Кристофер Райх - Клуб патриотов
— А если она не присоединится? — поинтересовался мистер Пендлтон.
— Присоединится, — обнадеживающе произнес мистер Кинг. — Иначе быть не может.
Мистер Пендлтон хмыкнул, не одобряя идеализма своего более молодого товарища.
— Ну а если все-таки нет? — повторил он.
Ему никто не ответил, и он перевел взгляд в угол комнаты, на застекленный шкафчик, где хранились реликвии, принадлежавшие их предшественникам. Прядь золотистых волос Гамильтона. Щепка от гроба Вашингтона (ее добыл один из предыдущих членов Комитета, когда этого отца-основателя перезахоранивали в родовом поместье Маунт-Вернон). Библия, принадлежавшая Аврааму Линкольну. Как и он, они тоже были реалистами и предпочитали исходить из возможного.
— Это симптоматично, — заметил мистер Джей. — Люди не привыкли, чтобы правительство подливало масло в огонь. Им нравится, когда в Америке все спокойно. Они за то, чтобы тушить пожары, а не раздувать их. И сенатор Маккой полагает, что причиной многих проблем являемся именно мы.
Мистер Вашингтон кивнул:
— Два океана уже не отделяют нас от остального мира, как раньше. Если мы хотим защитить свои интересы, надо действовать самим, а не только предпринимать ответные шаги. Бог поместил нас на карту мира не для того, чтобы мы кланялись и пресмыкались перед любым второсортным диктатором.
— Это не проблема, — ответил мистер Пендлтон. — У нас имеются реальные возможности. И сейчас мы можем обустраивать мир так, как нам кажется правильным. Мы должны продемонстрировать всем свое предназначение. И пора уже сделать то, что в наших силах.
— «Вы — свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы»[2] — процитировал мистер Кинг.
Журналист и историк, он написал биографию Джона Уинтропа, за которую получил Пулицеровскую премию. В свои сорок лет он был самым молодым в этой группе, или Комитете, как они себя называли. Только один человек за всю их историю был еще моложе: Александр Гамильтон, основавший этот клуб в 1793 году в возрасте тридцати восьми лет.
— Как много она знает? — спросил мистер Пендлтон. — Имена? Подробности? Получилось ли обсудить с ней какие-нибудь наши начинания?
Настроение в комнате изменилось так же резко, как меняется ветер. От согласия оно качнулось к конфронтации.
— Ничего особенного, — ответил, поправляя очки в роговой оправе, мистер Джей, невысокий пухлый толстяк с жиденькими седыми волосами, обрамлявшими страдальчески кислое лицо. — Но ей известно о нашем существовании, и, по-моему, она знает, что я — один из членов Комитета. Разумеется, я заверил ее, что мы считаем себя организацией, находящейся исключительно в распоряжении президента. Чтобы помогать, когда требуются чрезвычайные меры. Те самые, о которых простым людям лучше не говорить.
— Неужели ей не было любопытно? — спросил мистер Кинг. — И она не захотела выяснить, кто именно входит в Комитет? Чем нам уже приходилось заниматься?
— Не ошибусь, если скажу, что миссис Маккой проявила любопытство. Я рассказал ей о некоторых делах, к которым мы имели непосредственное отношение. В частности, о Договоре Джея.
— Вот так все и рассказали?
Предполагаемые последствия, кажется, потрясли мистера Кинга.
— Если я о чем-то и умолчал, то дал ей возможность догадаться. Она умная женщина.
Мистер Кинг вздохнул. За всю их историю только один президент отказался вступить в Комитет. Джон Адамс. Но, правда, он и президентом был только по названию. Уединился в Брейнтри, а тем временем Александр Гамильтон через своих хороших друзей в правительстве нажимал на все нужные рычаги. Ладони мистера Кинга покрылись липким потом. Ситуация в целом заставляла его чувствовать себя более чем неуютно. Он журналист. Одно дело — сообщать о важных событиях. И совсем другое — их творить.
На столе перед ним лежал потертый, переплетенный в кожу фолиант, куда записывались протоколы всех заседаний. Кинг появился в клубе самым последним и унаследовал работу секретаря — на его долю выпало прилежно продолжить эти записи. Он изучил все протоколы — и в этом томе, и в пяти предыдущих — с почти лихорадочным интересом.
Договор Джея. «Да, — подумал он, — пожалуй, это единственное, с чего следовало бы начать».
