Серж Брюссоло - Дом шепотов
– Она уже достала меня своими расспросами. Она просто невыносима! И что я могу ей ответить? Как ты себе представляешь – я должна сказать ей, что мы с ее отцом неплохо провели пару вечеров за кулисами кафешантана и после этого от него ни слуху ни духу? Нет, ей нужны красивые воспоминания. Для девочки это очень важно. Над этой штуковиной она будет мечтать еще лет десять.
И Тизи сдался, за три минуты придумав сценарий про красавца метиса, героя, сгоревшего на пожаре. В последнюю минуту, когда Лиззи уже собралась уходить, он напомнил ей, что хорошо бы убрать с каски пластинку с номером – просто так, на всякий случай…
Да, со временем Сара придумала свой собственный сценарий, который казался ей более похожим на правду.
Когда она въехала на аллею, ведущую к дому Адриана Уэста, ее остановила патрульная машина. Холм находился под наблюдением некоего охранного агентства, и право проезда имели только те автомобили, чьи номера фигурировали в списке службы безопасности. Саре пришлось подождать, пока стражи порядка удостоверятся по телефону, что господин Уэст действительно ее ждет. Когда проверка закончилась, ей указали на аллею, ведущую на вершину холма. Сара ожидала увидеть дом в стиле знаменитого Пикфаэ – легендарного поместья Мэри Пикфорд и Дугласа Фэрбенкса. Вместо этого она оказалась перед английским замком – необычной усадьбой, окруженной художественно разбросанными руинами. Рядом с калиткой на внушительной медной табличке можно было прочесть: «Адриан Уэст. Эсквайр».
Здесь было все, что положено, – и фонтан, окруженный искалеченными временем нимфами, и традиционный лабиринт из подстриженных под прямым углом кустов. На стенах замка виднелись многочисленные выбоины, словно по ним стреляли из автоматов или они пострадали от взрыва бомбы.
«Он наверняка купил это все в Англии и перевез сюда по камешку, – подумала Сара. – Толстосумы такого калибра не довольствуются подделками. Само собой разумеется, все это подлинное».
Три «Ягуара SK-E» были припаркованы рядком на газоне – черный, белый и серый. Их натертые до блеска кузовы блестели, несмотря на смог, скрывавший солнце. Сара вышла из своей машины и направилась к замку. Вблизи пробоины, оставленные войной, становились еще более явными. Никто и не пытался их скрыть или отреставрировать. Каменным львам, сидящим по бокам лестницы, не хватало голов. На цоколе правого красовалась медная табличка с надписью:
Здесь жил сэр Джеффри Хиллари Сноусон, член Лондонской королевской академии драматического искусства, который погиб на этой лестнице 7 июня 1943 года, во время вражеского налета на Бридж-касл, где изначально находился этот замок.
Сара припомнила, что Сноусон был вроде довоенного Лоуренса Оливье. Один из первых актеров шекспировского толка, который рискнул скомпрометировать себя в фильме для широкой публики, за что лондонские театральные критики пригвоздили его к позорному столбу.
Изо всех сил стараясь выглядеть непринужденно, Сара штурмом взяла парадную лестницу из белого мрамора. На середине ступеньки было шесть выщербин от пулевых отверстий, словно нанесенных по линейке. Она подумала, что именно эта очередь стала роковой для актера. Сара поморщилась: выемки, оставленные пулями, были залиты расплавленным золотом.
«Боже мой, даже Тизи бы до такого не докатился! – подумала она. – Как можно демонстрировать такой откровенно дурной вкус?»
Войдя в холл, она ничуть не удивилась, увидев именно то, что и ожидала. Картины, оружие, редкие вазы на специальных подставках, восточные ковры – тут присутствовал весь арсенал настоящего дворянина. За исключением того, что некоторые предметы мебели украшали таблички, поясняющие гостям, каким образом их использовал прежний хозяин. Красный шнурок, висящий на трех медных колышках, удерживал посетителей от нечаянного вторжения на огромный бухарский ковер в темных пятнах. И тут тоже медная табличка объясняла, что на этом ковре сэр Сноусон испустил дух, после того как слуги подобрали его на парадной лестнице, когда смертоносный обстрел окончился.
Сара задрожала. Ей подумалось, что лучше бы убраться отсюда подобру-поздорову, но в это мгновение перед ней возник мажордом, тоже словно только что доставленный из Англии.
– Добрый вечер, мисс, – церемонно склонился он. – Меня зовут Уиспер. Хозяин ждет вас на втором этаже, прошу вас следовать за мной.
