Алафер Берк - Город лжи
Макс глянул через плечо в ее сторону. Его каштановые кудри были взлохмачены больше обычного — у него уже неделю не находилось времени для стрижки. Серые глаза казались уставшими, но, когда Элли подняла голову и подмигнула ему, он улыбнулся в ответ.
Эта тайная беседа оказалась совсем краткой.
— Ваша честь! — раздался возглас Герреро. Затем Сэм Спаркс громко втянул воздух.
Оба глядели в открытый блокнот, лежавший на коленях у Элли.
Бэндон посмотрел туда, куда были устремлены их взгляды.
— Я так понимаю, кроме крестиков-ноликов, стрелок и кубиков, там есть кое-что и поинтереснее?
В зале воцарилось молчание.
— Передайте ваши записи, пожалуйста, детектив Хэтчер. — Ему хватило мгновенного взгляда, после чего он снова вызвал Элли на свидетельское место. — У меня самого возникло несколько вопросов к вам.
Глава 6
14.45
Меган Гунтер
Одиннадцать букв, собранных в два слова — в одно имя — на экране, заполненном множеством слов о массе других людей из кампуса Нью-Йоркского университета. Но эти два слова — ее имя, заголовок в тематической строке сайта «Кампус Джус» — сделали последние три часа, всего-то сто восемьдесят минут, самыми долгими в ее жизни.
Когда профессор Эллен Стайн засекла ее, Меган тут же захлопнула свой ноутбук. Однако Стайн все равно велела ей задержаться после занятия — дабы преподать урок остальным участникам семинара, которые, возможно, тоже испытывали искушение пренебречь дискуссией ради более увлекательного чтения онлайн.
Когда Стайн завершила читать ей нотацию о важности группового обсуждения и эмпирического исследования, а также о вреде многозадачности в обучении, Меган уже опаздывала на лабораторную по биохимии. Лекцию она бы еще пропустила, но лабораторные работы составляли шестьдесят процентов ее оценки, и сачковать было нельзя. Ведь в медицинских школах будут интересоваться ее баллами по биохимии. Нет, лабораторную нельзя пропускать. И в компьютер влезть невозможно, пока титруешь растворы и проводишь реакции над пламенем бунзеновской горелки.
Но в конце концов она добралась до своего дома на 14-й улице — через три часа после того, как впервые увидела свое имя на сайте, позиционировавшем себя как приют самых сочных университетских сплетен в стране. Она быстро прошла в подъезд, вызвала лифт, а потом еще несколько раз нажимала кнопку, наблюдая обратный отсчет цифр на электронном табло. Поднявшись на четвертый этаж, Меган вытащила из сумки ноутбук и ключи.
Она вставила ключ в скважину круглой дверной ручки — другими замками она так и не обзавелась, — и повернула. Оказавшись в квартире, она поглядела туда, где раньше была свободная спальня, а теперь жила ее соседка.
Родители Меган изначально оправдывали покупку квартиры с двумя спальнями следующими причинами: во-первых, это капиталовложение на период учебы Меган в колледже, а во-вторых, место, где они могут остановиться, приезжая в город. Но затем начался экономический спад, а квартплата на Манхэттене осталась заоблачной, и перспектива получить дополнительный источник наличных перевесила желание Гунтеров иметь свой угол в Большом Яблоке. Меган все-таки пришлось смириться с подселением. Это было в мае. Хезер позвонила в первый же день, как только появилось объявление в электронной газете «Крейгслист». Она перевелась в Нью-Йоркский университет осенью и казалась вполне приличной девушкой, так что Меган доверилась своей интуиции.
Говоря по правде, ладить с Хезер было совсем несложно. Сегодня, как и почти всегда, Меган по возвращении домой увидела, что дверь в комнату Хезер закрыта, в квартире тихо и с момента ее ухода почти ничего не изменилось. Была Хезер дома или нет — так дела обстояли почти всегда. Иногда Меган хотелось, чтобы соседка вылезла наконец из скорлупы и начала вести себя так, будто это и ее дом. Но сегодня Меган была рада, что Хезер не видно.
Войдя в свою комнату, девушка закрыла дверь, шлепнулась на кровать поверх бледно-желтого покрывала и открыла свой ноутбук. Поиск Сети занял, казалось, целую вечность. Как только сигнал установился, она влезла в Интернет, заглянула в журнал и нашла адрес: www. campusjuice. com.
Затем она отыскала форум своего университета. Все сообщения на первой страничке оказались новыми — поступили в последние три часа. Она снова принялась листать странички, отыскивая свое имя. В прошлый раз оно располагалось на пятой, теперь сместилось на седьмую. Сайт явно пользовался популярностью.
Она подвела курсор к своему имени, набрала побольше воздуха и — щелкнула мышкой.
