Кен Бруен - Стражи

Она плакала, слезы катились по лицу и падали в вермишель, стекали, как дождь по стеклу. Я открыл одинокую бутылку вина и протянул ей.

Она отмахнулась:

— Я в порядке. Ты по-прежнему ничего не смыслишь в технике?

— Да.

— Тогда постараюсь объяснить попроще. Я ввела в компьютер кое-какие данные насчет самоубийств среди подростков и два раза попала в точку. Когда-нибудь слышал о Плантере?

— Который делает арахисовое масло?

— Нет, у него огромный магазин «Сделай сам» на задах площади Короля Эдуарда.

— Там, где сейчас новый «Даннес»?

— Да.

— Черт, площадь Короля Эдуарда! Слушай, это же самый центр города. Как это по-ирландски!

Она смерила меня взглядом:

— Из трех самоубийств среди подростков три девушки работали там хотя бы не полный рабочий день.

— И что?

— А то, что странно это. Хозяин, Бартоломео Плантер, — переселившийся шотландец. Денег навалом.

— Это неубедительно, Кэти.

— Еще не все.

— Давай дальше.

— Догадайся, кто охраняет магазин?

— Не знаю.

— Зеленая гвардия.

— И?

— Они пользуются услугами Ирландской земельной лиги.[1]

— Вот как?!

— Именно. — Она взяла бутылку и отпила глоток. — Что теперь, красавчик?

— Думаю, мне стоит повидать мистера Плантера.

— Мистера Форда.

— Форда?

— Он там менеджером.

— Ладно, пойду к нему.

Она посмотрела на воду, потом сказала:

— Хочешь трахнуться?

— Что?

— Ты меня слышал.

— Господи, да тебе же… Сколько? Девятнадцать?

— Ты собираешься расплачиваться со мной за работу?

— Да… скоро.

— Тогда хотя бы переспи со мной.

Я встал:

— Что-нибудь еще?

— Конечно.

— Слушаю.

— Мистер Плантер любит играть в гольф.

— Вряд ли это можно назвать подозрительным поведением.

— Можно, если знать, с кем он играет.

— С кем же?

— Со старшим инспектором Кленси, вот с кем.

Я пошел прочь.

* * *

«Сделай сам»

Чуть было не сказал, что надел свой лучший костюм, но на самом деле он у меня всего один. Купил его в Оксфэме два года назад. Темно-синий, с узкими лацканами. Придает мне солидности. Помните видео с Филом Коллинзом (Phil Collins), где он сразу в трех экземплярах? Вот такой и у меня костюм. Оставалось только надеяться, что я не похож на Фила Коллинза.

У меня была белая рубашка, которую я, к несчастью, постирал вместе с синей футболкой. Приходилось довольствоваться тем, что есть. Слегка распущенный галстук, чтобы добиться эффекта «Мистер, положил я на все это с прибором». Прочные коричневые ботинки, По обуви можно судить о человеке. Поплевал на них и тер, пока они не засверкали, как зеркало.

Взглянул на себя в зеркало. Спросил сам себя: «Ты купил бы у этого человека машину?»

Нет.

Потом позвонил Саттону на мобильный. Пообщался с автоответчиком и оставил послание. Пошел в город, стараясь ощущать себя гражданином. Не очень получалось. Проходил мимо аббатства, зашел и поставил свечу святому Антонию, который находит потерянные вещи. Мне пришло в голову, что стоит попросить его найти меня самого, но это показалось мне слишком театральным. Люди шли на исповедь, и как бы мне хотелось также легко получить очищение.

У аббатства монах-францисканец пожелал мне доброго утра. Он так и светился здоровьем. Моего возраста, но ни одной морщины на лице.

Я спросил:

— Вам нравится ваша работа?

— Это работа во славу Господа.

Так мне и надо, нечего спрашивать. Я пошел дальше, к площади Короля Эдуарда. Прошел через «Даннес», где увидел шесть рубашек. Мне такие не по карману. Двинулся дальше — в магазин Плантера. Огромный. Он занимал всю бывшую парковку. В приемной спросил мистера Форда.

Девица поинтересовалась:

— Вам назначено?

— Нет.

— Понятно.

Но ей ничего не было понятно. Она позвонила куда-то и сообщила, что мистер Форд меня примет.

Я поднялся на лифте на пятый этаж. Офис был довольно скромным. Форд говорил по телефону. Он жестом пригласил меня сесть. Он был маленький, лысый, в костюме от «Армани». Сдержанно-энергичный с виду. Закончив разговор, повернулся ко мне.

— Спасибо, что приняли меня, — сказал я. — Я — Джек Тейлор.

