Игорь Сахновский - Человек, который знал все
Ей было неприятно это говорить. В разнеженном голосе даже позвякивали слезы.
– Ну вот и ладно. И черт с ними, с двумя! – Безукладников уже проклинал свою несдержанность. – Как ты сейчас выглядишь?
– Как я могу выглядеть? Я вся голая.
– Ты сменила прическу?
– Я подстриглась – почти как мальчик. Говорят, очень идет. Откуда ты знаешь – ты меня где-то видел? Тебе понравилось??
C этого момента он лишь рассеянно поддакивал, уйдя в себя.
Разговор остался лежать и черстветь, как надкушенный бутерброд.
– Но ты ведь еще позвонишь? – загрустила Ирина. – Часов до восьми я всегда одна.
Он заверил почти машинально, что скоро позвонит, и вновь поплыл к дивану.
Спустя несколько минут полного оцепенения лежащий открыл глаза – и тут же вскочил, как ошпаренный. Новый паралич настиг его в положении стоя. Со стороны могло показаться, что Безукладников тронулся умом.
Часы показывали без десяти четыре. Очень тихо, едва ли не крадучись, он опять подошел к телефону. Соратница шефа была на месте.
– Раиса Алексеевна, это снова я. Можно глубоко интимный вопрос?
Она хмыкнула. Ей нравились такие подходы.
– Вот эту, извините, юбку…
– Какую юбку?
– Темно-зеленую, в которой вы сейчас… – Он подождал, не будет ли возражений. Их не было. – Вы сами шили?
– Безукладников, ты мне грубо льстишь. Это коллекционная вещь от Маши Ведерниковой. Ползарплаты вынула.
– Давно купили?
– В пятницу. А, кстати, когда ты успел разглядеть? Тебя же не было…
Он сидел, уронив трубку на колени, и насвистывал мотивчик из Моцарта.
Следующие полчаса были отданы безудержному экспериментированию. На этот раз обошлось без телефона. Безукладников подходил к шкафу, распухшему от разномастных книг, выбирал наугад взглядом молчаливый томик и спрашивал вслух, чуть форсируя голос, как если бы в квартире присутствовал кто-то еще:
– Здесь, помнится, где-то было про обезьяну в Индокитае… Какая же это страница?
Впрочем, он мог не напрягать голосовых связок и вообще молчать.
Ответ приходил немедленно. Безукладников снимал книгу с полки и без лишних листаний убеждался в абсолютной точности подсказки, полученной неизвестно от кого. Пришедшая на ум сто сорок девятая страница безошибочно оказывалась именно сто сорок девятой, с неопровержимым третьим абзацем снизу:
" – Видите ли, – отвечал Фальтер, – в Индокитае, при розыгрыше лотереи, номера вытягивает обезьяна. Этой обезьяной оказался я. Другой образ: в стране честных людей у берега был пришвартован ялик, никому не принадлежавший; но никто не знал, что он никому не принадлежит; мнимая же его принадлежность кому-то делала его невидимым для всех. Я случайно в него сел".
Довольный экспериментатор усложнял задачу – выбирал сто лет не читанную книгу (когда-то громкое восхищение этим романом было частью обязательной школьной программы) и наугад "заказывал" номер страницы, интересуясь ее содержимым. В тот же миг его бедный разум засевали какие-то пыльные аграрные показатели:
"По плану площадь весенней пахоты в Гремячем Логу должна была составить в этом году 472 гектара, из них 110 – целины. Под зябь осенью было вспахано – еще единоличным порядком – 643 гектара, озимого жита посеяно 210 гектаров. Общую посевную площадь предполагалось разбить по хлебным и масличным культурам следующим порядком: пшеницы – 667 гектаров, жита -210, ячменя – 108, овса -
50, проса – 65, кукурузы – 167, подсолнуха – 45, конопли – 13. Итого
– 1325 гектаров плюс 91 гектар отведенной под бахчи песчаной земли…"
Затем он утыкался в желтоватую страницу – и не верил своим глазам.
В конце концов, отойдя от шкафа, Безукладников изволил полюбопытствовать, сколько денег в его распоряжении. Нельзя сказать, что это был чисто спортивный интерес: последний раз он ел в больнице утреннюю кашу. Точный размер наличных финансов – 13 рублей 81 копейка – Александр Платонович выяснил, не открывая кошелька. Однако, тихо надеясь на ошибку, открыл и пересчитал. Тринадцать восемьдесят одна. Этой суммы не хватило бы даже на скромный ужин в соседней пельменной.
Он вовремя вспомнил, что в холодильнике оставалось несколько сиротливых яиц и удручающе пожилой маргарин.
(Эпизод с яйцами Безукладников рассказывал мне с особым комическим энтузиазмом, давясь нервными смешками. Вообще смех у него был странный, похожий на маскируемые приступы астмы. Смеясь, он как будто страшился одновременно двух вещей – сболтнуть лишнего и задохнуться.)
