Линда Фэйрстайн - Мертвецкая
— Давайте пока оставим здесь все, как есть, а утром пришлем группу для поиска улик. Кому-то же надо все здесь осмотреть. — Чэпмен махнул в сторону шкафа, где висела мужская одежда. — Нужно проверить ярлыки, поискать документы. Это займет часы. Сейчас опечатаем квартиру, а на ночь поставим у двери копа.
— Почта есть? — Надевая пальто, я снова огляделась.
— Нет. Зять сказал, что всю ее корреспонденцию пересылали в колледж, там она ее и просматривала, у себя в кабинете. Завтра заберем.
— Вряд ли. Я общалась с ребятами из юридических отделов и в Колумбийском университете, и в Королевском колледже. Могу сказать одно: если первой в кабинет Лолы попадет Сильвия Фут, его вылижут так, будто там ЦРУ побывало. От профессора Дакоты и следа не останется.
Фут была главным юрисконсультом Королевского колледжа, прослужив более четверти века на том же посту в Колумбийском университете. Она воспользуется любой возможностью, лишь бы защитить свое учреждение.
— Ты лично ее знаешь?
— Ага. Она — все равно что ногтем по классной доске водить. «Только не тревожьте студентов» — вот ее мантра. Правда, на самом деле она имеет в виду, что золотое правило университета — не пугать родителей. Мамочки и папочки платят за обучение немалые деньги, и никто не захочет, чтобы его чадо ходило в колледж, где есть хоть намек на скандал. Лучше нам попасть туда как можно быстрее.
Чэпмен позвонил в 26-й участок и попросил дежурного сержанта выделить еще одного полицейского для охраны квартиры 15А. Потом мы пожелали спокойной ночи Джорджу, спустились вниз по лестнице и, выйдя с черного хода, окольными путями вернулись на Риверсайд-драйв, где стояла наша машина.
Пока Майк прогревал двигатель, я включила радио и настроилась на канал новостей «1010». Мне хотелось узнать, когда же пройдет этот арктический фронт. Я услышала окончание репортажа об уличном движении и предупреждение о скользких участках на мостах в город и из него. Дальше передали первые утренние известия, и я снова задрожала.
«Следующее сообщение поступило только что. Вскоре после полуночи из Гудзона, близ променада у Бэттери-парк, выловлено тело студентки последнего курса Йельского университета, пропавшей из общежития в Нью-Хэвен сразу после Дня благодарения. Содержание письма, оставленного Джиной Нортор, пока не разглашается, но источники в полиции сообщают, что подозрений в убийстве нет».
— Вот и верь после этого маминой теории. Она всегда считала, что школьный двор безопаснее улицы. Еще один труп, и у нас будет хет-трик.[10] А как удобно для мэра! Не убийство, говорят. А она ведь еще не обсохла, не оттаяла. Судмедэксперт даже труп толком разрезать не успел. — Чэпмен отрубил радио, включил фары и вырулил с парковки. Он вез меня домой.
4
В половине седьмого утра я услышала, как служащий, каждое утро разносивший газеты по квартирам в нашем доме, швырнул в мою дверь «Нью-Йорк Таймс». Наклонившись, я подняла ее и бегло просмотрела заголовки в поисках информации о Лоле Дакоте. Волосы еще не высохли после душа, и несколько капель упали на первую страницу.
На третьей полосе, в разделе столичных новостей, была помешена фотография Лолы. Она стояла за кафедрой в мантии и академической шапочке. Заголовок гласил: «Профессор университета погибает при странных обстоятельствах». Внизу мелким шрифтом шел подзаголовок, описывающий ее как «свидетельницу обвинения». В свою короткую статью журналист умудрился впихнуть все стереотипные выражения, уместные в данной ситуации. Руководство было шокировано и опечалено известиями о смерти любимого профессора. Студенты дивились ироничным превратностям судьбы последних дней Дакоты. Семья ее мужа пришла в ярость от вменяемого Ивану участия в провалившемся плане убить жену.
Зазвонил телефон, я подняла трубку, и Чэпмен сообщил мне утренний прогноз погоды.
— Чтобы попасть в центр сегодня утром, нужна собачья упряжка. Улицы покрыты льдом, а из-за ледяного ветра температура упала на пять градусов. Я еду домой, посплю пару часиков.
— За остаток дежурства произошло что-нибудь интересное?
— Нет. Я сообщил кому следует, разделался со всей бумажной работой и уже положил на стол шефу предварительные рапорты. Как только придет на работу, будет в курсе. Ездить сегодня можно только на метро, детка. Знаю, ты его терпеть не можешь, но за рулем сейчас опасно. Увидимся за обедом.
