Насу Киноко - Граница пустоты (Kara no Kyoukai) 01 — Вид с высоты
Конечно, глаза человека находятся выше уровня земли. Тогда это значит, что мы постоянно взираем на землю с некоторой высоты. Чем же отличается этот взгляд по теории Тоуко-сан?
Та кивнула в ответ на слова Шики. Кажется, она была готова перейти к выводам.
– Земля, которую мы воспринимаем плоской, на самом деле немного искривлена. Но мы не замечаем этого. Точно так же и обычную точку зрения не назовешь взглядом с высоты. «Видение» – это вовсе не то, что передают твои глаза. Это то, что воспринимает мозг. Наше «видение» обычно защищено здравым смыслом и, конечно, мы не расцениваем высоту своего роста как настоящую высоту. Просто нормальный уровень отсчета. К понятию «высота» не имеет отношения.
С другой стороны, мы все живем с заложенным в нас понятием о «взгляде с высоты». Просто большая часть людей не придает этому значения. Я имею в виду не физическое зрение, а психическое. Тот, чье сознание несколько шире, пытается подняться выше. Но ему не покинуть клетки. Никогда. Люди сотворены для существования внутри клетки и только там они могут выжить. Человеку не дано смотреть взглядом богов. Перейдя черту, люди превращаются в чудовищ. Гипнос-иллюзия оборачивается в Танатос-смерть.
Произнося эти слова, Тоуко-сан не отрывала от окна того самого задумчивого «взгляда с высоты».
Пока я следил, как она смотрит вдаль, твердо стоя ногами на земле – я вспомнил, что без этого можно попасть в беду – перед мои внутренним взором вдруг возникло зыбкое отражение последнего сна.
Бабочка упала на землю.
Может быть, она смогла бы порхать легче и грациознее, если бы не пыталась следовать за стрекозой. Да, трепеща крылышками лишь для парения, она продержалась бы в воздухе гораздо дольше.
Но, познав стремительность полета, бабочка уже не могла удержать рвущееся в высоту тело.
Плавному парению она предпочла полет.
Немного застеснявшись несвойственных мне поэтических сравнений, я тряхнул головой.
Тоуко-сан бросила окурок в окно.
– То мерцание на вершине здания Фудзё, скорее всего, было видимым отображением разрыва реальности, окружавшим ту женщину. Могу предположить, что необычность в воздухе, которую подметила Шики, представляла собой границу между внешним, реальным миром и внутренним пространством ее клетки. Далеко не каждое человеческое сознание способно воспринять подобную трещину, прерывность непрерывности.
Когда слова Тоуко-сан, наконец, прозвучали, Шики почти незаметно расслабилась. Вздохнув, она задумчиво посмотрела вдаль.
– Прерывность непрерывности? Хотела бы я знать, какую из сторон она считала своей?
Она выглядела незаинтересованной, но ее голос был серьезен.
Голос Тоуко-сан, наоборот, прозвучал слишком легко:
– Конечно, противоположную от тебя.
Таким был ответ.
Граница пустоты: глава 01 04
Ледяной холод заставил похрустывать кости.
Но откуда он происходил, снаружи ее тела или изнутри?
Едва подумав об этом и тут же забыв, Шики продолжала идти вперед.
В здании Фудзё не чувствовалось ни единственного следа человеческого присутствия. Было два часа ночи. Под потолком пустого холла помаргивали белые безжизненные люминесцентные лампы. Кремовые стелы в дальнем конце холла выглядели в искусственном свете настолько безжизненно, что производили впечатление декораций. Лучше бы их скрывала темнота.
Миновав турникет, Шики вошла в кабину лифта.
Там было пусто. В зеркале, составлявшем собой заднюю стенку лифта, отразилась фигура в красной кожаной куртке поверх голубого кимоно. В глазах застыло равнодушное выражение.
Взглянув на отражение, Шики вдавила кнопку со значком «R». Деликатно прозвенев, двери задвинулись, и мирок, в котором она оказалась, вознесся в высоту. Приводимая в действие силой механики и электричества клетка должна была достичь верхнего этажа в течение недолгих секунд.
Закрытое на время пространство. Ничто из внешнего мира не касалось сейчас Шики. Она замкнулась для всего, что могло бы поколебать ледяное спокойствие. Ничто снаружи не могло задеть намеренно опустошенное сознание. Эта маленькая клетка осталась единственным миром, который она воспринимала сейчас.
Двери беззвучно растворились. Снаружи простиралось совершенно иное пространство. Мир бесконечной темноты.
Выпустив Шики на площадку, где была только дверь, ведущая на крышу, лифт торопливо канул вниз, на первый этаж. Точно испугавшись чего-то. Лампы не горели, и в чернильной, болезненной темноте едва светились контуры внешней двери.