Прежде чем проникнуть в холодильник, голодный естествоиспытатель мысленно осведомился, сколько яиц ему сейчас предстоит съесть. Выходило огорчительно мало – всего два. Насвистывая и перевирая того же Моцарта, он приоткрыл дверцу и осекся. Яиц в холодильнике было три.
– Ага! – вскричал Безукладников с таким злорадством, словно засек прокол в манипуляциях факира. Не прошло и полминуты, как он выронил и вдребезги раскокал об пол одно яйцо. В результате ему все-таки пришлось довольствоваться двуглазой яичницей, как назло еще и подгоревшей.
…Вечер прошел в мучительстве от непрошеной ревности и закончился леденящей новостью.
Как ни запрещал себе Александр Платонович заглядывать в теперешнюю личную жизнь Ирины – он не сумел отказаться, и счастливее от этого он точно не стал. Теперь он знал, что его единственная желанная умница, его "дурочка", его "слоник", его ненаглядная "синичка" и "белочка", лежа в одной постели с Сергеем Юрьевичем, выдыхает горячим шепотом те же самые драгоценные слова, которые были навсегда подарены ему, Безукладникову, и так же беспомощно стонет в блаженстве, и тому подобное. Что, впрочем, не мешает ей хотеть встречи с бывшим супругом, простодушно и чувственно скучать по нему. К тому же Сергей Юрьевич в последнее время возвращался домой все позже, разговаривал с женой все реже и был необъяснимо, беспросветно мрачен. Узнать причину этой мрачности Безукладников пожелал только потому, что она вызывала сильную тревогу у Ирины.
Сергей Юрьевич Немченко импортировал из Восточной Европы недорогие лекарства, для чего арендовал, а затем выкупил в полную собственность симпатичный грузовичок "Вольво". Попутно время от времени он выполнял приватные, чисто конкретные просьбы своего бывшего одноклассника Коли Шимкевича – ныне владельца сети автозаправочных станций, одного из авторитетных лидеров уктусской группировки и по совместительству депутата Государственной думы. Колины просьбы выглядели ничуть не обременительно: увезти-перевезти через границу портфельсаквояж-коробочку – и все. Зато размеры благодарности депутата-авторитета иногда были сопоставимы с месячной прибылью фармацевта-оптовика. В путешествиях с Колиной "начинкой" Сергей Юрьевич, как правило, участвовал лично; обычные же поездки доверял одному водителю.
В сентябре Немченко предложили соблазнительную сделку. Был хороший заказ на партию дорогих и редких медикаментов, был замечательно надежный поставщик. Но теснили сроки, и требовалось прямо сейчас 320 000 долларов – таких финансовых масштабов Сергей Юрьевич еще не достигал. Ошеломительную щедрость вдруг выказал Коля Шимкевич, душа-человек. Легко дал всю сумму в долг, даже без расписки, а на вопрос о процентах махнул рукой – дескать, пустяки, сочтемся.
В том, что произошло с плотно груженным "Вольво" на обратном пути неподалеку от Лодзи, уже вторую неделю разбиралась польская полиция. Но, по всем признакам, водитель не справился с управлением либо заснул за рулем и, завалив машину в кювет, погиб от черепно-мозговой травмы еще до возгорания бензобака. Покалеченный, выгоревший грузовик ремонту не подлежал. Незастрахованный груз превратился в золу и горелый мусор. Сергей Юрьевич – теперь отчаянный должник – боялся глядеть в глаза Шимкевичу, а тот вел себя так, будто ничего не случилось.
В субботу Коля пригласил Немченко с женой попариться в сауне и там, накачавшись коньяка, сорвал с Ирины купальник. При этом он вполне вменяемо подмигнул Сергею Юрьевичу:
– Познакомь друга с женой, а?
Ирина еле слышно сказала: "Скотина", заплакала и ушла переодеваться. Немченко не произнес вообще ни слова. Так и сел за руль в полном молчании. Ему очень хотелось думать, что Коля просто перепил – с кем не бывает. Но уже в воскресенье утром Шимкевич, громко зевая, заявил по телефону, что страсть как соскучился по своим деньгам, и предупредил: "Давай не тяни резину, а то будешь, как Луцкий, в морге мух кормить. Заодно подумай про свою кобылу сисястую!"
Весь город знал: ресторатора Луцкого застрелили дома, прямо в постели, причем изуродовали так, что вдова просила на похоронах гроб не открывать. Конфликт между Шимкевичем и Луцким тоже ни для кого секретом не был.
Всю эту информацию, неизвестно откуда явившуюся, Безукладников проглотил в один миг – и чуть не отравился. Печальная участь Сергея Юрьевича Немченко смущала его меньше всего, но ближайшее будущее Ирины внушало реальный страх.
