пациентки время от времени фиксируются всплески активности! – вставил, горячась, профессор. – Что означает, она не мертва!
– Но и далеко не жива! – покачал головой академик. – Точнее, конечно, она существует, но это существование на уровне растения. Или просто сгустка материи… А что вы хотите? У Татьяны Валерьевны случился обширный геморрагический инсульт, причем экономка нашла ее лежащей на полу кабинета, спустя примерно пятнадцать часов после кровоизлияния. Чудо, что женщина не умерла!
Михаил Львович потер руки и подумал, что недаром давно уже подозревал: все авторы, печатающиеся в его издательском холдинге, не совсем дружат с головой. Но то, что его топ-автор, королева российского детектива, вдруг окажется серийной убийцей…
– В любом случае пациентка останется в нашем центре до конца своих дней, – повернулся к нему профессор. – Физическое состояние больной быстро стабилизировалось, и прожить она может еще долгие годы, даже десятилетия. Мы признательны вашему издательскому холдингу и лично вам, как его генеральному директору, за то, что вы взяли расходы на себя…
– Увы, только в течение первого года! – поспешил расставить точки над «i» Михаил Львович. – Но прошу вас, объясните мне человеческим языком, что случилось. Она что, маньяк?– Вне всяких сомнений! – заявил профессор. – На совести пациентки масса жертв.
– Она что, псих? – продолжил Михаил Львович. И академик сказал:
– Да, Татьяна Валерьевна страдает серьезным психическим заболеванием. Причем, вероятнее всего, с детства. Возможно, именно это и позволило ей стать знаменитым автором и добиться любви читателей.
– Но как она могла убивать и сама ничего об этом не знать? – изрек генеральный директор.
Оба лечащих врача вздохнули. Академик начал первым:
– Болезнь Татьяны Валерьевны усугубилась из-за ее увлечения спиртным, а также на фоне таблеток, содержавших галлюциногенные вещества, приобретенные ею где-то в Юго-Восточной Азии. При помощи этих таблеток, как удалось выяснить следствию, она хотела преодолеть творческий кризис, подстегнуть свою фантазию. Но прием непатентованного средства, к тому же в огромных количествах, привел к тому, что симптомы заболевания резко усилились. И Татьяна Валерьевна стала жить в двух мирах – реальном и выдуманном.
– Раздвоение личности? – быстро спросил Михаил Львович, вспомнив, что именно этими словами пестрел весь Интернет.