Он слегка улыбнулся. Мелкие желтые зубы. Роскошный костюм и скверные зубы. В улыбке не было ни капли тепла. Он сказал:

— Вы так произнесли свое имя, будто оно должно для меня что-то значить. Но я о вас никогда не слышал.

Я тоже умею улыбаться. Продемонстрировал, чего можно добиться с помощью хорошей пасты, и сообщил:

— Я расследую смерть Сары Хендерсон.

— Вы полицейский?

— Нет.

— Тогда кто?

— Никто.

Приятно отплатить той же монетой. Он сообразил:

— Значит, я не обязан с вами разговаривать?

— Разве что из обычной порядочности.

Он обошел стол, поправил острую как бритва складку на брюках и сел на край стола. Ноги чуть-чуть не доставали до пола. Туфли свои он покупал в «Бэлли». (Я-то прекрасно знаю все, что не могу себе позволить.) Носки с ярким рисунком.

— Нет серьезной причины, почему бы мне не отправить вас отсюда к чертям собачьим, — заявил он.

Я сообразил, что парень обожает говорить, просто тает от звука своего голоса. Я сказал:

— Вас не удивляет, что три девушки, которые умерли, работали здесь?

Он хлопнул себя по коленке.

— Вы представляете себе, сколько сотен служащих проходит через эти двери? Было бы странно, если бы они все оказались бессмертными.

— Вы знали эту девушку?

Похоже, я не понимал, что значит «сардонический», пока не услышал его смех.

— Сильно в этом сомневаюсь, — ответил он.

— Вы не могли бы сказать точнее? Сделайте одолжение ее матери.

Он соскочил со стола, нажал на кнопку Интеркома и сказал:

— Мисс Ли, принесите мне досье Сары Хендерсон. — И сел, весь из себя спокойный и расслабленный.

Я заметил:

— Впечатляет.

— Что, Интерком?

— Нет, как вы уверенно, ни разу не запнувшись, выдали имя девушки.

— Именно поэтому я здесь и сижу в костюме ценой в три штуки, а на вас… как бы это сказать… воспоминания о позапрошлом годе.

Появилась секретарша с тоненькой папкой. Форд потянулся за очками: естественно, это было пенсне. Издал несколько звуков, что-то вроде

          гммм…

          хмм…

          а…

Затем закрыл папку и заявил:

— Девица была прогульщицей.

— Кем?

— Не любила работать. Нам пришлось с ней расстаться.

— И все?

— Все. Увы, она, как бы это сказать, брак. Никакого будущего.

Я встал:

— Вот тут вы правы. У нее точно нет никакого будущего.

* * *

…Самоуверенно считал, что границы отчаяния полностью исследованы.

Саттон теперь жил в «Скеффе». Как и все другие здания в Голуэе, оно было недавно перестроено. Любое освободившееся место в городе тут же занимали под «роскошные апартаменты».

Саттона я нашел в баре наедине с кружкой «Гиннеса». Меня это воодушевило.

— Привет, — поздоровался я.

Он не ответил, мельком взглянул на мои слегка подживающие раны и кивнул. Я сел на стул рядом и жестом попросил бармена принести мне пива.

— Помнишь Кору?

Отрицательное мотание головой и:

— Забыл, что я не местный?

Прибыло пиво, я собрался расплатиться, но Саттон остановил меня, сказав бармену:

— Запиши на мой счет.

— У тебя есть счет?

— Полагается художнику… Вернее, художнику-погорельцу.

Я подумал, что лучше выложить все сразу.

— Нападение на меня, твой пожар — я не думал, что они связаны. Или вообще с чем-то связаны.

— А теперь?

— Считаю, что все это сделано умышленно. Мне… очень жаль.

— Мне тоже.

Мы помолчали, потом он попросил:

— Расскажи поподробнее.

Что я и сделал.

Рассказ занял больше времени, чем я думал, и счет сильно вырос. Когда я закончил, он подвел итог:

— Подонки.

— Не то слово.

— Доказать что-нибудь можешь?

— Ничего.

Я рассказал ему о Зеленой гвардии, охранной фирме и добавил:

— Они нанимают полицейских.

— Понятно. И ты думаешь, что…

— Хочу поглядеть, есть ли среди них те, кто напал на меня.

— И что потом?

— Расплатиться.

— Мне это нравится. Я с тобой.

— Нужно бы встретиться с мистером Плантером. Или он, или Форд убили ту девушку. Я хочу знать как и почему.

— Плантер — богатая гнида.

— Да уж.

— Наверняка много о себе думает.

— Уверен.

Он сделал большой глоток. Вокруг рта появились усы из белой пены.

— Думаешь, он любит картины? — спросил он.