Дмитрий Петров - Кносское проклятие
Тини-ит приняла решение переместить сокровища в другое место. Триста лет лежали эти сундуки в Петербурге под фундаментом храма. Теперь тайна раскрыта, и верховная жрица подыскала другое место для сокровищ — на другом континенте. Оставалось лишь извлечь сундуки и перевезти их. Для этого была организована архитектурная комиссия, которая обнаружила плывун и угрозу разрушения храма, а уж иностранная строительная фирма, взявшаяся выполнить работы по низким ценам, нашлась сама собой, как по волшебству…
После этого события стали развиваться стремительно. В конце августа был убит Димис Лигурис, через неделю в автокатастрофе погиб отец Виталий. Один Властос, казалось, сумел избежать смерти, но она нашла его уже на Крите спустя три недели.
Осуществлению плана по перемещению сокровищ несколько мешал частный детектив Олег Стрижаков, назойливо болтавшийся под ногами, но с ним было решено покончить с помощью Ани…
Вообще в последние дни Тини-ит приказала не церемониться и действовать почти открыто: уничтожить всех причастных к этому делу и завершить операцию. Вместе с сокровищами минойцы уходили из Петербурга.
Двойная ловушка
В час ночи мы выехали из Озерков. На этом настояла Зоя. — Что-то они слишком спокойны, — сказала она нам, кивнув на затихших минойцев — отца Виктора и злобно молчавшую Аню. — Как бы нам не опоздать к раздаче слонов. Поехали в храм.
— Сейчас? — ошеломленно и хором спросили мы с Ваз-геном. — К чему такая спешка?
— А вам что, нравится сидеть тут в компании убитого и дожидаться, пока приедет милиция? — язвительно поинтересовалась Зоя. — Или, может быть, вы устали и хотите отдохнуть?
Она была настроена решительно. Можно сказать, что я даже удивился: никогда прежде Зоя не вела себя так уверенно. Что это на нее нашло?
— Мне кажется, они не станут терять время, — пояснила Зоя. — Слишком уж затянулась вся их операция, так что изымать свои сокровища минойцы начнут как можно скорее. Поехали, кому говорю!
Она чуть ли не прикрикнула на нас с Вазгеном. Глаза ее горели, лицо пылало.
— А с ними как будем? — спросил я, кивком головы указав на неподвижно лежавшего священника и скорчившуюся на ковре Аню. — Не оставлять же их тут.
— Прикончить обоих, и дело с концом, — сверкнул глазами Вазген. — Собаке собачья смерть. Смотрите, что они с дедушкой сделали!
Он взглянул на все еще подвешенное голое тело профессора Гимпельсона и добавил:
— Зачем таким жить?
Он говорил искренне, но явно несерьезно. Все же Вазген не преступник!
— Очкастого заберем с собой, — твердо заявила Зоя. — Он типа священник, так что может показать, что там и как в этом храме. А девку оставим здесь, пускай отдохнет.
— А не сбежит? — с сомнением спросил Вазген.
— Куда она побежит, безглазая? — презрительно бросила Зоя. — Теперь долго не побегает. А потом, я ее свяжу как следует. Когда вернемся, разберемся с ней.
Я смотрел на Зою, не узнавая ее. Неужели с этой девушкой я знаком уже довольно давно? Теперь она совершенно не походила на себя прежнюю, к которой я привык: передо мной была совершенно другая женщина — сильная, уверенная в себе, решительная. Даже интонации ее голоса, взгляд изменились. С чего бы вдруг такая метаморфоза?
Мы поехали в джипе Вазгена. Он сел за руль, Зоя, ничего не спрашивая, — с ним на переднее сиденье, а я поместился сзади, рядом со связанным отцом Виктором. Странно называть это чудовище отцом, но ведь он и вправду был самым настоящим рукоположенным священником, над которым когда-то пели «Аксиос»…
От Озерков до Охты путь не близкий, однако он весь проходит по спальным районам. В глухую ночную пору там освещена лишь проезжая часть, со всех сторон окруженная домами с темными окнами. Мы мчались быстро, потому что транспорта почти не было — часы показывали половину второго ночи.
Кровь на лице Виктора запеклась, чудом уцелевшие очки криво сидели на распухшем носу. Он с трудом втягивал воздух и молчал.
— Отца Виталия ты сам убил? — спросил я его, привалившись боком на заднем сиденье.
— Жаль, до тебя не успел добраться, — коротко выдохнул он после паузы. — Но это ничего. До тебя доберутся другие. Ты жди.
— Да брось ты с ним разговаривать, — бросил Вазген не оборачиваясь. — Он, не он, какая тебе разница теперь? Следствие разберется!