Шики шагнула к ней и толкнула наружу.
Беспросветная темнота сменилась прозрачной.
Поле зрения заполнил холодно переливающийся далекими и слабыми огоньками город.
Крыша здания Фудзё была плоской. Бетонную площадку ограждали металлические перила. Единственным сооружением здесь был водяной бак на крыше лифтового тамбура, из которого появилась Шики.
Крыша была простой и скучной. Но вид с нее не принадлежал этому миру.
Вид ночного города с высоты здания, минимум на десять этажей возвышающегося над окружающими домами, выглядел не столько красивым, сколько одиноким и неприкаянным. Словно с вершины бесконечно длинной лестницы вниз, в темную бездну глубокого моря. В загадочной придонной темноте помаргивали слабые огоньки, подобные обманным фонарикам рыб-удильщиков.
Если она могла сейчас охватить взглядом весь мир, то это был мир, погрузившийся в болезненный сон. Возможно, навсегда. Мертвое молчание стиснуло сердце куда сильнее холода. Намного больнее.
Ночное небо было хрустально ледяным. Невозможно далекие звезды сияли подобно алмазам. В черном занавесе была прорезана круглая дыра — луна. Легко было поверить, что луна — не зеркало, отражающее солнечные лучи, а отверстие, через которое можно увидеть другую сторону. В доме Рёги говорили, что на самом деле луна — врата в потусторонний мир.
С древних времен луна покровительствовала женщинам, магии… и смерти.
И посреди этой колдовской луны плавала человеческая фигура.
С восемью силуэтами девушек вокруг нее.
Белая фигура женщины в ночном небе была задрапирована светлой полупрозрачной тканью, похожей на длинное платье. Гладкие черные волосы ниспадали до талии, а белые руки и ноги были утонченно-изящны и хрупки.
Тонкие брови и холодные глаза были прекрасны. Можно было бы сказать, что ей около двадцати лет, если бы сама мысль о том, чтобы мерить призрачное создание человеческими годами, не казалась кощунственной.
Однако женщина не казалась лишь призрачной абстракцией. Она выглядела гораздо более реальной и плотной, чем призраки девушек, парящих вокруг. Их движения выглядели дергаными и смазанными, фигуры — расплывчатыми и неясными. Время от времени они практически исчезали, становясь полупрозрачными.
На крыше не было никого больше, только Шики, белая женщина и парящие вокруг нее кольцом, словно защищая, девушки.
От этого зрелища по коже пробирал мороз. Шики презрительно ухмыльнулась:
— Ты действительно — не из нашего мира.
В самом деле, красота белой женщины уже перешла грань человеческой. Особенно прекрасными казались иссиня-черные волосы, подобные чистому шелку. Если бы над крышей задул ветер, они бы окружили ее змеящимся, переливающимся, блестящим ореолом.
— Мне придется убить тебя.
Взгляд женщины скользнул вниз — она услышала голос Шики. Она парила примерно в четырех метрах над крышей, а за ее спиной разверзлась сорокаметровая пропасть.
Их глаза встретились.
Слов не было. Им не требовалось говорить, чтобы понять намерения друг друга.
Шики запустила руку за отворот куртки и вынула нож. Оружие, больше напоминающее меч, с клинком длиной в ладонь.
Взгляд с высоты, наполненный смертью, подавлял, стараясь захватить сознание Шики.
Белая фигура дрогнула. Разматывая призрачные покрывала, поднялась хрупкая рука, нацелив в Шики тонкий палец. Цвет ее мертвенно-бледных рук что-то напомнил Шики:
… Выбеленная ветром кость или… или лилия.
В безветренной пустоте ночи слова словно повисли, надолго впаявшись в ледяное молчание.
Бледный палец указал прямо в грудь Шики.
На нее накатил вал враждебной воли, наполненной убийством.
Голова закружилась, легкое тело девушки качнулось назад, стараясь восстановить равновесие. Но всего лишь на один шаг.
Парящая женщина слегка заколебалась.
Пронизывающее насквозь внушение, настойчиво побуждающее — «лети!» — не сработало на незваной гостье.
Ее сила, позволяющая властно вкладывать в сознание людей ощущение того, что они отрываются от земли, теряют почву под ногами, до сих пор не давала осечки. Это было не просто внушение, а мощная ментальная волна, сносящая все преграды в испуганном рассудке жертвы, которой оставалось только беспомощно подчиниться. И попытаться взлететь. Или хотя бы в панике броситься бежать, пронизанной животным ужасом перед одной мыслью о полете. Но волна разбилась об Шики и схлынула, оставив только легкое головокружение.