11.10–12.00. Семинар «Жизнь и смерть»
12.10–15.00. Лабораторная по биохимии
15.00–19.00. Перерыв. Домой, на 14-ю улицу?
19.00–20.00. Велосипед в «Равноденствии»
Это был ее распорядок дня, не забыли даже о занятиях велоспортом, на которые Меган ходила пять раз в неделю. Человек, разместивший этот пост, явно знал обо всех ее перемещениях. А еще он знал ее адрес или по крайней мере улицу. Это краткое сообщение было достаточно подробным, чтобы Меган поняла: последняя его строка — вовсе не преувеличение.
Меган Гунтер, за тобой наблюдают.
Глава 7
Четверг, 25 сентября
14.00
Роган забрал большой полиэтиленовый пакет с застежкой-молнией из рук сотрудника суда на Центральной улице, 100.
— Я быстренько сотру эту улыбочку с твоего лица, сынок.
Служащий, потупившись, продолжил заполнять бланк на освобождение, который Элли должна был подписать, — закончился срок ее ареста за неуважение к суду.
— «А может, это Спаркс?» — понизив голос, повторил ее слова Роган. — И о чем ты, черт побери, думала?
«А может, это Спаркс?» Прошло чуть больше суток с того момента, когда судья Пол Бэндон прочел эти слова в ее блокноте. Она машинально написала их рядом с карикатурным рисунком — тощая взлохмаченная фигурка в полосатой робе, стоящая за тюремной решеткой.
— Видимо, я посчитала, что мы слишком быстро отстали от Спаркса. — Элли извлекла из пластикового пакета маленькие золотые сережки и начала продевать их в уши.
Роган поднес пальцы к переносице и покачал головой.
— Можно подумать, твой нынешний вид выиграет от благородного металла.
Напарники в этом отношении — как родственники: если Роган имел полное право подтрунивать над ее отсидкой, то рядовому служащему лучше было помалкивать.
Сутки напролет Элли вновь и вновь мысленно проигрывала сцену в суде, и все равно не могла поверить, что Бэндон так легко перевел стрелки на нее. Она готова была поклясться, что до той самой минуты, когда Бэндон потребовал у нее блокнот, она не отдавала себе отчета в том, какие слова и картинки намалевала на бумаге.
И напрасно она пыталась убедить в этом Бэндона. Признайся она в своих смутных подозрениях, не обнародованных со свидетельской трибуны, — глядишь, отделалась бы лишь нравоучением.
Но вместо этого Элли пустилась в объяснения. А Бэндон — нет чтобы проявить понимание, велел ей не умничать. А потом, когда она еще настойчивей принялась спорить, а Макс попытался ее урезонить, Бэндон пришел к выводу, что она лжет. Ему. Лично. А уж такого ни один судья не потерпит.
И вот, поскольку Бэндон счел ее лгуньей, ночь она провела в камере.
— Что ж тебя никакой крутой парень не выкупил? — поддел Роган.
— Ты тоже меня не выкупал. Меня освободили, потому что я отбыла весь свой двадцатичетырехчасовой срок.
— И все-таки. А где же твой Макс?
— Я не хотела, чтобы судья узнал про нас. Я и так у него в черном списке. Незачем приплетать сюда Макса. Кроме того, ты сам вызвался забрать меня отсюда. Я и одна прекрасно добралась бы до участка.
— Как? Упустить твое позорное шествие в бесформенных шлепках?
Элли посмотрела на свои черные кожаные туфли с низким каблуком, радуясь, что ей вернули обувь.
— Пожалуйста, скажи, что запах, который я чувствую, всего лишь воспоминание о пребывании в миленькой гостиничке на Центральной улице.
— Прости, подруга. Боюсь, что ты насквозь пропиталась всепроникающей вонью здешней обстановки.
— Я счастлива, что мои личные и профессиональные мучения доставили тебе столько веселья.
— Так ты собираешься объяснить мне, откуда взялись записи, из-за которых ты попала в это дерьмо?
— Мои мысли где-то блуждали. Сам знаешь, лучшие идеи возникают, когда мы не прикладываем к этому никаких усилий.
— Ты забыла, что мы действительно выглядим так, будто подбираемся к нему? Близко. О-очень близко. — Роган скрестил руки на груди, сунув пальцы под мышки.
Как всегда, он был прекрасно одет. Сегодня на нем был черный шерстяной костюм, бледно-лиловая парадная сорочка и галстук от «Гермес», стоивший дороже, чем весь наряд Элли. Он зарабатывал не больше других стражей порядка, но благодаря наследству бабушки, удачно вышедшей замуж в преклонные годы, мог себе позволить выглядеть отнюдь не на полицейское жалованье.
