Александр Юриков - Все каюты проданы
– Наших парней лекциями не проймешь, – обратился к нему Артур после третьей кружки.
Они, кстати, в баре были хороши, не стеклянные, а как будто металлические, с фигурной крышкой.
– Лозунгов мы накидали, но этого мало. Нужен гимн с простыми словами и мощной музыкой. Как у Глинки в «Жизни за царя».
– Глинка – великий русский композитор, – засмущался Сергей. – А мы по клубам рублишки сшибаем.
– Деньги у тебя будут, – очень уверенно пообещал Милевский. – По глазам вижу, что ты идею понял. Ребята у нас правильные и дисциплинированные, с этим проблем нет. Но я не хочу, чтобы мы себя позиционировали как банда. Вернее, чтобы нас так определяли. Идея живет в голове. Но что-то еще должно объединять. Ты представляешь, как три сотни наших ребят пройдут по Тверской под твою песню?! Русые ясноглазые сильные парни.
Сергей подсел на эту идею. Мелодия родилась быстро, она уже шевелилась, оказывается, где-то в глубинах мозга, ждала своего часа. Сложнее было с текстом. Точили мозг банальности, иссушала выспренность, идеология душила образы. Но потом вроде все выстроилось.
Принимать заказ Милевский пришел с двумя другими лидерами своей группировки. Один из них был явно из военных. Это подтверждалось и выправкой, и отрывистостью речи. Другой, худощавый, с длинными волосами, вызвал у Трофимова ассоциации с картинами Рублева. Массивный крест на золотой цепочке дополнил ассоциацию.
Слушали внимательно. Длинноволосый субъект прикрыл глаза. Потом все трое переглянулись и неожиданно встали.
Артур протянул руку автору гимна.
– Поздравляю. То, что надо. Можно будет нарезать пару десятков дисков? Для начала? Пусть ребята учат.
Через день он пригласил Трофимова в офис, скромную контору в полуподвале с ничего не означающей вывеской «Русский простор». Милевский достал из сейфа пухлый конверт и еще раз поздравил Сергея с удачным сочинением.
Пока Артур ковырялся в замке сейфа, Трофимов из любопытства шарил глазами по столу. На глаза ему попался листок с надписью «Инструкция по уличному террору». Глаза выхватили абзац: «Ты с товарищем, гуляя, случайно встречаешь одинокого урку/рэпера/растамана/цыганку или прочий биомусор. Только не надо терзать себя мыслями о том, что вы вдвоем атакуете слабого соперника. Это партизанская война, а не игра в рыцарские турниры».
Больше эти ребята Трофимова не дергали, но имя Милевского очень скоро замелькало в прессе. Рвануло взрывное устройство на остановке маршруток около рынка, где большинство торговцев составляли кавказцы. Но погибли и люди, не имевшие отношения ни к рынку, ни к Кавказу. А вскоре появились сообщения о задержании лиц из группировки Милевского, да и самого Артура.
В зал надо было проходить через металлоискатель. Подсудимые – полтора десятка человек – уже были на месте, в двух клетках.
Трофимова поразило, что ни на одном лице не было следов подавленности, обреченности. Все выглядели достаточно спокойно, негромко общались.
Милевский заметил вошедшего Сергея, кивнул ему.
Собственно говоря, Сергей пришел услышать его последнее слово. Он так и не решил для себя, как же относиться к этому человеку. Да, его идеи были чем-то близки Трофимову. Но убийства, расправы, в том числе и над собственными единомышленниками? Разгром кладбищ, свастики на надгробиях? Зверская жестокость, когда жертве наносили по два десятка ударов ножом, чтобы ее не могли опознать? Нападения на дипломатов прямо у зданий посольств?
Трофимов видел одну очевидную опасность для своего города. Но то, что делали Артур и его парни, давно вышло за рамки борьбы с ней.
– Подсудимому Милевскому предоставляется последнее слово! – провозгласил судья.
Шеф-повар «Ромео» очень любил сочинять какие-то новые блюда, естественно, в традициях определенной кухни, но при этом со своими прибамбасами. Ему хотелось, чтобы люди, пробующие то или иное кушанье, не могли сразу догадаться, а что, собственно, за вкус они ощущают. Решающую роль здесь играли специи, приправы, пряности. Любой профессиональный кулинар знает, что именно они способны коренным образом влиять на вкус готовой еды.