Я оделась и нехотя отправилась к станции метро «Лексингтон-авеню» на 68-й улице, надеясь проскочить до часа пик. Я села, мельком глянула на пассажиров и, откинувшись на спинку сиденья, прочла газету до конца. Было еще рано, и большинство моих попутчиков, кажется, ехали на работу. Чуть позже вагон будет битком набит. Многие из тех, кто не сойдет до 42-й улицы, тоже поедут в здание суда на заседания. В те редкие дни, когда мне приходилось ездить на девятичасовом поезде, меня охватывало жуткое чувство. Последние десять минут пути мы смотрели друг на друга и с первого взгляда понимали, что мы — воины, стоящие на разных сторонах поля боя. И чем ближе становилась станция «Канал-стрит», тем четче мы это осознавали. Обычно я предпочитала ездить на работу на машине.
Холодный воздух щипал щеки. Поднявшись по ступеням, я вышла из метро и повернула на юг. До Хоган-плейс я дошла пешком, осторожно ступая по скользкому тротуару. Сильный ветер мешал идти. Парень в маленьком фургончике на углу перед моим офисом увидел меня и приготовил пакет с двумя большими стаканами черного кофе.
На турникете мой пропуск просканировали, я поздоровалась с полицейским на охране и вместе с другими юристами поднялась на лифте. По пути я свернула за угол, заглянула в отдел прессы, находившийся рядом с моим кабинетом, и напомнила ассистентке включить историю Дакоты и некролог в вырезки, которые та подбирала для окружного прокурора. Каждое утро сотрудницы Бренды Уитни прочесывали «Таймс» и дешевые газетенки, местные и национальные газеты, вырезая и собирая все статьи, связанные с нашими делами или уголовными историями, представляющими интерес для Пола Баттальи и его персонала.
Не успела я снять ботинки и пальто, как в дверях появился Пэт Маккинни. Он положил руку на спинку пустого стула моей секретарши Лауры и сказал:
— Ну что, прошляпили вчера по-крупному?
Маккинни — заместитель главы отдела по судебным разбирательствам и один из инспекторов, перед которыми мне приходится отчитываться. Я терпеть его не могла, но постаралась не выдать этого своим ответом.
— После всего, что пришлось выстрадать этой женщине, было бы уместнее говорить о ней, а не обо мне.
— К счастью для всех нас, это случилось не на вашей территории. Ловкую же западню они придумали в Нью-Джерси с этим липовым убийством. Почему же вы не подошли к делу так же творчески?
— Так решил Пол. Он не хотел принимать участие в столь рискованном плане, и, думаю, он совершенно прав.
— Вот и получили за несоблюдение порядка подчиненности, Алекс. Я бы поддержал вас. Наш отдел не дал бы ей уехать вчера днем, не позаботившись о ней должным образом, не устроив ее дома, не проследив, что она цела и невредима. В следующий раз сперва посоветуйтесь со мной. Подчас я бываю гибче Баттальи. И Лола Дакота была бы сейчас жива. — Он хлопнул по спинке стула Лауры и отправился в свой кабинет в конце коридора.
Зазвонил телефон. Я села за стол и, включив компьютер, сняла трубку. Звонила Роуз Мэлоун, исполнительный помощник Баттальи. Она сообщила, что Батталья едет в центр и хочет увидеться со мной, как только прибудет на работу. Значит, остается полчаса, чтобы прокуроры из Джерси ввели меня в курс дела. Возможно, за ночь они что-то узнали. Единственный ответ, которого Батталья терпеть не мог: «Я не знаю, шеф».
Я позвонила своему коллеге в офис Синнелези и оставила сообщение на голосовой почте, попросив перезвонить как можно скорее. Как продвигается дело Краловица? Когда именно Дакота уехала из дома своей сестры? Как она добралась до Манхэттена? В каком настроении она была? Кто видел ее последним? Кроме того, Батталья наверняка спросит меня, что она ела на завтрак и был ли у нее хороший аппетит в то утро. Как только он доберется до офиса, то потребует, чтобы я в мельчайших подробностях изложила ему все-все о последних днях ее жизни.
— Найдется для меня минутка? — В дверях, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, стояла Джоди Соллнер. Я махнула рукой, приглашая ее войти. В руках она держала кипу блокнотов, экземпляр уголовного права и, кажется, конверт для улик.
— Я иду в «большое жюри»,[11] хочу представить им дело, которое взяла в прошлые выходные. Тогда парень ворвался в квартиру на 23-й Западной улице и изнасиловал няню, сидевшую с тремя детьми. Помнишь подробности?
Я сказала, что помню.
