Уве Шомбург - Код Вавилона
— …и оба острова состоят из одних и тех же гранитов, из одной и той же изверженной горной породы с идентичными осадками мелового периода… — хриплый голос Криса звучал терпеливо, почти снисходительно.
— Ну да, — неожиданно слабо возразил Хуберт Шустер.
— …и нет ничего, ну совершенно ничего в качестве почвы на западе Кубы, в Вуэльта-Абахо, что делало бы ее лучше, чем в долине Чибао в Доминиканской Республике, — Крис изобразил улыбку. Нет, не напрасно он так подробно побеседовал с производителем сигар.
Головы повернулись к Шустеру, который стоял с пунцовым от гнева лицом и какое-то время раздумывал, прежде чем шагнуть в ловушку.
— На Кубе растет совсем другой табак. Само по себе растение — вот что, в конечном счете, и определяет существенное различие, — его голос так и сочился небрежностью. Он довольно огляделся вокруг, и некоторые из гостей услужливо закивали.
— Тут я вынужден вам снова возразить, — голос Криса был тих, доброжелателен и отчетлив.
Взгляд блондинки, спутницы Шустера, впился в Криса. Ее зрачки расширились, она приоткрыла рот, стиснула зубы и отрицательно покачала головой — почти незаметно. Крис зафиксировал ее предостережение, но уже не мог остановиться и должен был довести дело до конца.
Вот так всегда с поединками. Крис уже знал это за собой: начиная с какого-то момента он уже не мог отступить и шел напролом, будь что будет.
Крис дождался, когда Шустер вскипит, и сменил тон. Теперь слова слетали с его языка холодно и едко:
— Вы явно не знакомы с историей заселения Кубы. Как вы думаете, что привезли с собой доминиканские поселенцы, которые в XVIII и XIX веках бежали от постоянных беспорядков на своем острове и развели табачные плантации на Кубе? — Крис заметил в собственном голосе слегка торжествующие нотки и снова сделал рассчитанную паузу. Слишком разозлил его этот тип своей заносчивостью. Для завершающих слов он перешел на глумливую иронию: — Могу вам открыть секрет: они привезли с собой семена табака. Еще вопросы есть?
Шустер молчал, плотно сжав губы. Его яростный взгляд метнулся к Шарфу. Гости стыдливо опустили глаза.
— Идиот, — пробормотал Шарф и подал оркестру знак нарушить мучительную тишину бравурной мелодией, чтобы гости могли отступить на танцевальную площадку.
Шарф спустился с подиума, не удостоив Криса даже взгляда. Он обнял Шустера за плечо и повел его прочь.
Крис стоял на подиуме один. Официант, хмыкая про себя, убирал приборы для сигар.
Внизу Шарф и Шустер пробивались сквозь толпу гостей. Внезапно Шустер обернулся. Он вытянул правую руку так, будто его указательный палец был дулом пистолета, направил его на Криса и изобразил выстрел. Затем коротко прикрыл левой ладонью глаза.
Глава 4
Тоскана
Четверг
Крис чувствовал себя свободным и расслабленным. Это походило на поездку в отпуск. На заднем плане поднимались Апеннины, взгляд уносился вдаль над бескрайними полями к виноградникам на склонах. Горные хребты были размыты в сиянии солнца, как плавные волны, мягко прорисованные широкой кистью. Дорогу окаймляли нескончаемые каменные стены.
Минувшую ночь он провел в одном мюнхенском пансионе и ранним утром забрал заранее арендованный Графом автомобиль. На серебристом «Мерседесе-Е220» он катил через Инсбрук и Бозен в Верону, затем дальше в сторону Болоньи и Флоренции. На парковочной площадке он спонтанно подобрал молодую парочку, путешествующую автостопом: они пробирались на попутках в Рим.
Аня и Филипп хотели осмотреть Вечный город и мечтали увидеть папу римского. Всю дорогу они только и говорили что о Боге и Вселенной, и Крис наслаждался весельем этих двадцатилетних ребят, когда зазвонил его мобильник.
— Примолкните на минутку, ладно? — Он глянул на номер звонившего и сунул наушник в ухо.
То была Ина. Она хотела в виде исключения уйти домой пораньше, а перед этим обсудить задания для курьеров на следующую неделю. Когда после этого она спросила о погоде, он ее перебил:
— Ина, скажи, для чего ты позвонила.
Она поколебалась, прежде чем ответить.
— Звонил налоговый консультант, — произнесла она наконец. — Он в тревоге за нас. В общем, дела наши плохи. Первые месяцы оказались катастрофическими. Это подтверждается и выписками с нашего счета в банке. Сплошные минусы.