Библиотека провоняла сигарным дымом. Адриан Уэст сидел в инвалидном кресле в скрывавшем его ноги домашнем халате, расшитом золотым шнуром в стиле «Великолепных Эмберсонов». И все-таки странный угол, образованный носками его лаковых туфель, наводил на мысль, что его конечности перестали подчиняться привычным законам анатомии.
«Господи, только бы не смотреть на эти дурацкие туфли! Не смотреть, не смотреть… » – твердила себе Сара.
Она с удивлением отметила, что Адриан все еще красив, несмотря на шрамы, рассекавшие его лицо. Он походил на Стюарта Грейнджера – те же благородные черты, те же невероятно изысканные седеющие виски. Определить его возраст было трудно. Он мог оказаться как преждевременно состарившимся молодым человеком, так и необычайно крепким стариком. Сара поняла, что он пытается компенсировать свою неподвижность жестикуляцией, чтобы не казаться слишком статичным. Ее тронуло это патетическое кокетство.
– Я не буду ходить вокруг да около, – произнес Адриан Уэст, поигрывая мундштуком. – Я страстный коллекционер, особенно меня интересуют вещи, принадлежавшие кинозвездам, чьи жизни трагически оборвались. Я приобрел большую их часть. Машину, на которой в пятьдесят пятом разбился Джеймс Дин – знаменитый «Маленький бастард», кровать, на которой в прошлом году обнаружили тело Мэрилин Монро, – вот только самые известные предметы из моей коллекции. Вы скоро сможете взглянуть на них, они хранятся в правом крыле замка. На поиски каждого из них я потратил немало денег и времени. Чтобы воссоздать спальню Мэрилин, я нанял тридцать детективов, которые прочесали Соединенные Штаты в поисках мебели, постельного белья, ковров, находившихся в комнате в тот день, потому что все рассеялось с феноменальной скоростью. Я использовал самые изощренные способы, чтобы завладеть пузырьками из-под лекарств, загромождавших ночной столик бедняжки… короче, воссоздание мало-помалу превратилось в настоящие поиски Грааля. Поиски, из которых я в конце концов вышел победителем.
«Или же тебя просто здорово надули, – подумала Сара. – Во всяком случае, именно так происходит обычно с сумасшедшими коллекционерами. Они становятся жертвами мошенников и изготовителей подделок».
Но она предпочла не делиться с ним своими тайными мыслями. Кроме того, ей совсем не улыбалось посещение музея ужасов этого свихнувшегося миллионера, ей хватало и собственных призраков.
– Я навел справки, – доверительным тоном сообщил Уэст. – Я знаю, что мы с вами существуем на одной волне. Мне известно, что произошло с вашей матерью. Думаю, нас обоих преследуют одни и те же вопросы… Для меня они стали навязчивой идеей. Возможно, это произошло потому, что я слишком близко соприкоснулся со смертью… и даже в течение минуты и тридцати семи секунд был настоящим трупом. Трупом, который вернули к жизни с помощью электрошока.
– Я не хочу, чтобы моя мать заняла место в вашем музее, – настороженно возразила Сара.
Правая рука Уэста совершила изящный пируэт в воздухе, словно он пытался разогнать клубы, исходящие от курительницы для благовоний. Он жестикулировал «по-европейски», кстати и некстати устраивая странные пантомимы, призванные подчеркнуть его слова.
– Вы ошибаетесь, – произнес он с тем особым бостонским акцентом, который перенимают шикарные американцы, когда хотят, чтобы их принимали за англичан. – Не в обиду вам будет сказано, но ваша мать нисколько меня не интересует. Она была всего лишь старлеткой, а не священным чудовищем, обнищавшим в зените славы, как Джимми Дин. Нет… Я позвал вас по другому поводу. Или, точнее, ради другого человека.
– Кого?
– Рекса Фейниса. Великого Рекса… Более великого, чем Кларк Гейбл, Дуглас Фэрбенкс, Валентино… Соблазнителя в подлинном смысле этого слова. Он умер летом 1938-го во время землетрясения, которое разрушило множество «звездных» вилл в Беверли-Хиллз. Он оказался единственным из погибших во время этой катастрофы актером, который находился на пике славы.
Сара нахмурилась.
– Его уже никто не помнит, – заметила она. – Никто сегодня не смотрит его фильмы. Их не показывают даже по телевизору в программе «Старая-старая сказка».
Калека улыбнулся.
– В этом нет ничего удивительного, – ответил он. – Я выкупил все права, равно как и все существующие ныне копии. Теперь я их единственный владелец и единственный зритель. Я всегда искренне восхищался этим актером. В детстве я раз сто ходил на его «Робин Гуда», «Озерного Ланцелота». Он был гораздо лучше Фэрбенкса и Флинна. Он не старел.
