Дмитрий Черкасов - Ночь над Cербией
Курит, и все тут.
Зато не употребляет алкоголь. На слова своего отца, считавшего, что как раз рюмочка сухого вина или коньяку не повредит, а сигарета по сути своей – наркотик, Владислав возражал просто и резонно: после сигареты никто по улицам не ходит и не дебоширит, а вот после рюмки – сколько угодно. Поэтому он предпочитает алкоголю курение, так безопаснее для окружающих. А что до занятий рукопашным боем – многие известные спортсмены курят, и ничего.
Он щелкнул зажигалкой, с удовольствием затянулся ароматным дымком и умиротворенно оглядел окрестности. Солнышко осветило рощу, заиграло на открытых участках болотца, куда, словно конькобежцы, истосковавшиеся по первому льду, тут же вылетели на своих слюдяных ножках водяные жуки.
Боковым зрением Влад отметил какое-то движение справа и поднял голову. По другому берегу болотца, пригибаясь, гуськом продвигалась группка людей. До них было метров двести, в продолговатых рюкзаках угадывались оружие и амуниция. Группа была одета в камуфляж, двигалась слаженно и целеустремленно.
“Интересно, что здесь вояки делают?” – лениво подумал биолог и автоматически пересчитал идущих. Семеро. Один тащил на себе объемистый сверток.
Одетого в серую куртку Влада на фоне камня заметно не было, и он решил не открывать свое присутствие. В конце концов, в собственной стране армия занимается собственными делами и далеко не всегда рада приветственным воплям гражданского, внезапно появляющегося в районе передислокации. А увиденная Рокотовым группа явно не желала быть обнаруженной. Спешила куда-то:
идущий первым жестами подгонял строй. До административной границы с Косово километров тридцать, обстановка там была неспокойной, и, приводив взглядом направляющуюся к лесу группу сербских военных, Владислав укрепился во мнении, что они принадлежат к каким-то специальным частям и выполняют некое неафишируемое задание. Тогда тем более, его поведение было разумным: не хватало еще объясняться с военной полицией.
“Ладно, это их личное дело, куда идут и зачем... М-не-то что? – Он приподнялся и взвалил на плечо сумку с образцами и инструментом. – Палатку мою они обойдут стороной, явно топают на север, в район Прибоя <город на границе Сербии и Герцеговины>... а мы на западе расположились. Черт, тяжеловато сегодня! Перебрал ты, братец, с образцами. Надо лямку на сумке поменять. Давно, между прочим, пора, а то плечо режет...”
По тропинке Владислав поднялся на холм и глянул в сторону, куда ушла группа сербов. Малюсенькие, еле видные фигурки двигались, не снижая темпа.
“Шустрые! – удивился Рокотов. – Я бы в два раза медленнее шел. Ну, на то они и вояки...”
Он вздохнул, поправил сумку и отправился через рощицу к себе, по пути прикидывая, что приготовить на обед. После десятиминутных размышлений Влад остановился на овощном рагу и консервированном цыпленке.
* * *Когда “F-117A” капитана ВВС США Джесса Коннора по прозвищу Кудесник <Почти все пилоты военной авиации США имеют кличку – позывной, которая наносится вместе с именем на борт самолета под фонарем кабины.> достиг высоты в 25 тысяч футов, автоматически включился бортовой радар кругового обзора, и операторы на авиабазе, откуда только что поднялся в небо “Ночной Ястреб”, стали наносить на экраны своих компьютеров воздушную обстановку, подкорректированную взлетевшей боевой машиной.
Кроме Кудесника, в радиусе двадцати миль барражировали еще два истребителя морского базирования “F-14 Томкэт”. Они находились почти у границы зоны аэродрома и поджидали летающий танкер “КА-6”, который в эти минуты заходил со стороны побережья. Заправившись, “Томкэты” должны были совершить заход на учебную цель и спустя полчаса приземлиться на палубе авианосца “Эссекс”, курсировавшего в западной Атлантике.
Джесс выровнял машину на крейсерской высоте, на этот раз определенной ему в сорок тысяч футов, убавил тягу двигателя и повел “невидимку” в сторону Уилмингтона. Через час “F-117A” должен был пересечь границу между Северной и Южной Каролинами, выйти над полигоном вблизи городка Флоренс и сбросить на цель две сверхточные бомбы. Учебной целью служил старый, приготовленный к уничтожению ангар, а в бункере полигона результатов бомбометания ждала представительная комиссия в лице нескольких высших офицеров Пентагона и парочки сенаторов из Вашингтона.