Вазген захохотал, явно довольный собой. Еще бы, он ощущал себя сейчас главным человеком, и недаром — ведь спас нас из смертельной ловушки…
А я с сомнением в сердце думал о том, как странно все поворачивается. Можно было бы и вправду торжествовать победу, но что-то в этой победе казалось мне неполноценным. Зоя…
Сначала она метнула нож так ловко, что пробила руку минойки, а затем в самой настоящей драке вышибла той глаз пальцем. Воля ваша, сотрудницы Эрмитажа так не поступают. Все ли я знаю о Зое?
О Вазгене, например, я знаю все. Мы друзья с ранней юности. Но все ли я знаю и о нем?
«Это шизофрения, — сказал я себе. — Так сходят с ума. Нельзя подозревать всех и каждого».
«Почему же нельзя? — в ту же минуту возразил механизм в районе моего желудка. — Последние события тебя еще ничему не научили? Та розовощекая девица в Хельсинки тоже не производила впечатления злобной минойки, убившей ни в чем не повинного старого грека. И тем не менее… А как насчет почтенного пастыря, сидящего рядом с тобой?»
В некоторых случаях, когда не можешь повлиять на развитие событий, лучше расслабиться. Сейчас, сидя в мчавшейся по ночному городу машине, я не мог ничего предпринять. Не потому что боялся, а просто не знал, в каком направлении действовать. Кто враг и кто друг? И куда мы едем? Зачем мы едем? И самое главное: сидящие в одной машине со мной люди, кто они?
— Вот она, — произнес Вазген, притормаживая и кивком головы указывая на темнеющую громаду церкви. — Мрачно смотрится, правда?
— А что это там такое? — вдруг встрепенулся я, увидев, как с задней стороны храма чернеет еще что-то. Приглядевшись, я увидел, что это гусеничный подъемный кран, оставленный во дворе на ночь.
Зачем он здесь? Теперь уже не могло быть сомнений: «строительная фирма» действовала быстро. Если сундуки с сокровищами действительно покоятся под фундаментом храма, да еще в плывуне, то достать их на поверхность можно лишь при помощи подъемного крана. Пробить отверстие в крыше, в полу, а затем остается лишь подцепить крюком сначала один сундук, потом другой…
И, судя по всему, сделано это будет уже завтра или послезавтра. Действительно, время не ждет, и минойцам нет смысла миндальничать. Как только сундуки перейдут в их руки, все они исчезнут из Петербурга — даже «строительная фирма» испарится без следа. Останется лишь дыра в крыше храма да развороченный фундамент.
— Приготовились, — заметила Зоя. — Не сегодня-завтра начнут действовать. Но мы их опередили. Пошли.
Она первая вышла из машины на пустынную улицу. Кругом не было ни души. Середина ночи, окраина Петербурга.
— Покажи, где спуск в подвал, — велел Вазген Виктору, как только мы вошли внутрь церкви. Свет решили не зажигать, чтобы не привлекать внимания посторонних. Я крепко держал Виктора за руку, а Вазген шел впереди, светя взятым из машины фонариком.
Вот и спуск в подвал. Снизу сразу пахнуло сыростью, плесенью, землей. Земля здесь была повсюду — огромные слежавшиеся кучи заполонили весь подвал, оставив лишь узкий проход вперед. Видимо, это была та земля из раскопа, которую не успели вовремя вывезти.
Можно было только удивляться тому, как несколько человек, работая вручную, сумели выполнить столь грандиозный труд. Хотя кто бы отказался от такой работы, если бы знал, что впереди — четыре сундука с тоннами древнейших золотых украшений? Со всеми богатствами тогдашнего мира?
— Осторожнее, — приговаривал Вазген, протискиваясь все дальше в глубину темного подвала. — Не упадите.
Он шел первым, за ним — мы с Виктором, а сзади — Зоя, хранившая молчание.
— Вот оно! — сдавленным голосом произнес Вазген, остановившись на краю большой ямы и светя фонариком вниз. Оттуда посверкивала черная вода плывуна и ничего не было видно.
Священник-миноец молчал, и тогда Зоя вышла вперед. Взяв в руки стоявший там шест примерно двухметровой длины, она принялась тыкать в яму, и почти тотчас раздался глухой стук.
Зоя несколько раз опустила шест в воду и каждый раз стучала — это палка ударялась о крышки сундуков. Почти триста лет сокровища пролежали здесь, а сейчас их предстояло извлечь на свет.
— А как мы будем их доставать? — спросил Вазген, прерывая тишину, нарушавшуюся до того лишь всплесками воды да сопением Виктора. — Там глубоко, и они тяжелые.
— Действительно, — ответил я. — Тут без крана не обойтись.
