Патрисия Корнуэлл - Ферма трупов
— Кое-какие признаки навели меня на мысль, что тело Эмили находилось в холодильной камере, — сообщила я Марино.
Уэсли и впрямь направился в нашу сторону.
— Конечно, находилось. Когда лежало в больничном морге. — Марино как-то странно посмотрел на меня.
— Кажется, я что-то пропустил? — спросил Уэсли. Он отодвинул стул и присел за наш столик.
— Я предполагаю, что до того, как труп Эмили Стайнер оставили на берегу озера, его держали в холодильной камере, — сказала я.
— Основания? — Уэсли потянулся за перцем. Из-под рукава пальто показалась золотая запонка с эмблемой министерства юстиции.
— Кожа сухая и рыхлая, — объяснила я. — Тело хорошо сохранилось, практически никаких повреждений, которые могли бы оставить насекомые или хищники.
— Тогда получается, что мотели из тех, где дерут втридорога ни за что, отпадают, — заметил Марино. — Не запихал же Голт труп в мини-бар.
Уэсли, педантичный во всем, аккуратным движением от себя зачерпнул ложку супа с моллюсками и поднес к губам, не уронив ни единой капли.
— На экспертизу что-нибудь взяли? — поинтересовалась я.
— Ожерелье и носки, — ответил Уэсли. — И клейкую ленту. К сожалению, ее сняли в морге до того, как исследовали на отпечатки пальцев. Еще и всю изрезали.
— Вот черт, — пробормотал Марино.
— Но это все же самая многообещающая улика. Я, например, не припоминаю, чтобы видел когда-нибудь клейкую ленту ярко-оранжевого цвета. — Он взглянул на меня.
— Я такую точно не видела, — сказала я. — В лаборатории что-нибудь обнаружили?
— Пока ничего, кроме жирных следов. Видимо, края рулона были испачканы каким-то маслянистым веществом, но пока это нам ничего не дает.
— А что еще отправили в лабораторию?
— Тампоны с мазками, почву из-под тела, простыню и пластиковый мешок, которые использовали для транспортировки.
Он перечислял, а меня все больше брала досада. Можно было только предполагать, что еще упущено, какие микроскопические свидетельства утеряны навсегда.
— Мне понадобятся копии всех фотографий и отчетов по делу. И результаты лабораторных исследований, как только они будут готовы, — заявила я.
— Все данные тебе предоставят, — заверил Уэсли. — Лаборатория свяжется с тобой напрямую.
— Нужно точное время смерти, — сказал Марино. — Чтоб без всяких расхождений.
— Да, выяснить его крайне важно, — согласился Уэсли. — Можешь провести какие-нибудь дополнительные тесты?
— Сделаю все, что в моих силах, — пообещала я.
— Ну, я пошел. Пора пострелять по живым мишеням. — Взглянув на часы, Марино поднялся из-за стола. — И так уже, наверное, без меня начали.
— Я бы советовал переодеться, — заметил Уэсли. — Лучше во что-нибудь поплотнее и с капюшоном.
— Ага, чтоб меня тепловой удар долбанул.
— Все лучше, чем девятимиллиметровые шарики с краской, — ответил Уэсли. — Они тоже долбанут — не обрадуешься.
— Елки-палки, сговорились вы, что ли?!
Марино удалился, на ходу застегивая на объемистом брюшке блейзер, приглаживая редкие волосы и поправляя брюки. Он всякий раз по-кошачьи застенчиво охорашивался, появляясь в комнате или покидая ее.
Уэсли посмотрел на пепельницу с окурками, оставшуюся на месте Марино, затем перевел взгляд на меня. Потемневшие глаза, плотно сжатые губы — можно было подумать, что это лицо никогда не улыбалось.
— Кей, ты должна как-то повлиять на Пита, — сказал он.
— Если бы я могла, Бентон…
— Только ты и можешь изменить хоть что-то.
— Вот это меня и пугает.
— А меня пугает то, как он весь побагровел, пока шло совещание. Он ни черта не делает из того, что могло бы ему помочь. Вредная пища, сигареты, выпивка… — Уэсли отвел взгляд. — После развода с Дорис он совсем махнул на себя рукой.
— Ну, сейчас с ним все не так уж и плохо.
— Это ненадолго. — Бентон снова посмотрел на меня. — В общем и целом он просто загоняет себя в гроб.
В общем и целом Марино упорно трудился над тем, чтобы загнать себя в гроб, всю свою сознательную жизнь. И я не имела ни малейшего понятия, как это можно изменить.
— Когда собираешься обратно в Ричмонд? — спросил он, и я подумала о том, что скрывается за глухой стеной, которую он воздвиг вокруг себя. Я подумала о его жене.
— Не знаю пока, — ответила я. — Хотелось бы хоть немного побыть с Люси.