Коннор обожал тренировочные полеты, на которых ему удавалось использовать боевое оружие. Отработки элементов пилотажа без бомбометания были скучны. В конце концов, “F-117A” – исключительно военный самолет, предназначенный для незаметного проникновения сквозь электромагнитные заслоны вражеских радаров и поражения важных стратегических объектов. А маневры можно и на учебном истребителе совершать. К тому же из-за неудачной конструкции несущего крыла “Ночной Ястреб” летал средненько, и слитные фигуры на нем не выполнялись.
Кудесник чуть тронул педаль, и “Стелс” мягко завалился набок, открывая пилоту картину внизу. Вдали под самолетом рассыпались огоньки городов, на страже которых Джесс и парил в ночном небе. С высоты земля казалась черным бархатом с россыпью жемчужин света. Тишину в кабине нарушало только мягкое гудение систем вентиляции двигательного отсека, да попискивал компьютер оповещения, когда “F-117A” проходил границы зон ответственности американской ПВО и передавал на землю сигнал “свой”.
На подлете к полигону Кудесник связался с командной вышкой и получил добро на сброс бомб. Подсвеченное с земли лазерным лучом здание ангара смотрелось на экране боевого компьютера великолепно.
Джесс заложил вираж, опустился до семи тысяч футов и понесся к цели, продолжая снижаться. Он предпочитал вынырнуть черным треугольником с неожиданной для противника стороны, сбросить груз и уйти “свечкой” в темное небо, сбивая с толку неприятельских зенитчиков. Несмотря на опасность маневра, начальство поощряло Коннора, ибо такое исполнение боевой задачи сводило к минимуму вероятность попадания в тиски вражеских ракетных комплексов. Тем более, что “F-117A” был оснащен весьма надежной четырехуровневой системой контроля полета на малых высотах, разработанной фирмой “Хьюз”, и продублированными гидроприводами рулей высоты. Безопасность пилоту гарантировала катапульта “ACES II”, безотказная, совершенная машина, которая подрывала пиропатроны, отбрасывающие фонарь кабины, и заряд под креслом, если чужая ракета класса “воздух-воздух” оказывалась ближе чем в ста футах. Или если машина на слишком большой скорости снижалась до критической высоты.
Две двухтысячефунтовые “умные” бомбы, вышедшие из створок бомбового люка, сразу “зацепились” за цель инфракрасными головками наведения. Система прицеливания “Пейвуэй З” сообщила о готовности на основной компьютер. и летчик в точно рассчитанный момент нажал клавишу сброса. Бомбы сорвались с подвески и понеслись к земле по баллистической траектории, на ходу выпуская корректирующие полет треугольные хвостовые стабилизаторы.
В пяти футах от крыши ангара криотронные переключатели дали импульс на сдвоенные детонаторы, и наполненные октолом емкости среагировали за четыре наносекунды, разметав здание в радиусе сотни ярдов. Наблюдатели на вышке занесли в свои блокноты литеру “А” – идеальное попадание в центр мишени.
Кудесник вновь выровнял самолет, ставший легче на четыре тысячи фунтов, немного снизил подачу топлива в двигатель и, развернув машину на 160 градусов, лег на курс 095. Через три минуты он сменил направление на 040 и по прямой полетел к своей базе.
Задание, как и следовало ожидать, было выполнено на “отлично”.
* * *Владислав наклонился над ручейком и вытащил из воды градусник. Всего плюс двенадцать. За ночь резко похолодало, ракообразные попрятались по своим норкам или ушли в придонный ил. В расставленные ловушки теперь попадет мелкая рыбешка, которая не сможет самостоятельно из них выбраться и сама станет приманкой.
Он разогнулся и вытер мокрую руку о штанину. Исследовательская работа застопорилась на неопределенный срок.
“Да уж, весело. Теперь минимум дня три ждать. Завтра Гойко с Миланом явятся, может, и мне с ними на базу сходить? Все равно сидеть-здесь без толку... С Миленой пообщаюсь. А то одичал совсем, поговорить не с кем, а с самими собой – неинтересно... – Влад улыбнулся. – Не скажи. Всегда приятно пообщаться с умным, тонко чувствующим и феноменально интеллигентным человеком. Таким, как я. Гы-гы-гы. Лучшего собеседника, чем ты сам, не найти. Особливо, если зеркало напротив себя поставить. То-то смеху будет, когда тебя за этим занятием кто-нибудь поймает. Раз – ив дурку! Нет, подобным мы заниматься не будем, и не проси. Лучше книжечку почитаем, выспимся, по окрестностям полазаем. А то я тут уже четвертую неделю, а толком по лесу не побродил. Все время на карачках. Кроме клешней да панцирных пластин ни фига не видел.