Набор из трех-четырех самых необходимых специй можно найти на любой, даже весьма непритязательной кухне. Но только настоящие профессионалы ясно отдают себе отчет, в чем недостаток этого вида пищевых добавок. Специи отличаются прямолинейной определенностью придания вкуса, без всяких нюансов. Они могут сделать пищу только соленой, сладкой, кислой либо совершенно безвкусной.
За нюансы вкуса и аромата отвечают пряности, без которых многие люди весьма часто обходятся. Без специй же в приготовлении пищи обойтись невозможно. Некоторые из них заведуют наряду со вкусом и другим важным условием формирования качества еды. Они способствуют преобразованию пищевого сырья в иные физические или биохимические формы, тем самым расширяют возможность восприятия продуктов, обогащают нашу еду.
Абдрахманов брался доказать любой аудитории – профессиональной или любительской, – что именно употребление специй в процессе приготовления пищи стало отличать человека от животных. Этот момент так же важен, как освоение огня. Он стал важнейшей предпосылкой для формирования нашего интеллекта.
В конце концов, мясо просто обязано быть свежим. Рыба может быть даже слегка с душком, но таким, который будет заметен только опытному повару. Птица – курица, утка, тем более индейка – не имеет права быть сухой и тощей. Вот и все требования!
А настоящее кушанье рождается только в умелых руках повара – и с помощью подручных средств. За ними-то Александр Сабитович собственной персоной и отправился перед началом рейса на Центральный рынок города Сочи.
Там можно было найти все – от живых волнистых попугайчиков до сушеной хурмы. А уж имбирь, гвоздика, лавр и настоящие перцы – черный, белый и все разновидности красного – своими качествами и ароматом порадовали бы самого требовательного покупателя.
Пройдя по нужным рядам и основательно закупившись, Абдрахманов не смог не откликнуться на призыв, сопровождавший все его путешествие:
– Вино, чача, коньяк!..
Темно-зеленая бутылка чачи крепостью в шестьдесят градусов дополнила список покупок. Сам шеф вообще не пил. Неожиданно возникшее желание он мог бы удовлетворить в одном из судовых баров, где для сотрудников его уровня имелся открытый счет. Но бутылка бралась для особого случая, который не заставит себя ждать!
Этот рейс должен был стать последним для Абдрахманова в качестве шеф-повара. Может быть, он потом еще ступит на круизный корабль, но только в качестве пассажира. Займет уютную – не роскошную, нет, зачем тратить лишние деньги, – но удобную каюту. Выйдет на палубу не в традиционном поварском колпаке, а в элегантном костюме. С удовольствием понаблюдает за суетой обслуги, за крепкими коренастыми парнями в фирменном обмундировании. Расслабится в музыкальном салоне, слушая виртуозное пение очередной звезды, нанятой за хорошие деньги.
Да, если все пройдет как надо. Он уж постарается. Потому что деньги, частично уже полученные и переведенные на нужный счет, сделают его жизнь иной.
Совершенно прав аль-Бухари, сообщивший в своем хадисе, что богатство само по себе является благом. Оно приносит человеку огромную пользу, избавляет его от необходимости обращаться за материальной помощью к людям, позволяет ему наслаждаться земными удовольствиями, достойно обеспечивать свою семью и совершать великие благодеяния, которые не по силам тем, кто наделен скудным состоянием.
А сейчас главное – отработать рейс на обычном высоком уровне. Чтобы все были довольны, чтобы завтрак, обед, ужин, сладкий полдник становились настоящими событиями для гостей «Ромео». Чтобы капитан приводил уважаемых гостей на кухню – Абдрахманов не любил грубое флотское слово «камбуз» – и они, глотая слюнки, выражали свое восхищение его работой.
В этот раз он превзойдет самого себя. Потому что одна из его трапез станет последней для сотен любителей пожрать.
Нет, он не собирался осквернять свои любимые кастрюли какой-нибудь ядовитой гадостью. Истории о знаменитых поварах-отравителях его не вдохновляли. Ни профан, якобы подсунувший якобы отравленные помидоры президенту Вашингтону, ни предполагаемый убийца Сталина не были его героями. В своей профессии он останется неуязвимым.
Пассажиры «Ромео» в этот раз должны были послужить куда более высокой цели, чем демонстрация собственной крутости, значимости и финансовой независимости. Александр Сабитович хорошо представлял себе стадо, которое через день оккупирует огромный корабль. Наглое, хохочущее, не умолкающее ни на минуту, флиртующее, втирающее в себя тонны защитных кремов, не верящее ни во что, кроме собственных связей и американских денег. Для них предстоящие восемнадцать дней – праздник, фонтан эмоций, новый этап самоутверждения.