— Ей предлагают остаться — она тебе сказала?
Я пристально смотрела на залитую солнцем траву, на листья, которые шевелил ветер.
— Она просто в восторге, — сказала я.
— Но ты — нет.
— Нет.
— Я понимаю тебя, Кей. Ты не хочешь, чтобы твой мир стал и миром Люси тоже. — Выражение его лица едва уловимо смягчилось. — Что ж, хоть в чем-то ты не являешься образцом холодной логики и бесстрастия. Это не может не радовать.
Уэсли как никто другой знал, что я не была образцом логики и бесстрастия во многих отношениях.
— Я даже не представляю толком, чем она занимается, — пожаловалась я. — Как бы ты отнесся к такому, если бы дело касалось твоей семьи?
— Так, как отношусь на самом деле. У меня нет ни малейшего желания, чтобы мои дети служили в правоохранительных органах или в армии, чтобы они вообще брали в руки оружие. И все же я хотел бы, чтобы они занимались этим.
— Потому что хорошо знаешь изнанку жизни, — проговорила я, посмотрев ему в глаза и задержав взгляд дольше, чем следовало бы.
Он скомкал салфетку и положил на поднос.
— Люси нравится ее работа. А то, как она работает, нравится нам.
— Приятно слышать.
— Она действительно потрясающий специалист. Программное обеспечение, в разработке которого она принимает участие, совершит переворот в расследовании насильственных преступлений. Ведь сколько времени проходит, прежде чем удастся выследить такую вот гадину, которая забралась черт знает куда. Что, если бы Голт убил Эмили где-нибудь в Австралии? Думаешь, мы бы узнали об этом?
— Скорее всего нет, — ответила я. — Во всяком случае, не так скоро. Но мы не можем сказать определенно, что убийца — Голт.
— Зато совершенно определенно, что чем быстрее мы поймаем преступника, тем больше жизней сохраним.
Он протянул руку за моим подносом и поставил его поверх своего. Мы поднялись из-за стола.
— Думаю, нам стоит зайти к твоей племяннице, — предложил он.
— Не могу сказать, что ты меня вполне убедил.
— Хорошо. Тогда дай мне еще немного времени, и ручаюсь, что мы это исправим.
— Буду только рада.
— Так, сейчас час дня. Может, увидимся здесь снова в половине пятого? — спросил он уже на выходе из кафетерия. — Кстати, как Люси устроилась в Вашингтоне? — Уэсли имел в виду одно из тех малопривлекательных общежитий, где койки были узенькими, а полотенца больше походили на носовые платки. — Жаль, что не получилось предоставить ей отдельную комнату.
— Не о чем тут жалеть. Общение с соседями пойдет ей только на пользу, даже если она не особенно с ними сблизится.
— Гении часто плохо идут на контакт.
— Это единственный недостаток, который был в ее школьном табеле, — согласилась я.
Следующие не сколько часов я провела, пытаясь дозвониться до доктора Дженретта. Мои попытки не увенчались успехом — он, видимо, взял отгул и отправился играть в гольф.
В моем ричмондском офисе, к счастью, все было в полном порядке. Все поступления на данный момент требовали простого осмотра, то есть исследования внешнего вида тел и забора проб жидкостей. Убийств со вчерашнего вечера, к счастью, не произошло, а материалы для двух судебных слушаний, запланированных на эту неделю, были уже подготовлены.
В назначенное время Уэсли встретил меня в кафетерии.
— Надень вот это. — Он протянул мне бейджик для посетителей, который я прикрепила к нагрудному карману жакета рядом с наименованием своего подразделения.
— Сложно было получить? — спросила я.
— В общем, непросто, но мне удалось.
— Какое облегчение сознавать, что я выдержала проверку, — заметила я с иронией.
— Выдержала, но едва-едва..
— Ну спасибо.
Он немного помолчал, потом, пропустив меня вперед в дверях, легонько коснулся моей спины.
— Кей, я полагаю, излишне предупреждать тебя — все, что ты увидишь или услышишь в ТИКе, не должно покинуть его стен.
— Ты прав, Бентон, это совершенно лишнее.
Выйдя из кафетерия, мы оказались в помещениях магазина академии. Вокруг было полно слушателей из числа офицеров полиции, все в красных рубашках, с надписями «ФБР» на всех мыслимых и немыслимых местах. На лестнице подтянутые мужчины и женщины вежливо уступали нам дорогу. Среди разнообразных цветов одежды, много означавших для посвященного, не было только синего — новых агентов не готовили уже больше года.
По длинному коридору мы добрались до вестибюля. На электронном табло высвечивалась надпись, напоминавшая посетителям о том, что бейджики необходимо держать на виду. Мы вышли из здания. День был просто чудесным. Идиллию нарушал лишь постоянный треск выстрелов, доносившийся откуда-то издалека.