Летом 1795 года страну охватили беспорядки. Америка попала в тиски между обязательствами перед Францией (французы были союзниками американцев в Войне за независимость, хотя и сами в это время переживали необузданно жестокую демократическую революцию) и ненавистью к Англии, нарушившей многие пункты Парижского договора, подписанного двенадцатью годами ранее. В прошлом году Британия нагло захватила более двухсот пятидесяти американских торговых кораблей вместе с грузом и силой завербовала матросов в свой флот. (Насильственная вербовка была обычной практикой, когда захваченных в плен моряков заставляли переходить на службу другой стороне — в данном случае в Британский военный флот.) Английские корабли самонадеянно устроили пикет у входа в Нью-Йоркскую гавань, и только за один день им удалось захватить четыре американских корабля. По всему Восточному побережью раздавались призывы к войне с Великобританией. В Филадельфии и Нью-Йорке начались массовые волнения. Страну охватила патриотическая лихорадка.
Надеясь уладить спор между двумя странами, Джордж Вашингтон послал в Англию Джона Джея, недавно покинувшего пост председателя Верховного суда. Подписанный в результате договор заново скрепил союз между Англией и Соединенными Штатами, но многие посчитали его предательским, потому что в него не был включен пункт, по которому Британия обязывалась бы выплатить обещанный ранее долг. Повсюду раздавались возмущенные голоса, заявлявшие, что Договор Джея возвращает Соединенные Штаты в статус подчиненного государства, а в таком случае можно и дальше оставаться колонией во владениях английского короля Георга III.
Это событие обсуждалось во время одного из заседаний клуба, проходившего в июне 1795 года.
12 июня 1795 г.
Присутствовали: генерал Вашингтон, мистер Гамильтон, мистер Джей, мистер Моррис, мистер Пендлтон, мистер Кинг.
Мистер Гамильтон заявляет, что подписание Договора Джея — это необходимость, и прежде всего договор отстаивает интересы Союза. Дружеские отношения и торговля с Великобританией — ключевой момент для развития страны как экономически мощной державы и для ее будущего стратегического положения.
Генерал Вашингтон соглашается: этот договор спасает от неизбежной войны с Великобританией.
Мистер Моррис возражает, заявляя, что необходимо заставить Великобританию выполнить обязательства, прописанные в Парижском договоре. Он замечает, что лично ему причитается более полусотни тысяч долларов за конфискованные товары.
Мистер Гамильтон на это замечает, что пятьдесят тысяч долларов — это «пустяк». Война с Англией закроет английский рынок для американских товаров и сократит импорт сырья. В результате экономических трудностей Америка распадется на промышленные и сельскохозяйственные территории. И тогда Союз не выживет.
Мистер Пендлтон полагает, что главным противником ратификации договора является мистер NN. издатель газеты «Филадельфия трибьюн».
Мистер Гамильтон соглашается. Мистер Фокс подбивает к бунту простой народ, играя на низменных инстинктах толпы в своих интересах. Его личного влияния вполне достаточно, чтобы обеспечить повсеместное восстание, в случае если президент подпишет договор.
Генерал Вашингтон обещает поговорить с мистером Фоксом и объяснить ему тяжелую ситуацию, в которой сейчас находится страна, а о результатах разговора сообщить на следующем заседании.
Следующее заседание, состоявшееся 19 июня 1795 года, подвело итоги.
19 июня 1795 г.
Присутствовали: генерал Вашингтон, мистер Гамильтон, мистер Моррис, мистер Джей, мистер Кинг, мистер Пендлтон.
Генерал Вашингтон сообщает, что его разговор с мистером Фоксом не дал желаемого результата. Более того, мистер Фокс пообещал усилить призывы к восстанию, если он (генерал Вашингтон) подпишет этот документ.
Генерал Вашингтон заявляет о своей растущей уверенности в том, что если он не подпишет договор, это приведет к войне с Англией.
Все соглашаются, что, если мистера Фокса не лишить возможности влиять на толпу, будущее нации окажется под угрозой.
Мистер Гамильтон предлагает принять серьезные меры.
Голосование — единогласно «за».
Серьезные меры.
И жуткая приписка, датированная тремя неделями позже:
Помолились об упокоении души мистера Элиаса Фокса, убитого в прошлую среду «бандитами с большой дороги», когда он возвращался из городской таверны домой.
Мистер Кинг побарабанил пальцами по фолианту. До него донесся запах старой кожи, опьяняющий, как виски «Кентукки бурбон»… Эти фолианты… Истинная История Соединенных Штатов.