— Я знаю, что дела не блестящи. — В последнее его посещение банк уже грозил ему закрытием кредитной линии, и без того скупой, если в ближайшее время не произойдет положительных сдвигов.
Крис глянул на Филиппа, сидящего на пассажирском сиденье. Молодой путешественник с интересом прислушивался. Их взгляды встретились. Филипп понял и отвернулся.
— Так и должно быть в фазе роста. Сначала приходится инвестировать, прежде чем…
— Перестань, — умоляюще прошептала Ина. — Я тебя предупреждала. Два новых курьера сразу — это много. И с демпинговыми ценами мы хоть и получаем больше заказов, но все равно не имеем никакой прибыли.
Осенью он нанял двух новых курьеров, когда уже не справлялся силами двух своих студентов. Теперь они работали впятером плюс Ина в офисе. Но он просчитался в том, что касалось вербовки клиентов и распределения заказов на пятерых курьеров. Кроме того, были клиенты, которые предпочитали, чтобы их задания выполнял только он. Они видели доказательство исключительного доверия в том, что поручали ему доставить к месту отдыха их отпускную одежду. Малейшее изменение вносило помехи, и Крис просто недооценил чувствительность некоторых клиентов.
Как он ни старался, выкрутиться не получалось. Либо он ехал сам и тогда не мог заниматься поиском новых заказов, либо наоборот.
— Но ведь Граф уже заплатил, ты сама говорила вчера вечером.
Ина молчала, и он уже решил, что связь прервалась.
— Это так, — сказала она наконец. — Зато есть другие потери. Сегодня утром по телефону поступило четыре отказа. Эти клиенты больше не будут давать нам поручения. Самое худшее то, что это были надежные, регулярные заказы.
Крис насторожился. Он заметил в зеркале заднего вида, что юная путешественница смотрит в окно и изо всех сил старается не обращать внимания на его слова.
— Что бы это значило?
Ина нервно засмеялась:
— Это привет из Мюнхена. Должно быть, вчера ночью ты произвел сильное впечатление своим выступлением.
— Шарф? Торговый дом?
— Один отказ — да. Еще два отказа пришли от Шпренгера из Аугсбурга и из филиала здесь, в Кельне. Четвертый отказ — от Кенеманна из Эссена. Ты что, уронил кому-то на ногу кувалду?
— Глупости.
— По крайней мере, такое впечатление, что один шеф подговорил другого — и мы в пролете.
Зарентин выругался.
— Почему ты так думаешь?
— Отказ в сотрудничестве торгового дома поступил от некоей госпожи Ахтернбуш. Она сказала, что звонит по поручению шефа… и что премии тоже не будет, босс якобы сердит. — Ина помолчала. — Что ты там учинил? Опять не утерпел?
— Зачем я вообще ввязался в это дерьмо? — Крис яростно ударил по рулю. — Оставался бы себе нормальным Булем, было бы лучше.
— Что, неприятности?
— Еще какие! — Крис вспомнил, что у него в машине автостопщики, и криво улыбнулся: — Простите. В моем мелком бизнесе возникли некоторые проблемы.
— Но ведь без проблем не бывает, — Филипп серьезно кивнул: — Мои родители держали магазин музыкальных инструментов. Теперь уже не держат.
— Что, прогорели? — спросил Крис.
— Нет, продали. Поживились кое на чем и теперь живут на Майорке, а мне тут хватает на учебу.
— А у вас? — Крис посмотрел на Аню в зеркало заднего вида.
— Мой отец врач, у него собственная практика — урология. На создание этой практики ушли годы. Сейчас дела хуже, чем раньше, но в целом, пожалуй, ничего.
«Хорошие стартовые условия», — подумал Крис. Его-то родители — каменщик и продавщица — осуществили свою мечту о собственном доме, начав с нуля, и чуть было не надорвались, когда мать больше не могла зарабатывать, потому что ей пришлось ухаживать за старыми родителями. Тогда они долгое время ничего не могли себе позволить.
— А вы работали в полиции? — спросил Филипп после паузы.
— Ишь какой любопытный!
— Вы же сами намекнули. Но если это слишком личное, извините!
Они перед этим всю дорогу разговаривали, и Крис уже многое знал о них. Почему бы и ему не ответить откровенностью?
— После реального училища я попал в архивные подвалы участкового суда. Там я должен был кое-чему научится. Образцом для меня был один служащий, который целую вечность готовил выписки из поземельного кадастра и, помимо этого, предавался пьянству. Его жена регулярно изменяла ему с писарями на столах среди бумажных гор.
